Анна Орлова - Записки адвоката. Драконье право
— Давайте! — Судья даже нетерпеливо протянул руку за бумагой, и тут же ее зачитал.
Впрочем, в специально терминологии сходу разобраться не удалось, пришлось прибегнуть к помощи специалиста, господина Платова (мужчины весьма благообразного вида).
Он спокойно представился и предъявил свои документы.
— Задавайте вопросы. — Предложил судья.
— Расскажите, какие типы оборотней бывают, чем они отличаются друг от друга? — издалека начала я.
— Есть три типа оборотней, — принялся обстоятельно объяснять он. Судя по интонациям, у него имелся опыт преподавательской деятельности. — Первый тип — это урожденные, люди с особыми наследуемыми способностями. Они составляют известные кланы: ульвсерков, берсерков и так далее. Второй тип — это шаманы, способные вселиться в тело животного, но в Мидгарде таких только двое. И наконец, третий тип — жертвы проклятия оборотничества. Это страшнее, чем смерть, поскольку такие души никогда не попадут в благословенную Вальхаллу. По счастью, снять проклятие для знающего человека нетрудно, ведь его накладывают с помощью ритуальных пут: пояса, цепочки, браслета или одежды. В разомкнутом виде они теряют всякую колдовскую силу…
— Благодарю, — я вежливо оборвала слишком разошедшегося специалиста. — Скажите, каковы шансы, что укушенный человек тоже станет оборотнем?
— Что вы! — мягко улыбнулся господин Платов. — Никакой укус не может превратить человека в оборотня. Это всего лишь предрассудки. Лица, вообразившие себя оборотнями, явно имеют стойкие психические нарушения…
Я искоса бросила взгляд на истца, которого так невзначай обозвали психом. В этот миг он вполне подтверждал диагноз: крылья носа яростно раздуваются, ногти царапают скамью, на шее вздулись вены…
Судья фыркнул и наклонил голову, скрывая предательскую усмешку.
— Для этого необходимы специальные обряды, во время которых дают магический напиток или надевают путы. Это сложный и редкий обряд. — Преспокойно продолжал свидетель, не замечая произведенного эффекта. — Также ошибочно мнение о влиянии на оборотней фаз луны.
— Скажите, пожалуйста, насколько хорошо оборотни контролируют свое поведение в звериной ипостаси?
— Протестую! — вскочил представитель истца. — Это будет голословный вывод.
— Вопрос отклонен, — согласно кивнул судья. — Представитель ответчика, есть еще вопросы к специалисту?
— Да. Скажите, превращаются ли оборотни в зверей умственно и психически? — перефразировала я вопрос, и на сей раз специалисту позволили говорить.
— Нет, — уверенно ответил он. — Человек остается человеком, в какой бы шкуре он не был. Конечно, восприятие несколько меняется, но воля и разум сохраняются полностью.
— Ваша честь, с вашего разрешения я бы хотела дать специалисту ознакомиться с экспертными заключениями, которые имеются в деле.
Судья согласно кивнул.
Изучение обоих заключений заняло минут десять, после чего господин Платов сообщил, что готов отвечать на вопросы.
— Скажите, соответствуют ли следы укусов на теле господина Маслова размерам челюстей ответчика? — Прямо спросила я, спокойно улыбаясь.
— Возражаю! — немедленно заявил представитель истца. — Это личное мнение без надлежащего изучения предметов экспертизы, и оно будет голословно.
— Я спрашиваю относительно принципиальной возможности. Если специалист скажет, что это возможно, то можно будет провести полноценную экспертизу. Господин Платов может пока сделать предварительные выводы.
— Ваша позиция суду понятна, — судья задумчиво потер переносицу и наконец решил: — Отвечайте на вопрос.
Представитель истца разочарованно опустился на свое место, поскольку догадался, каким будет ответ. Надо сказать, слова специалиста меня нисколько не разочаровали.
— Нет, ни в коем случае! — уверенно сообщил он, энергично мотнув головой. — Следы совершенно не соответствуют. Укус причинен животным не крупнее большой собаки.
— У меня нет вопросов. — Я довольно улыбнулась.
Пусть теперь истец попробует оспорить! Разумеется, он попытался, но тщетно.
Сам факт укуса мы не оспаривали, а о причастности Кведульва прямо говорил только сам «потерпевший», невесть как его узнавший, и косвенно — Раудульв, чья заинтересованность бросалась в глаза.
— У сторон еще имеются доказательства? — огладив бороду, поинтересовался судья. — Или можно переходить к оглашению материалов дела?
— Имеются, ваша честь, — заявила я. — Мой доверитель желает принести клятву крови.
Этот обычай восходит к старинным законам, которые предусматривали право обвиняемого поклясться в своей невиновности. Считается, что он говорит неправду, то боги немедля его покарают. В противном случае данная клятва является весомым доказательством.
В современном судопроизводстве подобные приемы применяются очень редко (лично мне пока ни разу не доводилось при этом присутствовать), так как их применение ограничено особыми условиями. Клясться мог только маг или оборотень, да и то при определенных обстоятельствах (к примеру, когда речь идет о защите семьи).
Тем те менее, этот закон не отменен. Более того, гражданский кодекс утверждает, что в некоторых случаях отношения могут регулироваться обычаем — в частности, обычаем клятвы крови. Так что возражения представителя истца не возымели успеха, и судья с любопытством наблюдал за приготовлениями.
С его разрешения я впустила в зал старейшин альвхеймской стаи в качестве независимых наблюдателей.
Под их присмотром Кведульв надрезал себе запястья и торжественно поклялся своей кровью и родом, именем Тюра и отцом всех волков Фенриром, что не совершал того, в чем его обвиняют.
Острой необходимости в этом шаге не было, поскольку мне уже удалось убедить судью, что волки истца не кусали. Но Лейдольв утверждал, что обряд нужен самим оборотням для твердой уверенности, что Кведульв и его родня ни в чем ни повинны (а значит, вожак стаи не потеряет свой пост).
В общем-то, обряд был достаточно простой, но чем-то завораживающий. Как будто столетия повернулись вспять и преступников снова судят на тинге[56]. Слова падали, как капли крови, и все молча им внимали…
После этого судья Дарлассон невозмутимо огласил материалы дела, и мы перешли к прениям.
Истец и его представитель боролись до последнего, но проиграли. Через десять дней (отведенные законом для апелляции) выяснится, станет ли господин Маслов подавать жалобу.
Я вышла из суда, испытывая приятную эйфорию. Кведульв предложил отвезти меня домой. Разумеется, отказываться было глупо. Ехали мы в молчании, хотя обычно клиенты после выигранного дела фонтанируют восторгом (или злорадством) и тщательно «пережевывают» все подробности.
