Марк Ходдер - Таинственная история заводного человека
В это время миссис Энджелл, в нижней юбке и переднике, ворвалась в кабинет с криком:
— Король! Здесь король! — Она ткнула пальцем в окно. — Господи всемогущий! К дому подъехал Его Величество король Альберт!
Алджернон Суинберн, о чем-то тихо говоривший с Гербертом Спенсером и детективом-инспектором Траунсом, устало поглядел на нее. Под глазами поэта залегли темные круги.
— Очень маловероятно, миссис Энджелл, — сказал он.
— Совершенно невозможно! — вмешался Траунс. — Моя дорогая, король, благослови его Бог, заперт в Букингемском дворце. Никто не может ни войти туда, ни выйти оттуда — и он останется там, пока весь этот сброд, называющий себя революционерами, не успокоится и не перестанет требовать, чтобы мы стали чертовой республикой! Прошу прощения за язык.
— Республика, — проворчал Спенсер, — является высшей формой правления — и именно поэтому предполагает высший тип человека. А таких в Лондоне днем с огнем не сыщешь, это уж точно!
— Хватит чесать языком! — прикрикнула хозяйка дома. — Лучше посмотрите в чертово окно!
Траунс поднял брови. Суинберн вздохнул, встал и пересек кабинет. Пройдя мимо Адмирала Лорда Нельсона, стоявшего на своем обычном месте, он выглянул в окно. В то же мгновение зазвенел дверной колокольчик. Миссис Энджелл подняла конец передника и сунула себе в рот, чтобы не завизжать.
— Не может быть! — крикнул поэт, уставившись на бронированную карету.
— Что мне делать? Что делать? — в панике закричала миссис Энджелл.
— Поссать в кровать! — радостно просвистела Покс.
— Успокойтесь, матушка. Оставайтесь здесь, я спущусь, — сказал Суинберн и спокойно вышел из кабинета. Траунс и Спенсер встали и поправили свою одежду. Миссис Энджелл пронеслась по кабинету, поправляя криво висевшие картины и безделушки и вытирая пыль со столов и шкафов.
— Нельсон! — рявкнула она. — Унесите стаканы этих джентльменов, вытрите стол и возвращайтесь ко мне: необходимо кое-что быстро вычистить!
Заводной человек отдал честь и отправился выполнять поручение.
— Я уверен, что без этого можно… — начал было Спенсер.
— Тише! — прошептал Траунс. — Нельзя прерывать ее, когда она занимается уборкой: иначе тебе не снести головы!
На лестнице послышались шаги множества ног. Вошел Суинберн, за ним вошли Дамьен Бёрк и Грегори Хэйр в своих привычных старомодных костюмах; левые руки у обоих висели на перевязях. Они встали по обе стороны от двери.
Затем в кабинет вошел высокий человек в темно-синем бархатном костюме. На плечах у него был длинный черный плащ; с полей цилиндра свисала черная вуаль, полностью скрывая лицо.
— Ваше Величество, — произнесла миссис Энджелл, приседая в глубоком реверансе.
— Увы, мадам, — ответил посетитель, снимая шляпу и вуаль: — я Генри Джон Темпл, третий виконт Пальмерстон.
— О! Всего-навсего премьер-министр, — воскликнула хозяйка дома. Она схватилась за стул и с некоторым трудом выпрямилась.
— Прошу прощения за то, что разочаровал вас! — уныло буркнул Пальмерстон.
— Нет-нет! — задохнулась миссис Энджелл. — Я хотела сказать… то есть я сказала… о нет! — Она густо покраснела.
— Джентльмены, дорогая леди, — объявил Суинберн, — некоторые из нас встречались раньше, некоторые — нет, поэтому я позволю себе быстро представить всех друг другу. Миссис Энджелл, уважаемая домохозяйка сэра Ричарда; инспектор Уильям Траунс, один из лучших детективов Скотланд-Ярда; философ Герберт Спенсер, наш общий друг; Лорд Адмирал Нельсон, слуга сэра Ричарда Бёртона: весьма неординарный экземпляр, а также господа Дамьен Бёрк и Грегори Хэйр, личные агенты господина премьер-министра.
Его прервала громкая трель:
— Косоглазый олух!
— Прошу прощения: это Покс, недавнее приобретение сэра Ричарда.
Пальмерстон бросил презрительный взгляд на маленькую птицу пестрой расцветки, затем с уважением осмотрел механического слугу и обратился к Суинберну:
— Вы прислали мне сообщение о том, что капитан Бёртон не в состоянии работать. Объясните толком! Где он сейчас?
— Пройдемте наверх, господин премьер-министр, — предложил поэт. — Если остальные ваши люди не прочь подождать здесь, то миссис Энджелл, я уверен, проследит за тем, чтобы каждый получил все, что пожелает.
— Конечно, сэр, — натянуто улыбнулась домохозяйка, сделав реверанс премьер-министру, потом поморщилась и закусила губу. Суинберн посмотрел на нее и, несмотря на усталость, озорно подмигнул. Вместе с лордом Пальмерстоном они вышли из кабинета и поднялись по лестнице на четвертый этаж, в библиотеку. Подойдя к двери, Пальмерстон спросил:
— Я действительно слышу музыку? Или мне кажется?
— Да, — ответил Суинберн, кладя пальцы на ручку двери. — Мы спасли Ричарда два дня назад. Он практически в ступоре и всё время повторяет одно и то же слово: Аль-Маслуб.
— Что это означает?
— Мы сами не знали, пока не привезли его домой. Миссис Энджелл вспомнила, что так зовут музыканта, который время от времени приходил к Ричарду. Мы вызвали этого человека. Он пришел, взглянул на нашего пациента, тут же ушел и вернулся еще с двумя музыкантами. С тех пор вот это не прекращается ни на секунду.
Суинберн открыл дверь. Библиотеку наполняли кружащие голову мелодии и ритмы арабской флейты и двух барабанов. Вся мебель была сдвинута к стенам; в центре комнаты, который стал свободным, сэр Ричард Фрэнсис Бёртон, босой, подпоясанный белым одеянием, с высокой феской на голове, бессмысленно кружился на месте. Руки у него были вытянуты вперед, предплечья — вертикально: правая ладонь смотрела в потолок, левая — в пол. Голова была отброшена назад, рот и глаза закрыты, как при медитации. С лица падали капли, а он всё кружился и кружился без остановки: снова и снова, то быстрее, то медленнее, подчиняясь ритму барабана, и, похоже, совершенно не осознавая их присутствия.
— Не хотите ли вы сказать, что агент Его Величества кружится вот так уже два дня? — раздраженно спросил Пальмерстон.
— Да, господин премьер-министр. Это мистический танец дервишей.[163] Я полагаю, он пытается восстановить свой рассудок, который наши враги у него украли.
Пальмерстон, с еще более бесстрастным лицом, чем обычно, какое-то время рассматривал королевского агента.
— Бёртон должен прийти в себя как можно быстрее, — пробормотал премьер-министр. — Насколько я понимаю, он сейчас единственный человек в стране, который может мне объяснить, почему наши рабочие, обычно столь разумные, решили подражать проклятым французам. Впрочем…
