Александр Лонс - Договор
— Ты мазохистка. Я никогда не делаю больно. Не умею.
— Все ok! Мне не будет больно. Я не почувствую боли.
Он берет меня за руку выше локтя. Прижимает к себе и целует. Молча снимает свитер и брюки. Швыряет на диван… Притягивает за бедра… Закидывает мои ноги себе на плечи… И… Я ничего не помню…
— Ты тут? — его слова доносятся до меня как будто со стороны.
— Я — тут…
— И как?
— Никак. Иди ко мне… Я хочу еще… — мне, как всегда мало, а он, как обычно, уже подыстощился.
— Знаю…
— Я хочу, слышишь? — повторяю я снова.
— Слышу.
И опять… И опять — показуха, показуха. Как это еще назвать? Выпендреж? Зачем? Сама напросилась! Фр-фр-фр… Хотя на самом деле уже гораздо лучше, чем в первый раз. Просто никак не могу смириться с чужими ролями. Привыкла играть их сама.
— Поужинаем вместе? — он размяк и совсем устал. Явно надеется остаться до утра. Фиг тебе!
— Мне некогда, — говорю я.
— Жаль, — лепечет он.
— Дверь прямо и направо.
— ?.. — он смотрит на меня немым вопросом.
— Я сама позвоню. Как-нибудь потом.
Какая я все-таки свинья и к тому же лицемерка! Я, наверное, до сих пор этого не осознаю. Если вам нужно испортить жизнь — обращайтесь! Я к вашим услугам. Пишите, звоните. Будут деньги — высылайте. Для таких, как я — все по фигу.
Воспоминание второе.Мои руки в крови. Раньше, когда умела, я бы заплакала, а в тот момент у меня наступило какое-то странное состояние — безразличие, заторможенность, ослабление контроля, усталость, которая ощущалась физически; я не могла ни с кем разговаривать или мне это стоило больших усилий. Я шла к своей Ленке. Почти на автопилоте. Под ногами лужи — все равно. Из-под колес проезжающей машины брызги — по фиг. Даже не оглянулась и не пожелала разбиться. Люди — раздражают больше обычного. Пялятся. Меня обгоняет компания мужиков. Слышу за спиной: ''Смотри какая жучка!''. Самый мразный из этих, похожий на зэка тип, явно недавно приезжий, пытается со мной заговорить. Я останавливаюсь. Молча на него смотрю. Смотрю — это сказано слишком мягко. В моем взгляде столько ненависти, злобы, жути, боли и хрен знает чего еще… Он испугано удаляется, крутя пальцем у виска и громко советуя обратиться к психиатру. В тот момент я себя практически не контролирую, и если бы он стал до меня докапываться, я не остановилась бы ни перед чем.
Я пришла к подруге уже поздно вечером. Мне нравится быть с ней. Все происходящее кажется незаметным и ненастоящим.
…Она гладит меня по волосам и отходит. Взять себя в руки. А лучше взять в руки ее, а потом страстно целовать и утащить в постель. Она идет ко мне, останавливается в шаге от меня. Протягивает свои руки, берет обе мои руки, притягивает их к себе и начинает целовать. Потом ведет к постели. "Не я ее, а она меня…" От этой мысли замирает сердце… Сажусь на край кровати. Она опять куда-то отходит. Выключает яркий свет, оставив лишь маленькую красную лампу, включает музыку. И… Начинает танцевать. Она танцует. Она танцует передо мной. С ума сойти… Во рту у меня пересыхает, а она как-то хитро смотрит на меня и улыбается…
У нее восхитительная грудь и маленькие торчащие соски. Подходит, обнимает… Дотрагиваюсь до ее груди. Но она убирает мои руки и начинает снимать с меня одежду, целуя при этом каждый кусочек обнаженного тела… Как же мне хочется тоже ласкать ее, но я продолжаю играть по ее правилам… Продолжаю… Продолжаю…
Потом мы сидим на кухне, пьем зеленый чай и улыбаемся друг другу.
— Пойдем спать?
