Николай Романецкий - Дельфин в стеарине
Конечно, дальше нам с ним было не по дороге. Я положил диктофон в барсетку и выбрался на тротуар.
53
Меньше всего мне сейчас хотелось снова столкнуться с Марьяной – она могла изрядно осложнить остаток дня. Все мои дальнейшие планы были связаны совсем не с нею и не с песнями Земфиры. Все дальнейшее было связано с чувством долга, столь ненавистным Марьяне… Или всему ее поколению? Ведь руководствуйся чувством долга тот качок, ее воздыхатель Егор, она бы вряд ли узнала обо мне и Полине. Хотя, думаю, я приукрашиваю собственное поколение. Как бы то ни было, Марьяна – тоже способ давления. Хотя использует этот способ не АНТ-25, а сама судьба.
В общем, я уносил ноги от ресторана пусть и не со скоростью одноименного с бывшим футболистом самолета, но на приличных рысях.
Интересно, а у него какие есть способы давления? Он-то ведь не Марьяну имел в виду. Он что, надеется оговорить меня в глазах Полины?
И тут я похолодел. А потом ухнуло в низ живота сердце да так, что я вынужден был остановиться и вцепиться в уличный фонарь.
Тут же подскочила какая-то пожилая женщина с хозяйственной сумкой на колесиках:
– Вам плохо, молодой человек?
Мне было плохо, но помочь она ничем не могла. И я остановил ее добросердечие, удержавшись, к счастью, от грубости, хотя и не люблю таких вот добряков. На войне от них одни проблемы, а я сейчас оказался на войне.
– Спасибо, мамаша, – сказал я холодно. – Со мной все в порядке.
– А то у меня валидольчик… – голос женщины стал нерешительным.
Я обнаружил, что правая моя рука лежит на сердце, и перекинул ее в правый карман пиджака.
– Все в порядке, мамаша, – повторил я. – Ступайте себе с богом!
Она сделала губы в ниточку и укатила свою сумку прочь.
А я отдышался и приступил к процессу освобождения от возможного хвоста. Первым делом добрался до ближайшей станции метро, отыскал там общественный туалет, забрался в кабинку и проверил свою одежду "майором прониным". С облегчением вздохнул – жучков мне Константинов не подсадил. Впрочем, он ко мне и не прикасался, а прикоснуться мог только с единственной целью – получить ответный в лоб. Только это было ему совсем ни к чему…
Черт возьми, какой же я баран! И все вроде вчера правильно сделал, но с чего бы тогда Константинов заговорил про способы давления?
Тревога погнала меня вперед, но хвоста за собой ни в коем случае привести было нельзя. Поэтому пришлось некоторое время потратить на вновь ставшие привычными внезапные прыжки в закрывающиеся двери метровагонов. Это я проделал дважды, а потом пересел на полукольцо. Там я тоже поберегся, проехал на одну остановку дальше – до "Шоссе Революции", – там вновь совершил прыжок в дверь и вернулся на "Полюстрово".
Когда я шел к гостинице, мне снова сдавило сердце и вновь пришлось постоять немного и даже посидеть на скамеечке в парке.
С неба на меня смотрело уже становящееся осенним солнце, которому не было дела ни до меня, ни до моих проблем.
Войдя в гостиницу, я сразу сунулся к стойке.
– Мне надо к Екатерине Измайловой. Она живет у вас на третьем этаже. – Я назвал номер. – Позвоните ей, пожалуйста.
Портье повозил мышкой по коврику, сверился с дисплеем и объявил:
– Измайлова больше у нас не живет.
– Как не живет? – Я чуть не сел на пол.
– Съехала сегодня рано утром. – Портье вновь глянул на триконку. – Еще в восемь часов.
– Сама съехала?
– Да, никто к ней не приходил.
– И ничего не просила передать?
– Кому?
Это был вопрос ниже пояса. Это был конец.
Но я продолжал рыпаться.
– Номер еще не заселен?
– Нет, но там уже сделали уборку.
– А могу я поговорить с горничной? – Я достал из кармана удостоверение частного детектива. – Дело идет о гибели человека.
Как ни странно, портье оказался вовсе не козлом вонючим, как большинство из них. Он глянул в мое удостоверение и успокаивающе кивнул насторожившемуся было охраннику.
– Хорошо, проходите.
Я отыскал горничную – молодую девушку, с которой в другое время от души бы полюбезничал. Но сейчас она была для меня функцией, с чьей помощью я мог отыскать Катины следы. Поэтому я был сдержан и строг. Собственно, тревога и может породить в сердце либо сдержанность и строгость, либо истерику и безволие, но до последних я еще не докатился. И, бог даст, не докачусь!
Никаких следов я не нашел. Горничная ничего не знала, к Кате никто не приходил. Остался после выезда постоялицы обычный мусор: упаковка от зубной щетки, мятые бумажные полотенца, гигиенические прокладки…
Я выдавил несколько сухих слов благодарности и оставил девушку в покое. Выйдя из гостиницы, вновь углубился в парк и сел на скамеечку.
На меня по-прежнему смотрело равнодушное солнце.
Я выкурил сигарету, не чувствуя ее вкуса. Потом достал из кармана мобильник и позвонил Константинову.
– Что надо? – ответил тот. – Я же сказал, ты больше на "Бешанзерсофт" не работаешь.
– Как ты выманил из гостиницы мою жену?
– Ах вон ты о чем? – В голосе АНТа-25 послышалось самодовольство. – Уже обнаружил?
– Как ты выманил ее из гостиницы? – Я почти кричал, и на меня начали оборачиваться прохожие.
– Твоим голосом, братец. "Бешанзерсофт" – серьезная компания с серьезными техническими возможностями.
Он был прав. А я об этих возможностях не подумал.
– Отпусти ее. – Я знал, что просить бесполезно, но ничего не оставалось.
– Да запросто! Оставь Полину в покое, и твоя жена будет свободна.
Я знал, что он лжет – свидетелей не отпускают.
– Поклянись!
– Клянусь! – Опять смешок.
Я знал, что во всем виноват сам – у частного детектива вообще не должно быть жены, если он пытается изобразить из себя убойный отдел. А уж если женился, не рвись в бой. Берись за безопасные дела – к примеру, следить за чужими половинами – и не суй когти в пламя!
Однако надежда еще жила во мне, потому что я спросил:
– Слушай, а почему я тебе должен верить? Может, она просто перебралась в другую гостиницу?
Опять смешок.
– Не льсти себя надеждой. У нее был с собой медицинский скальпель. Мы уже отправили тебе бандерольку. Скоро ты его получишь.
Надежда моя не умерла, потому что не умерла Катя. Этому подонку не было смысла убивать ее раньше времени.
Рядом с надеждой родилась ярость, разрослась, обволокла, наполнила с ног до головы.
– Если с ее головы упадет хоть один волосок, я тебя прикончу, – сказал я. – Этим самым скальпелем кишки выпущу. Из-под земли достану, так и знай.
Опять короткий смешок.
– Я просто обдристался со страху, – сказал Константинов. – И знаешь, братец, что тебе отвечу!
