Рикэм-бо «Стерегущий берег» (СИ) - Кротков Антон Павлович
Моторная лодка, которая должна была доставить Игоря к самолёту, уже была спущена на воду. Но путь ему преградил полицейский сержант. Вынув наручники, Родригес защёлкнул один стальной браслет на собственном запястье, а вторым приковал Исмаилова к себе. И снова завёл старую пластинку про побег:
— Я считаю, что вы можете скрыться от правосудия! А заодно замести следы: повлиять на свидетелей, уничтожить улики.
— Послушайте, сержант, я был уверен, что вы сделали правильные выводы из своих прошлых ошибок. И впредь остережетесь превышать должностные обязанности. А вы снова взялись за старое!
— Мне терять нечего — пояснил Родригес и взгляд его затуманился. — По вашей вине меня вышвырнут со службы.
— Вы опасный человек, сержант. Вам действительно не место в полиции.
Родригес с издёвкой усмехнулся:
— Жалуйтесь, если хотите. Попросите капитана, может он смилостивиться и прикажет радисту отбить радиограмму вашему адвокату, чтобы он примчался сюда и выручил вас.
Это был пустой разговор, который ни к чему не приведёт. Игорь посмотрел туда, где в нескольких метрах над бортом покачивалась на тросе противоакулья кабина. У Джеффа с профессором вышла очередная стычка: Хиггинс потребовал, чтобы охотник ни в коем случае не покалечил акулу! Поэтому категорически запретил брать с собой любое другое оружие, кроме специального ружья, стреляющего дротиками со снотворным. Некоторое время Джефф мрачно молчал, затем процедил сквозь зубы:
— Я профи, и сам буду решать, с чем идти на зверя!
— Не забывай, Джефф, сейчас ты работаешь на меня! — напомнил ему профессор.
Все следили за разгорающейся ссорой первых лиц и потому не замечали другой конфликт, разгорающийся у них за спинами.
— Без меня вы не никуда полетите! — жёстко произнёс полицейский. — Я обязан сопровождать вас.
Игорь кивнул в сторону самолёта.
— Это двухместная машина, вы туда просто не втиснитесь! И к тому же вас берёт с собой Джефф.
— Плевать мне на их охоту! — злобно прошипел сержант, по привычке грызя зубами свою спичку. — Меня интересует не акула, а вы! Только из-за вас я здесь! И вовсе не для того, чтобы упустить так глупо: на самолёте вы уже через час окажитесь за сотню миль отсюда. Ищи вас потом!
— Вы же знаете, что я не сбегу.
— А вы знаете, что мне от вас нужно! — сверкнул глазами Родригес.
— Вы окончательно зарвались, — сказал Исмаилов. — Лучше снимите наручники!
— А что в обмен?
— Хорошо, что вы хотите?
— Вы знаете. Почему бы вам не рассказать… Тем более, что я не настаиваю на том, чтобы вы сделали это при свидетелях. А без этого ваш адвокат легко докажет что никакого признания не было.
— Тогда зачем вам это?
Родригес изменился в лице. С него будто сползла маска насмешливой самоуверенности и обнажилось терзающее его последние месяцы отчаяние и злость. Похоже, им владела настоящая одержимость.
— Пусть я не смогу вас прижучить! Вы очень хитрый. Но хотя бы буду знать, что был прав, а мой покойный шеф глубоко заблуждался на ваш счёт. Признайтесь, и я немедленно освобожу вас от браслетов. И больше не стану вам докучать. Для вас это выгодная сделка.
Надо было на что-то решаться и, Игорь устало произнёс:
— Тогда уж обещайте одолжить мне ваш пистолет. Вам под водой он всё равно не пригодится. А мне в случае, если самолёт вдруг упадёт, будет хотя бы из чего застрелиться. Не хочу, чтобы эта зубастая костедробилка перемолола меня живьём.
— Пистолет?! Вы просите отдать вам табельное оружие? — опешил полицейский. Пришёл его черёд изумляться наглости Исмаилова.
— Да, таково моё условие.
Родригес молчал, и в его молчании Игорь ощущал грызущие сержанта сомнения и одновременно азарт.
— Хорошо, я согласен, — поморщившись, согласился коп. — Только учтите: вы меня не обманите, мне нужна только правда.
— Согласен — кивнул Исмаилов. — Что ж, вы были правы: убил я. Ударил того старика, — кажется он был француз или поляк, — заточкой в сердце. Он пришёл шантажировать меня.
