Андрей Бондаренко - Метель
– Горло, понимаешь, болит и першит немного. Простыл, наверное, – отговорился Пётр. – Кстати, Денис Васильевич, не одолжишь ли мне на сегодняшнюю ночь флакон с заветным настоем? С тем, который так действенно усыпляет злобных собачек?
– Решил-таки, отринув глупые сомнения, заглянуть в Ненарадово? Что же, дело! Желаю удачи, счастья и всего такого прочего…. Дам, конечно. А ты, Пьер, когда ехать-то собрался? Сразу же после волчьей забавы?
– Нет, я ещё хочу мишку взять на рогатину. Не полагается бросать задуманное на полдороге. И Ванде я твёрдо обещал – добыть медведя. Хотя, и по пьяной лавочке, но – обещал…
– Тут ты полностью прав, братец! – согласился Давыдов. – Данное слово всегда надо держать. Всегда! Иначе удача – в самый-самый неподходящий момент – может отвернуться…. А успеешь ли, до темноты?
– Успею. Владимир Николаев – со своими дворовыми – уже вышел к медвежьей берлоге. Это в двух-трёх верстах к югу от Николаевки. Приготовят там всё заранее. А я к ним потом подъеду, как здесь освобожусь…
– И я с тобой! Ну, Пьер, пошли? Вот, только трубку спрячу в кисет.
Расщелина оказалась вовсе и не расщелиной, а полутораметровой короткой трещиной, полого уходившей под скалу, нависавшую над самым входом в Соляное ущелье.
– Вот в эту природную выемку, нечаянно обнаруженную вчера, мы и поместим наш бочонок с порохом, – объяснил Давыдов. – Через отверстие в днище вставим в порох горючий сапёрный шнур, размотаем его за скальный гребень, подожжём. Вот, собственно, и всё…. В смысле, тут рванёт, скала рухнет и перекроет часть перешейка. На той стороне ущелья – рванёт…. Видишь, там Глеб и Ванда тоже копошатся? Ищут аналогичную трещину-расщелину, не иначе…
Над входом-перешейком в Соляное ущелье висела-нависала гранитная скала – разлапистая, с неровной кромкой, внешне очень хлипкая и какая-то «трухлявая».
«Гранит, вообще, горная порода весьма ненадёжная, подверженная интенсивному выветриванию, то есть, эрозии, выражаясь хитрым научным языком …», – пронеслось в голове. – «Трещина достаточно широкая и пологая, уходит в скалу где-то под тридцать пять градусов – по отношению к горизонтали. Интересно, насколько она глубока?».
Пётр осторожно спустился по трещине – в компании с Давыдовым и пороховым бочонком – метра на три с половиной. Трещина неуклонно змеилась вниз, постепенно сужаясь. Денис, предусмотрительно отложив горящий факел в сторону, вытащил из ножен охотничий клинок и его остриём проковырял в днище бочонка круглую дырочку, после чего обернулся и громко крикнул:
– Емеля, лезь к нам! Тащи сапёрный шнур.
Повозившись минуту-другую, он кивнул Петьке:
– Всё, вылезаем. Смотри за шнуром, чтобы разматывался равномерно, без резких рывков…
Пётр медленно-медленно, сантиметр за сантиметров, сжимая в одной руке факел, а другой разматывая сапёрный шнур, пополз обратно. Время тянулось медленно и вязко, мышцы спины противно затекли, руки занемели, по лицу, застилая глаза, текли мелкие капельки холодного пота….
Когда впереди – в бесконечно-чёрном проёме – показались первые солнечные отсветы, он тщательно затушил факел о ребристый свод трещины и отбросил почерневший сосновый огрызок далеко в сторону. Ещё немного, ещё чуть-чуть…
Выбравшись на земную поверхность, Петька передал заметно похудевшую бухту шнура Емельяну, смахнул с лица обильный пот, отдышался, поднялся на ноги, помахал-потряс руками, восстанавливая кровообращение, и велел:
– Разматывай, братец, и тащи на ту сторону гребня.
