Песах Амнуэль - Салат из креветок с убийством
— И вы убили Симху, несмотря на любовь? Неужели деньги оказались важнее?
— Вам это трудно понять? — криво усмехнулась Орна. — Мы с Симхой любили друг друга, но жить в бедности мне казалось унизительным. Если бы он стал работать… Ему предлагали… В редакции, например. У нас были бы деньги. Но Симха говорил, что его призвание — литература. Господи, какая это литература? В конце концов, я не выдержала.
— А что вы скажете о показаниях соседей? Они видели, как к вам в тот вечер приходил гость — молодой человек в костюме.
— Наверно, это не к нам, — пожала плечами Орна. — Мы же не одни в доме, шестнадцать квартир…
— Где вы взяли пистолет? — спросил Беркович после паузы.
— Это пистолет мужа. Я всегда знала, где он лежит. И решила — если Симха меня действительно любит, пусть хоть своей смертью обеспечит меня на оставшуюся жизнь. Никто не говорил, что я не смогу получить его денег.
Странно: Беркович жалел эту женщину. Жалел, хотя и знал, что убийство она совершила не в состоянии аффекта, а хорошо продумав. Если бы не пустяк (она стерла с рукоятки пистолета отпечатки своих пальцев, но по неопытности не довела работу до конца — один отпечаток все же остался), обвинение оказалось бы в затруднительном положении. В конце концов, признание — не доказательство.
— Подпишите здесь, — сказал Беркович, протягивая Орне бланк протокола допроса.
Отправив женщину в камеру, старший инспектор задумался. Через час должен был прийти Рони Амихай — сын убитого и убийцы. Беркович не очень-то понимал, о чем станет спрашивать. Все вроде бы выяснено еще вчера, на первом допросе. Рони учился в колледже в Тверии, жил в общежитии, домой приезжал не часто, в вечер убийства ездил в Бейт-Шемеш на день рождения школьного приятеля. Правда, так и не доехал — при въезде в Иерусалим образовалась транспортная пробка. Проторчав в пробке два часа и поняв, что никуда не успевает, Рони пересел на автобус, шедший в сторону Тверии, и вернулся в интернат — об этом есть показания куратора.
На допросе Рони, в основном, только плакал, Берковичу пришлось выписать еще одну повестку, но старший инспектор не предполагал получить от сына Симхи хоть какую-нибудь новую информацию.
“Рони очень впечатлительный, — сказала Орна, и эта запись была в протоколе. — Он обожал книги отца… в отличие от меня. Он их все читал запоем и приятелям давал. Рони говорил, что отец — гениальный писатель”.
М-да… Гениальный, как же. “Вот странное дело, — подумал Беркович. — Сын обожает книги отца, жена обожает мужа, но убивает его, чтобы вылезти из нищеты. Впрочем, не так уж они плохо жили, если снимали квартиру в престижном районе Тель-Авива, а сына отправили учиться в известный колледж. Нет, деньги, о которых говорит Орна, — не убедительный мотив”.
Но тогда… Не сошла же она с ума, когда взяла в руки пистолет мужа и нажала на курок?
В ожидании Рони Амихая Беркович еще раз перечитал протоколы, в ушах у него все время звучали слова Наташи: “Я вижу, ты уверен в своем выводе”. Он не был уверен. Более того…
Беркович придвинул к себе телефон и набрал номер дорожной полиции Иерусалима. Мысль, пришедшая ему в голову, тоже не выглядела убедительной, но все-таки… Почему не проверить?
В дверь заглянул сержант Бирман и сообщил, что явился по повестке некий Рони Амихай.
— Пусть войдет, — сказал Беркович.
Со вчерашнего вечера Рони немного приободрился — во всяком случае, он не рыдал в ответ на любой вопрос. Молодой человек будто ушел в себя, что было, конечно, более чем естественно.
— Вы знаете, — спросил Беркович, — что стали богатым человеком? Гонорары принадлежат вам, как воспреемнику авторских прав.
— Да? — равнодушно переспросил Рони, но в глазах юноши промелькнул хищный блеск, не ускользнувший от внимания старшего инспектора. — А я думал, что деньги получит мама…
— Скажите, — Беркович неожиданно переменил тему, — почему и вы, и ваша мать не говорите о том, что вы — приемный сын?
Рони встрепенулся и впервые посмотрел Берковичу в глаза.
— Зачем? — взволнованно произнес он. — Какая разница? Папа с мамой хотели, чтобы об этом не знал никто. Зачем вы… Откуда вы узнали?
Узнал Беркович элементарно — из справки, представленной Министерством внутренних дел в ответ на запрос о том, сколько лет прожили в браке супруги Амихай и когда родился их сын Рони.
— Узнал… — неопределенно отозвался старший инспектор. — Скажите, знали ли вы, где отец держал пистолет?
— Конечно. В ящике письменного стола. Это и мама знала.
Упоминание о маме Беркович счел в данном случае неуместным и задал следующий вопрос:
— В тот вечер вы провели два часа в пробке, верно?
Рони молча кивнул.
— И пересели на обратный автобус, — продолжал Беркович. — Если автобусы ходили, то, значит, пробка уже рассосалась?
— Ну… — протянул Рони. — Я не знаю. В Иерусалим въезда не было, а из города…
— Из города тоже. Трассу открыли одновременно в обоих направлениях.
— Не знаю. Просто я понял, что не успеваю, и решил вернуться обратно.
— Вернулись вы последним автобусом, — сказал Беркович. — Это означает, что выехать из Иерусалима вы должны были часа через два после того, как открыли движение. Что-то не стыкуется в ваших показаниях.
— Не знаю… — повторил Рони. — Я не смотрел на часы.
— А вот если вы выехали из Тверии не в Иерусалим, а в Тель-Авив, — продолжал старший инспектор, — то вполне могли доехать до дома и вернуться обратно. У вас сохранились автобусные билеты? — задал Беркович неожиданный вопрос.
— Нет, — покачал головой Рони.
— Естественно, — сказал Беркович. — Я вам расскажу, как было дело. О теракте в Иерусалиме вы услышали по радио, когда собирались ехать к другу. И о пробках тоже сказали по радио в очередной сводке. Тогда вы переменили маршрут, решили, что сама судьба подсказывает вам… Поехали в Тель-Авив и явились к отцу — точнее, к отчиму, — когда вас никто не ждал. Любви к нему вы никогда не испытывали. И вы слышали, как и Орна, что говорил литературный агент. В общем, план у вас созрел давно, и вы только ждали подходящего момента.
— Да вы что… — Рони начал медленно подниматься, но Беркович жестом приказал ему опуститься на стул.
— Вы объявились в доме приемных родителей, когда вас не ждали, застрелили Симху, на выстрел прибежала Орна, вы сунули оружие ей в руку, а потом небрежно стерли отпечатки. Ваша приемная мать была в невменяемом состоянии — вы-то отлично понимали, что Орна в любом случае станет вас выгораживать: она вас обожает, готова ради вас на все. А вы…
