Марк Вернхэм - Мертвые не молчат
— Не двигайся, Норфолк, — повторяет Рег. — У меня детонатор. Я убью нас обоих…
Мне кажется, что внутри моей несчастной головы вдруг оживает этот гадский электронный чип… Или это моя память? Что там говорил мне Мартин Мартин? О каком-то ужасно опасном моменте с Регом? Кидайся к карману, где лежит детонатор? К левому? Левому с чьей стороны? Со стороны Рега или с моей?
В моей памяти всплывают картинки вечеров, проведенных у «Звездных сучек», — все то время, когда я, уютно положив голову на мягкие, теплые груди девчонок, наблюдал за представлением на сцене. Или, ничего не соображая из-за «бориса», хихикая и веселясь как ребенок, наблюдал за Федором, который катится по льду и сбивает того дурацкого альпиниста. В общем, играю в игры, как в детском садике, пока взрослые занимаются серьезными делами. «Звездные сучки» — это все равно что спальня в Детском отделении «Дункан-Смит», причем когда меня привязывали ремнями к кровати да еще вкалывали какого-нибудь успокоительного.
Вдруг раздается какой-то грохот. Три мощных удара, а потом — треск ломающегося дерева. Потом крик — громкий и хриплый:
— Стой!
И кричит это девушка.
Рег замирает у стола — замирает не как псих, не знающий, что делать дальше, а как человек, который не осмеливается пошевелиться. На столе перед ним его страшная бомба, его руки лежат прямо на ней.
— Сними руки с бомбы, Рег, — говорит этот голос.
И тут я понимаю, что это Клэр. Я смотрю на нее. Она стоит в дверном проеме; это она вышибла чертову дверь, вышибла ногой, сорвав ее к черту с петель. Я даже чувствую запах расщепленного дерева. В руках у нее пистолет, и направлен он прямо на Рега.
— Клэр! — говорю я.
Если я и до этого момента уже чувствовал себя как совершенно обалдевший сумасшедший, причем больной, измученный и избитый, то можете себе представить, как я стал себя чувствовать теперь. Я почти ничего не вижу из-за навалившегося на меня мерзкого чувства тошноты, из-за боли и, самое главное, из-за нервного потрясения, вызванного видом Клэр с пистолетом в руке, нацеленным в голову Рега. Она похожа на героиню какого-нибудь шоу о всяких там детективах и полицейских.
— Заткнись, Дженсен! — кричит она мне, даже не глядя в мою сторону. Она не сводит глаз с Рега, который по-прежнему стоит у стола, глядя на меня с широко открытым от удивления ртом.
— Дженсен? — переспрашивает он.
— О, твою… О, твою мать! — бормочу я. Мой мозг буквально взрывается от осознания совершенно ужасного значения этих ее слов… Из-за того, что она назвала меня «Дженсен». Глубоко внутри моей головы раздается какой-то противный шум, типа того отвратительного лязганья и жужжания, которое я слышал, когда загнулся мой гребаный «дерма-душ».
— Я знаю, кто ты такой, Дженсен, — говорит Клэр, держа свой здоровенный пистолет, дуло которого замерло, как скала, и направлено прямо в башку Рега. — Но сейчас мне нужно, чтобы ты помолчал.
Рег переводит взгляд на Клэр.
— Клэр? — начинает он. Такое ощущение, что у него в голове перегорели разом все предохранители. Мне кажется, что я даже вижу, как у него из ушей идет дымок. — Что ты творишь? Норфолк? О чем это она? Клэр… опусти пистолет. Что все это значит? — Он начинает смеяться, но явно совсем не потому, что все это кажется ему забавным.
— Отойди от бомбы, — командует Клэр.
— Я этого не сделаю, Клэр, — отвечает Рег. Он понимает, что на него, как огромная волна дерьма, надвигается беда и остановить ее он может лишь своей гребаной бомбой.
Несколько секунд они молча смотрят друг на друга; она держит пистолет, он — свою бомбу.
— Клэр? — вопрошаю я.
— Да заткнись же ты, Дженсен! — говорит она мне снова.
И она совершенно, абсолютно не похожа на ту Клэр, которую я знал раньше. Та Клэр не стала бы приказывать мне заткнуться. Передо мной новая Клэр. С огромным гребаным пистолетом. Боль в моем мозгу начинается с новой силой. У меня появляется предчувствие смерти, будто там ползают какие-то отвратительные личинки. И еще я чувствую мерзкий запах — смрад гниения.
— Оххх… — вырывается у меня. Я хватаюсь за голову и падаю на колени.
— То, что они с тобой сделали, Дженсен, — говорит Клэр, — это неправильно. Это поставило меня в совершенно невозможное положение… Рег, я серьезно, ты должен отойти от этой бомбы, или мне придется стрелять.
— Тогда я ее взорву, — говорит Рег. Он начинает потеть. Я тоже.
— Оххх… — выдыхаю я, потому что пульсирующая боль в моей голове становится еще сильнее.
— Кто он такой, Клэр? Кто такой Дженсен? — спрашивает Рег. — И кто ты?
— Не обращай на нее внимания, Рег, — со стоном выговариваю я. — Не слушай Клэр. Она, наверное, просто спятила к чертям. Она не понимает, что говорит.
— Дженсен, я же велела тебе молчать, — говорит она. — Рег, его зовут Дженсен Перехватчик. Он работает на правительство. Он — шпион.
— Что? — восклицает Рег. Теперь он совершенно сбит с толку. Единственное, что он еще понимает, — это то, что у него здоровенная бомба, а у Клэр — здоровенный пистолет.
— Никакой я не шпион! — кричу я.
Я толком не знаю, почему я кричу это. Наверное, потому, что вся моя старательная работа по внедрению катится к черту, а я все еще пытаюсь довести это дело до конца. Но из-за боли в голове и мерзкого ощущения тошноты я настолько ослаб, что не в состоянии придумать никакой приличной лжи.
— Я на твоей стороне! — кричу я.
Но звучит это совсем не убедительно. Да и неправда это, потому что я не считаю, что я вообще на чьей-то стороне. Я понимаю, что я ни на стороне Клэр, ни на стороне Рега. И никого нет на моей стороне, на стороне Дженсена. Уже больше никого.
— Ты мне нравился, Дженсен, я серьезно, — говорит Клэр. — Им не следовало вставлять этот чип тебе в мозг. Это было неправильно. Но если бы не этот чип, то меня бы сейчас здесь не было.
Она по-прежнему смотрит на Рега и по-прежнему целится в него из своего пистолета. Рег не может поверить в происходящее. Все, что он считал правдой, считал правильным, исчезает, проваливается в гребаное сливное отверстие с громким чавкающим звуком, а потом оттуда лезет какое-то дерьмо.
— Я хочу, чтобы ты знал, Дженсен. То время, что мы провели вместе, очень много для меня значило. Ты правда был мне не безразличен. Да и сейчас тоже, Дженсен. — Все это она говорит, по-прежнему не опуская пистолета.
А я стою на коленях на полу. У меня такое чувство, что меня вот-вот стошнит, что из меня вместе с блевотиной полезут все мои внутренности и заодно мои чертовы мозги.
— И ты тоже, Рег… — говорит Клэр. — Ты тоже мне не безразличен. Правда. Вот почему все это должно прекратиться. Как сотрудник помощи неблагополучным семьям, я прошу тебя отойти от этой бомбы. Все это должно прекратиться. Тебе нужно лечение, лечение в больнице. Ну же, послушай меня.