Через несколько минут Давыдов известил:
– Ванда машет нам рукой. У них, похоже, тоже всё готово. Поджигаем шнур…. О-па! Смотрите, волчара улепётывает со всех ног. Видимо, что-то почувствовал, бродяга опытный…
Пётр взглянул вниз. По наполовину занесённым снегом чёрным камням Соляного ущелья нёсся большой бурый волк. Тот самый, который так нагло «улыбался», встречая глупую олениху, выходящую из тёплых вод никогда незамерзающего озера. Следом за ним бодро трусили две поджарые, светло-серые самки.
Громко зашипел, разбрасывая во все стороны светло-жёлтые искры, сапёрный шнур. Через положенное время прогремел взрыв. Вскоре раздался оглушающий, больно бьющий по ушам треск.
«Такое впечатление, что где-то рядом – одна за другой – начали палить армейские пушки», – авторитетно заявил внутренний голос. – «Наверное, это так трескается гранит…».
Треск затих. Вернее, сменился противным шуршание, которое – через несколько секунд – завершилось страшным грохотом.
– Это отколовшаяся часть гранитной скалы сорвалась вниз, – охотно пояснил Давыдов, отнимая ладони от ушей. – А, вот, наконец-таки, рвануло и с нефёдовской стороны…
Выждав три-четыре минуты, Пётр поднялся на ноги, перевалил через гребень, заметно потерявший в высоте, и подошёл к вновь образовавшемуся обрыву. Вход в Соляное ущелье был надёжно и плотно закрыт (закупорен, замурован, заделан). Волки, оказавшиеся в смертельной ловушке, бестолково и испуганно метались по долине, постепенно отступая к берегам озера. Со скал, надёжно окружающих долину, зазвучали частые выстрелы.
– Штатские морды дорвались до огнестрельного оружия, – ехидно прокомментировал Давыдов. – Теперь, дурилки, будут палить, пока не закончатся пули…. Ага! Это уже рванула ручная граната. Вандина работа! Я видел, как она забирала у Владимира две штуки, оставшиеся с последней военной кампании…. Понятное дело, что кому-то из волков, всё-таки, удастся вырваться на волю. Только очень немногим. А уже по поздней весне, месяца через три с половиной, Николаев сюда пришлёт крестьян, которые полностью разберут каменный завал и вновь откроют доступ – для парнокопытных – к вожделенной соли…
У яркого костра, от которого – до медвежьей берлоги – было примерное полверсты, Владимир Николаев, держа в руках классическую русскую рогатину, читал охотникам-новичкам вводную лекцию:
– Рогатина – это колющее древковое оружие, применяющее в России с двенадцатого века. В принципе, как вы видите, речь идёт о разновидности копья, но с более широким и массивным обоюдоострым наконечником. Вот это – тулья, она же втулка, с помощью которой железная часть и насаживается на древко. Рогатина используется как для охоты, так и для военных целей. С двенадцатого века рогатинами – в обязательном порядке – вооружают русских ополченцев. Начиная с шестнадцатого века, наконечники рогатины приобретают острую треугольную форму, становятся более плоским, имеют острые края и центральное ребро. В военных вариантах за втулкой находится круглое «яблоко». В охотничьем же предусмотрено мощное железное перекрестье. Именно оно позволяет остановить и задержать разъярённого зверя. Древко рогатины – непосредственно при охоте – упирают в землю, ну, как при отражении вражеской конной атаки…. Очень важно – выбрать правильный угол наклона рогатины. Если её избыточно задрать – по отношению к линии горизонта – то «рога» могут только слегка попортить медвежью шкуру и соскочить…. Надеюсь, все понимают, что произойдёт в данном случае? Очень скорбными и неприятными будут эти последствия. Ну, очень…. А когда косолапый «насадится» на рога, то древком рогатины уже дёргать нельзя. Ни в коем случае…. Ещё одно. Не стоит долго и пристально смотреть зверю в глаза. Некоторые охотники при этом – наверное, от липкого страха – теряли сознание. Понятное дело, что всё с теми же скорбными и невосполнимыми последствиями…