— Второго тоже прикончили вы?
Перед глазами Игоря возникло толстощёкое лицо мужика, с которым он всего несколько часов до того разговорился в баре. Опытные руки внезапно обхватили его голову с двух сторон — слева за подбородок и справа в районе уха. Мужик попытался освободиться из захвата, но не смог. Ему свернули шею одним резким тренированным движением: хрустнули позвонки, большое тело сразу обмякло; потухшим взглядом покойник продолжал пялиться перед собой, когда его осторожно укладывали на пол…
— Впечатляющий рассказ — вымолвил полицейский. Теперь настал его черёд выполнить обещание: щёлкнули открываемые наручники.
— Как договаривались, — усмехнулся пуэрториканец и философски заметил. — Хотя этим копам нельзя доверяться полностью…
Почти дружеская сочувственная улыбка коснулась губ полицейского детектива, когда вслед за пистолетом он извлёк из кармана портативный магнитофончик размером с мыльницу.
— Удобная вещица, не правда ли? Такие «шпионские штучки» в магазине не купишь, мне она «по блату» досталась ещё на прошлом месте службы. Вот, пожалуйста, микрофон у меня выведен через зажим для галстука. Морская вода этой штуке нипочём, так как запись производится не на плёнку, а на очень тонкую металлическую проволоку.
Игорь был ошеломлён. Конечно, он знал о существовании подобных «жучков» и всё-таки позволил поймать себя! Что ж, оставалось признать своё поражение.
— Поздравляю, сержант! Дайте хоть послушать, что я там наговорил.
Родригес охотно щёлкнул клавишами перемотки и воспроизведения. Игорь заставил себя ещё раз выслушать свои откровения.
— Надеюсь, вы понимаете, что полностью изобличены? — не спуская с Исмаилова насмешливых глаз, осведомился Родригес. — На вашу беду в Калифорнии такие доказательства принимаются судом к рассмотрению.
Исмаилов вздохнул.
— Что тут скажешь, на этот раз вы основательно прижали меня к стенке, сержант. Боюсь, даже моему адвокату мистеру Яну Слонгу теперь здесь нечего делать.
Унылый вид преступника заставил даже этого не склонного к сантиментам копа расчувствоваться:
— А вообще, мне нравится, как вы себя ведёте, — дружелюбно сказал Родригес. — Правильно! Настоящий мужчина должен проигрывать с достоинством. Я даже попрошу кое-кого в окружной тюрьме, чтобы ваши мучения на электрическом стуле были недолгими.
— Буду очень благодарен, сержант. Вы тоже начинаете мне нравиться. Вы оказались умнее, чем я думал.
Родригес будто заново оглядел интеллигента и усмехнулся:
— Этот старый идеалист Гуллер так и умер с верой в вашу невиновность.
Продолжать играть смысла не осталось, и Игорь пояснил:
— Я был в японском лагере смерти. Больше трёх месяцев там никто не выдерживал. Чтобы смыться оттуда мне пришлось быстро научиться выживать в джунглях и убивать голыми руками, и тем, что случайно подвернётся.
Они не успели договорить.
— Парни, парни! — послышалось хриплое — к ним направлялся Джефф. Старый охотник уже как-то уладил конфликт с профессором и явился за своим ассистентом.
— Хиггинс зол как чёрт, и нуждается в «козле отпущения», — пояснил Джефф. Родригесу такое душевное состояние крайнего раздражения было знакомо, поэтому он стал быстро переодеваться в костюм для погружений.
Глава 85
Джефф сунул ноги в чёрные ласты, привязал к правой икре брезентовый чехол с ножом и затянул на поясе тяжёлый ремень. Надев резиновые перчатки, охотник прополоскал маску в морской воде, тщательно протер стекло, чтобы не запотевало, и снова прополоскал. Он надел маску, зажал в зубах мундштук дыхательной трубки, продул регулятор. Теперь можно было лезть в клетку. Охотник ещё помедлил, провожая взглядом взлетающего с морской поверхности бурого пеликана. Затем достал из сумки с дополнительным снаряжением флягу и поднёс её к губам. В горло полилось отличное крепкое виски из личных запасов капитана судна. Джефф довольно крякнул, сунул флягу обратно, прищурившись, посмотрел в краснеющее небо, чему-то ухмыльнулся, и шагнул через люк в клетку.
