Андрей Бондаренко - АнтиМетро, Джек Потрошитель
— Спасибо, как нас учит русская народная мудрость, в гранёный стакан не нальёшь. От вас, ребятишки, потребуется реальная помощь. Вернее, только от мужской части дружного российского коллектива. Просьба же заключается в следующем…
Внимательно выслушав донью Мартину, Артём согласно кивнул головой:
— Сделаем, не сомневайтесь.
— Надеюсь, это вас не сильно затруднит? — проявила природную вежливость старушка. — Не заставит поменять заранее намеченные планы?
— Перестаньте, миледи. Наоборот, будем рады — лишний раз размять затёкшие мышцы и суставы.
Он позвонил Хантеру, коротко изложил суть нового задания, после чего откланялся:
— Извините, милые дамы, но вынужден вас покинуть. Времени — впритык. Спешу на объект.
— А как же я? — заволновалась Татьяна.
— Ты, милочка желтоволосая, со мной посидишь, — лукаво улыбнулась сеньора Сервантес. — Не пристало — беременным барышням и немощным старухам — заниматься всякими служебными глупостями, требующими значительных физических усилий. Смелые и отважные мужчины прекрасно справятся и без нас…. Пообщаемся, посплетничаем, я дам тебе, Танюша, парочку дельных советов — относительно воспитания малолетних детей и ухода за ними. Разрешу, так и быть, выпить бокал красного сухого винишка. Договорились? Вот, и ладушки…. Иди уже, декадент, не отсвечивай…
Проехав — ради пущей конспирации — две трети пути на электричке лондонского метрополитена, Артём поднялся на поверхность, прошёл несколько кварталов пешком, отыскал нужный дом (с крупной надписью по обшарпанному фасаду — «Ремонт»), и, бдительно оглядевшись по сторонам, вошёл в третий справа подъезд.
«Действительно, данная парадная является проходной», — через полторы минуты подтвердил внутренний голос. — «Имеется уютный закуток для консьержа, необитаемый ныне. А электрические лампочки не выключены, что является форменным безобразием. Между первым и вторым этажами расположена промежуточная площадка с широким окном…. Идеальное место — для обрубания «пушистых хвостов»! Донья Мартина, клянусь офицерской честью, знает свое дело досконально. Есть, право слово, чему поучиться. Кстати, уже без двадцати пять. В смысле, без двадцати минут семнадцать. Скоро начнётся…».
Окончательно осмотревшись и проверив все необходимые нюансы, Артём поднялся на межэтажную площадку и, пристроившись за углом толстой стены, приступил к наблюдениям.
Вскоре напротив дома притормозила неприметная тёмно-синяя японская малолитражка. Распахнулась задняя дверца, и из машины — на брусчатку тротуара — ловко выбрался…
«Элегантный лондонский денди — выбрался», — констатировал хладнокровный внутренний голос. — «Черный классический костюм-тройка модного фасона, цветастый широкий галстук, бритый круглый череп, усы-бородка «а-ля Фёдор Бондарчук»…. Ёма-ё! Судя по характерным особенностям фигуры, это он и есть. В смысле, отставной майор ГРУ Лёха Никоненко. Ну, и вырядился, модник франтоватый! Практически не узнать бродягу. Если, конечно, долгие годы не являлся армейским начальником данного персонажа…. Ага, машина отъехала. Пора, братец, выдвигаться к району предполагаемых боевых действий…».
Артём, стараясь передвигаться бесшумно, спустился по лестнице на первый этаж и затаился за стойкой консьержа. Через несколько минут хлопнула входная дверь, и мимо стойки уверенно проследовал бритый на лысо Никоненко. Взявшись за ручку противоположной — «сквозной» — двери, Лёха развернулся на четверть оборота и выдал:
— Приготовься, командир. «Хвосты» на подходе…
Чуть слышно скрипнула дверца, за которой скрылся Никоненко, примерно через двадцать-тридцать секунд те же самые звуки повторила и дверь первичная.
«Любопытные визитёры заглянули к нам на огонёк», — оповестил бдительный внутренний голос. — «Из серии: — «К нам гость! К нам гость!» — закричали добросердечные пингвины…». Мочи их, братец, без разбора. То бишь, незваных гостей, а не пингвинов…».
Мимо стойки консьержа попытался проскользнуть щуплый дяденька самой неприметной внешности-наружности. Артём, своевременно выпрямившись, в меру сильно стукнул неизвестного типа кулаком по темечку и оперативно перетащил бесчувственное тело в укромный бетонный закуток.
Дверной скрип повторился.
«Это, надо думать, Хантер», — предположил внутренний голос.
Женька, проходя мимо, доложил — свистящим шёпотом:
— Всё в порядке, Артём Петрович. Одного шпика срубил в подворотне. Полицейская харя, я его, вертухая подлого, как-то видел прогуливающимся с инспектором Джоном Ватсоном рядом с Музеем детства. Следую за объектом.
— Вот, и следуй, — прячась за стойкой, сварливо напутствовал подчинённого Артём. — Присматривай за отставным майором, чтобы — случаем — не обидели. А все пушистые «хвосты» руби, жалости не ведая. Только аккуратно руби, понятное дело. Типа — с оглядкой и понятиями. То бишь, без хладных трупов и откровенного членовредительства…
Хантер, понимающе кивнув головой, проследовал за Лёхой, а беспокойные дверные петли — примерно через полминуты — заскрипели вновь.
«А это ещё кого черти несут?», — насторожился внутренний голос. — «Может, это местные маляры-строители, не смотря на вечернее время, решили приступить к срочным ремонтным работам? Впрочем, это нам без разницы. Будем всех задерживать, без разбора. В том плане, что аккуратно вырубать и складывать штабелями…».
По бетонному полу бойко зацокали чьи-то торопливые каблучки. Артём, отведя правую руку в боевое положение, взмыл над низенькой стойкой и, замерев в последней момент, выдохнул:
— Вот же, мать его! Ты-то что здесь делаешь, шалава?
— А чего сразу обзываться-то? — принимая оборонительную стойку, обиделась Маришка. — Судя по всему, господин подполковник, вы собирались безжалостно оглушить слабую и беззащитную девушку? Так вот, ставлю вас в известность, что без боя не сдамся. Кроме всего прочего, прошу учесть, что у меня — чёрный пояс по карате-до…
— Поясом нас не испугаешь, — усмехнувшись, заверил Артём. — У меня их — как у дворового Барбоса шустрых и голодных блох. Причём, всех цветов и оттенков радуги…. Отвечай-ка, внучка престарелого олигарха, на поставленный вопрос. Что ты здесь позабыла?
Смущённо передёрнув плечами, девушка покаянно призналась:
— Я за Женькой следила. Он, вертихвост, обещал, что не будет посещать госпиталя Святого Климента. То есть, лежащую там Линду Камбарову, внезапно приболевшую. Вот, уж, кто, прости Господи, шалава из шалав! А я чего-то засомневалась. Дай, думаю, проверю…
Со стороны бетонного закутка раздался тихий и жалобный стон-всхлип.
