Светлана Чехонадская - Саваоф
Инна молчала, плотно сцепив губы. Я пожала плечами.
— Она привезла дал махани и бутылку вина, в которой уже был растворен «Катон-17». Ваша дочь хорошо знала устройство дома и камер не боялась. Кроме того, у нее в кармане лежал специальный прибор, глушащий разговор, а камеру на воротах вывели из строя... Вина ваша дочь не пила, поскольку была беременной. Скоро лекарство стало действовать... А вот что было дальше?
Они молчали, и я повторила:
— Что было дальше?
— Вы сказочник, вы и придумывайте, — предложила Инна.
— Вы говорите со мной без уважения.
— А вы заслуживаете уважения?
— Разумеется. Ведь у меня в записной книжке лежат коды четырех партий «Катона-17», которые были выпущены полтора года назад и хранились на ваших складах как раз в то самое время, когда вы собирали свои вещички на старой работе и, как нищенка, тащили все, что под руку попадется. Какая же вы жадная!
— Какая же вы глупая!.. Это и есть ваша улика? Да этот «Катон» продается на любом наркоманском рынке!
— Продается без упаковки. И не такой древний! Странное совпадение — таблетки были украдены именно тогда, когда вы еще работали в фирме «Брынцалов и Феррейн».
— Сомневаюсь, что суд заинтересуется этим совпадением.
— А пакетом, Инна? Как вы думаете: суд заинтересуется пакетом?
— Каким пакетом?
— Ярко-красным пакетом от веревки, который ваша дочь выбросила там же на пустыре, совершенно не заботясь об охране окружающей среды! А еще буддистка!
Стало тихо. Они смотрели на меня во все глаза и молчали. Наконец Инна пришла в себя.
— Там нет отпечатков.
— Вашей дочери — нет. Но твои, Алехан, — я повернулась к нему, — имеются. Их там сотни. Нет никаких сомнений, что это твой пакет. Ты трогал его, когда брал в магазине, когда перекладывал с полки на полку в моей квартире, когда протягивал его дрожащими руками своей сообщнице... — Говоря эти слова, я внутренне перекрестилась: он мог тоже быть в перчатках, и это было бы неудачно. Но он побледнел еще сильнее. Видимо, про перчатки он тогда не подумал — ведь это был всего лишь пакет, не веревка... — Тебе не приходило в голову, что они тебя подставляют? — спросила я после небольшой паузы.
— Не слушай ее, идиот! — почти с отчаяньем произнесла Инна. Может, она постепенно и начала понимать цену своему приобретению.
— Вас видел один свидетель, — жестко сказала я. — Там, на пустыре. Это он подсказал мне, где искать пакет.
— Что же он не дал показаний полиции?
— Даст, — успокоила я ее. — У нас с вами еще все впереди... Вы только раскиньте мозгами: вся ваша так называемая «неуязвимость» держится только на том, что о вашей дочери никто вообще не подумал! Стоит полиции обнаружить отпечатки Алехана, они выяснят и то, что у него была любовница, и то, что она знала Елену, и то, что как раз она, а не забитая ассирийка, имела обыкновение доставлять чечевицу с вином на дом. Узнают и то, что она была беременной, и то, что ее мать знала пароли... Ее опознают многие люди... Так как вы убили Елену?
— Что вам надо?
— Как вы ее убили?
— Инна попросила показать, как это было... В «Саваофе»... Мне кажется, Елена сама этого хотела... — заторможенно произнес Алехан.
— Вашу дочь тоже зовут Инна? Это ведь неудобно... Ты пришел почти в конце? Когда они уже стояли у стола?
Он кивнул. И содрогнулся.
— Мы ничего не делали! Она все делала сама! Я сказал Инне, чтобы она просто отдала письмо... Она бы сама захотела покончить с собой!
— Нет, дорогой. Твоя Инна была права, что не стала полагаться на такую призрачную надежду. Ты плохо знаешь Елену.
— Это ты ее плохо знаешь! Она осталась без копейки... Это полный крах.
— Письмо вы отдавать не стали? Да это и неважно: Елена и так все поняла. Еще днем. И не покончила с собой от этого знания, кстати! А заказала вина!
— Я ничего не хочу знать! — Он вдруг начал лихорадочно терзать свои волосы, словно хотел их выдрать или словно у него что-то болело. — Я стоял у беседки и смотрел... видел, как они шли по коридору... Потом они исчезли, я подумал, что все...
— Но было не все. Наверное, когда ты зашел в ванную, твоя Инна зашипела тебе: «Помогай, идиот! Она сейчас придет в себя!»
— Елена сама этого хотела...
— Под влиянием сильнейшего лекарства, Алехан! И вовсе не хотела! И все эти твои жалкие оправдания разбиваются об одну-единственную вещь: вы не рассчитывали на самоубийство, поскольку тщательно готовили убийство. А почему были разбросаны вещи?
— Мы хотели взять что-нибудь и подбросить потом Горику.
— Разыграть кражу?
— Только взять что-нибудь... Я начал перебирать вещи, чтобы найти ценное, — отсутствующим тоном сказал Алехан. — И вдруг понял, что беру только то, что видел вчера в фильме... Это было как наваждение. Я открыл шкатулку, стал бросать вешалки... Я боялся.
— Стерва! — Инна швырнула погремушку в сторону. — Ненавижу таких, как ты! Правдолюбка поганая! Пока всем не навредишь, не успокоишься! И чем будешь утешаться, сидя в своей вонючей конуре? Тем, что правда восторжествовала?.. Все зло из-за таких, как ты! И сама не живешь, и другим не даешь!
— Я, Инна, тоже не испытываю к вам особо теплых чувств. Но почему вы решили, что я пришла сюда выяснять правду?
— А что ты пришла делать? Забрать мужа?
— Нет, и не для этого.
— Ну что? Что?! Поболтать языком? Своим поганым и никому не интересным языком?
— Инна, у вас последняя попытка, чтобы догадаться.
— Иди к черту!
— Ты пришла из-за меня? — спросил Алехан.
Мне показалось, что в его голосе звучит надежда.
— Да нет же, ребята! Я пришла получить свою долю! Эх, бывают в жизни моменты, ради которых стоит жить! Их вытянутые рожи доставили мне большое удовольствие.
— Итак, друзья мои! — весело произнесла я. — Полагаю, что нервы, потраченные мною за эти два месяца, чего-нибудь да стоят? Правда, и вы нервничали из-за меня... Представляю твое состояние, Алехан, когда я заявила, что во время ссоры проболталась о паролях! Ты ведь как думал: начнется обычное неспешное следствие, через неделю-две обнаружат деньги, переброшенные на счет Горика, и им займутся вплотную. Толстухой сочтут его мать, бежевыми «Жигулями» — наши серебристые, обнаружатся отпечатки на веревке, «Катон» в ящике стола. Потом выяснится, что на работе Горика не было, что не было у него и денег на наркотики, в общем, все пойдет своим чередом. Но я запаниковала! И приступила к решительным действиям по спасению собственной шкуры, подсчитав, что лучше пять лет за халатность, чем сорок за кражу. Вы неправильно представляли мой характер. Вы думали: слабая бабенка. Она будет отвечать на вопросы, чесать свой чип и покорно ждать, пока все выяснится. Ведь даже если в первый момент я буду главной подозреваемой, меня не арестуют! Чего же нервничать?.. Но я не такая, Алехан! И мы квиты, да? Я тоже не совсем правильно представляла, каков ты на самом деле. Правда, я догадалась раньше тебя...
