Даниил Корецкий - Криминальные приключения (сборник)
Часто встречающееся несоответствие облика масштабу внутреннего мира творца всегда меня поражало, но сейчас поразило другое: Тобольган знал, кто я и зачем пришел.
— Вот вы какие, — медленно проговорил он, внимательно рассматривая меня холодным, пронизывающим взглядом. — Внешность истинная или результат трансформации?
Держался Тобольган очень уверенно и чувствовал себя хозяином положения: в кармане он тискал маленький, но достаточно мощный пистолет, из которого собирался, когда подойдет момент, выстрелить себе в голову.
— Что с вами? Неужели нервы? Не ожидал! Я представлял прищельцев начисто лишенными эмоций!
Пот у меня на лбу выступил от напряжения: удалив патрон из патронника, я так и не смог разрядить обойму. В подобном состоянии не следовало сюда приходить — дело могло принять скверный оборот.
— И неправильно. — Хорошо хоть голос оставался спокойным. — Эмоции у нас обычные. Можно войти?
Тобольган отступил в сторону. Любопытство в нем пересиливало страх. В первую очередь он оставался ученым, исследователем.
— И в другом вы ошибаетесь. — Cтараясь держаться как можно непринужденнее, я сел в кресло. — Нет у нас ни захватнических планов, ни своекорыстных устремлений. Про «мозговые лагеря» тоже чушь. Если бы не эта звездная чехарда, мы бы вообще не появились — тут вы правы.
— Однако! Вы читаете мысли? Впрочем, чему удивляться — высшая цивилизация! — Я и не подозревал, что великий Тобольган так пропитан сарказмом. — Это трудно?
— Не очень, но требует колоссальных затрат нервной энергии. И по моральным соображениям допустимо только в строго ограниченных случаях.
— Сейчас как раз такой случай? — съязвил Тобольган.
— Да. Но чтобы это вас не угнетало, я предоставлю вам возможность заглянуть и под мою черепную коробку. Тогда вы быстрей все поймете и поверите наконец, что никто не собирается вас похищать. И может быть, оставите в покое свой пистолет. Расслабьтесь!
Когда я окончил передачу, то ощутил, что иссяк окончательно. Тобольган сидел молча, не открывая глаз. Предстояло переварить очень многое, но раз он сумел вычислить даже мой приход, значит, подготовлен больше других и ему будет легче.
— Как называется ЭТО? — Последнее слово он выделил.
— Сближение галактик. Они соприкоснутся чуть-чуть: периферийные спирали пройдут друг сквозь друга. К сожалению, ваша звездная система попадет в зону контакта.
— А есть вероятность, что Навоя не пострадает?
— Ну… Если при прохождении не произойдет прямых столкновений звезд и планет, если гравитационные возмущения не поломают орбиты и не сорвут атмосферу, если… Словом, вероятность около трех процентов.
— С учетом закономерности неблагоприятных последствий шансов практически нет. — Тобольган не оставлял места иллюзиям. — Значит… сколько времени у нас в запасе?
— Это определяется многими факторами. От трех до пяти лет, может, чуть больше.
— И тут вмешиваетесь вы. Идея сама по себе прекрасна… Вы подыскали подходящую звездную систему и прекрасную планету, так сказать, Навою-II, все это очень благородно… Но есть одна маленькая загвоздка. — Тобольган поднял указательный палец. — Сколько человек вы успеете эвакуировать?
— Около пятидесяти тысяч. — Я уже понял, куда он клонит.
— Всего-то?! Но население Навои составляет полтора миллиарда!
— Лучше спасти часть, чем потерять целое. — Я говорил уверенно, как будто этот вопрос не был самым больным в навойской проблеме.
— Несомненно. Но как отобрать эту самую часть?
— Пропорционально численности отдельных групп населения, чтобы сохранить социальную структуру общества. — Вот сейчас и начнется самое главное.
— Какого общества? — Тобольган привстал, как сеттер, почуявший дичь.
— Не понимаю. — Я постарался произнести это как можно естественнее.
— Сейчас поймете! — Он встал и заходил по комнате. — Почему вы пришли за мной? Тут неподалеку живет мой коллега — Мейзон. Он бездарность, тупица, его труды — сплошная компиляция и плагиат, но он не меньше меня хочет жить. К тому же у него жена и трое детей. Кстати, ваши благодеяния распространяются на близких? Вот видите! А я одинок! Почему же вы не хотите сохранить пропорции социальной структуры за счет этого бедняги?
— Вы знаете, что никто на Навое не может объяснить феномен звездного неба? — Я перешел в контратаку. — Потому что астрономия находится в зачаточном состоянии, об астрофизике и космогонии вы вообще не имеете понятия. В свое время Акоф начинал работу в этом направлении, но его объявили шарлатаном и бездарностью, лжеученым! А кто объявил? Шарлатаны, бездарности и лжеученые, занимающие в науке ключевые посты! На Навое-II такое не должно повториться!
— Вот и ответ, — печально улыбнулся Тобольган. — Вы ставите целью не спасение навойской цивилизации, а создание новой. Улучшенной модели, преломленной через призму вашего понимания…
— А это плохо? Или нечего улучшать? Может, вы никогда не заглядывали под лакированные маски, скрывающие неравенство, разложение, упадок?
Он помолчал, наморщив огромный и без того морщинистый лоб.
— Что ж, к улучшению породы прибегают давно, правда, до сих пор ограничивались животноводством… Скажите, а там, у себя, вы уже преодолели все трудности, достигли вершин мудрости и знаете, какой должна быть Навоя-II? Словом, вы готовы к селекционной деятельности?
— Как вам сказать… Проблем хватает. И до вершин далеко: ведь с каждой достигнутой открывается следующая, еще более высокая. Но надо ли обладать абсолютом знаний, чтобы выбрать — дать сгореть разумной жизни или пересадить ее в безопасное место?
— Весь вопрос — как пересадить? Из ничтожной части кирпичей разрушаемого дома нельзя выстроить точно такое же здание! В лучшем случае — уменьшенную копию!
— Человеческое общество, в отличие от неживой природы, способно к разумному воспроизводству…
— А у вас есть право определять пути его развития?
— Боюсь, что нет. — Мне не хотелось тягаться с автором известных философских концепций, но выбора не было. — Однако не всегда правильное решение — панацея. Безукоризненные построения могут быть полностью нежизнеспособными. У нас есть притча про осла, который, оказавшись между одинаковыми стогами сена, логически обдумывал, с какого начать. Бедняга умер от голода! Извините за мрачную аналогию, но, надеюсь, вы не хотите, чтобы Навою постигла та же судьба?
— Гм! Осел между равными стогами сена… И разумеется, на одинаковом расстоянии… Интересно! Здесь, конечно, есть изъян, и сейчас я его найду. — Можно только удивляться быстроте, с которой переключался ход мыслей Тобольгана. Он оживился, порозовел, схватил карандаш и полез было за бумагой, но сработало какое-то невидимое реле, и он пришел в себя. — Ладно, потом… — Он махнул рукой. — Но вы подменили тезис: бесспорно, цель у вас самая благородная, глупо спорить! Но каковы средства? Вы соберете талантливых ученых и создадите элитарное общество! Впрочем, здесь еще есть объективные критерии — чины, степени, звания в расчет принимать нельзя, но остаются способности, труды, достижения. А как быть с так называемыми «простыми людьми»? Рабочими, крестьянами, плотниками…