— Да, конечно…
Лежим. Молчим. Вдруг она прижимается ближе и кладет голову мне на плечо.
— Тебе понравилось?
— Да, только почему ты не разрешила мне ласкать тебя?
Она не ответила. Около часа мы лежали молча. Сон не шел.
— Ты не спишь?
— Нет…
— С тобой так приятно просто лежать. Забыв обо всем, просто лежать, дышать твоим запахом, ощущать своим телом твое…
— Я чувствую то же самое…
Беру ее руку, глажу… Ее кожа очень нежная. И пахнет ванилью… Приподнимаюсь и целую ее. Сейчас мои правила… И она их принимает…
Дальше я опять ничего не помню…
Я ничего не помню? Это как? Ведь я никогда ничего не забываю! Все, так жить больше нельзя! Хватит, надоело. Неужели все так и будет дерьмово? Может, просто стоит изменить что-то в себе, и станет лучше? А где гарантия? Хочется забыть все, что было и есть, и не видеть будущего. Его я просто не выдержу. Неужели я настолько слаба? Где же моя железная душа? Где моя сила? Все будет нормально! Надо только выспаться, отдохнуть, собраться и — вперед! Успокоиться, не нервничать, просто сейчас полоса такая — проблемы есть у всех. Никто не может бесконечно источать оптимизм, энергию и хорошее настроение.
Но впереди я предвижу еще более черную полосу.
Мне надоело так жить. Я задыхаюсь. Очень тяжело находиться наедине с собой. Одолевают тягостные и абсолютно деструктивные мысли. Надо постоянно занимать себя чем-то, отвлекаться. Целый вечер слушала "Die Form". Потом читала Пелевина, но все это только усугубляет. Сейчас включила "Gorgoroth", последний диск. Получше. Депрессивность меняется на агрессивность, желание убить себя на желание убить кого-то другого.
По ночам кто-то продолжает грызть мою стену. Ощущение такое, как будто некто грызет или скребет бетон, медленно, целеустремленно, неотвратимо. Так и представляются стальные когти на чьих-то лапах, или зубы на какой-то адской морде. Удар кулака действует, но ненадолго — на другую ночь все повторяется. Хотела поговорить с соседями, но ничего не вышло. Оказалось, что квартира, смежная с моей, пуста, хозяева живут загородом и бывают тут только наездами, крайне редко. Квартира стоит на сигнализации, и никто посторонний туда попасть не должен.
По делу — ничего нового. Никаких свежеиспеченных идей и гипотез.
Хорошо быть верблюдом — идешь себе по пустыне, и тебе абсолютно все равно, куда. За верблюда думает погонщик.
18
Одно могу сказать точно: Весна пришла! Перезимовали!
Сегодня суббота, и я опять решила устроить себе отдых, немного отвлечься. Я давно хотела свалить на эти выходные, не могу больше сидеть дома! На меня обстановка действует ужасно!
Съездила на один день в Питер. Ночь — туда, ночь — обратно. Московский вокзал — тут у меня уже особое настроение — питерское. Прогуляюсь по городу детства-юности — давно уже не была. Целых два месяца.
Выхожу из метро… Здесь, как ни странно, теплее, чем в Москве — слякоть, лужи, грязная снежная каша под ногами. Невский проспект… Большая Морская… Дворцовая, Дворцовый проезд, Адмиралтейство… Дворцовый мост, железные парапеты… Васильевский остров… Стрелка, Ростральные колонны, Биржа… Университетская набережная, здание Двенадцати коллегий (Университетская, 7–9) — альма-матер… Румянцевский сад, Академия Художеств, сфинксы… площадь Трезини, Дом Академиков… Шестая линия. Стены домов выгорели сверху, кое-где в неустранимых подтеках, местами отвалилась штукатурка… Пересекаю Большой проспект… Прохожу мимо метро "Василеостровская"… перехожу Средний проспект… — Благовещенская церковь, Малый проспект… поворот, перехожу на ту сторону и иду в направлении Гавани… Моя цель — Смоленское кладбище…
