Андрей Бондаренко - АнтиМетро, Джек Потрошитель
– Спасибо, как нас учит русская народная мудрость, в гранёный стакан не нальёшь. От вас, ребятишки, потребуется реальная помощь. Вернее, только от мужской части дружного российского коллектива. Просьба же заключается в следующем…
Внимательно выслушав донью Мартину, Артём согласно кивнул головой:
– Сделаем, не сомневайтесь.
– Надеюсь, это вас не сильно затруднит? – проявила природную вежливость старушка. – Не заставит поменять заранее намеченные планы?
– Перестаньте, миледи. Наоборот, будем рады – лишний раз размять затёкшие мышцы и суставы.
Он позвонил Хантеру, коротко изложил суть нового задания, после чего откланялся:
– Извините, милые дамы, но вынужден вас покинуть. Времени – впритык. Спешу на объект.
– А как же я? – заволновалась Татьяна.
– Ты, милочка желтоволосая, со мной посидишь, – лукаво улыбнулась сеньора Сервантес. – Не пристало – беременным барышням и немощным старухам – заниматься всякими служебными глупостями, требующими значительных физических усилий. Смелые и отважные мужчины прекрасно справятся и без нас…. Пообщаемся, посплетничаем, я дам тебе, Танюша, парочку дельных советов – относительно воспитания малолетних детей и ухода за ними. Разрешу, так и быть, выпить бокал красного сухого винишка. Договорились? Вот, и ладушки…. Иди уже, декадент, не отсвечивай…
Проехав – ради пущей конспирации – две трети пути на электричке лондонского метрополитена, Артём поднялся на поверхность, прошёл несколько кварталов пешком, отыскал нужный дом (с крупной надписью по обшарпанному фасаду – «Ремонт»), и, бдительно оглядевшись по сторонам, вошёл в третий справа подъезд.
«Действительно, данная парадная является проходной», – через полторы минуты подтвердил внутренний голос. – «Имеется уютный закуток для консьержа, необитаемый ныне. А электрические лампочки не выключены, что является форменным безобразием. Между первым и вторым этажами расположена промежуточная площадка с широким окном…. Идеальное место – для обрубания «пушистых хвостов»! Донья Мартина, клянусь офицерской честью, знает свое дело досконально. Есть, право слово, чему поучиться. Кстати, уже без двадцати пять. В смысле, без двадцати минут семнадцать. Скоро начнётся…».
Окончательно осмотревшись и проверив все необходимые нюансы, Артём поднялся на межэтажную площадку и, пристроившись за углом толстой стены, приступил к наблюдениям.
Вскоре напротив дома притормозила неприметная тёмно-синяя японская малолитражка. Распахнулась задняя дверца, и из машины – на брусчатку тротуара – ловко выбрался…
«Элегантный лондонский денди – выбрался», – констатировал хладнокровный внутренний голос. – «Черный классический костюм-тройка модного фасона, цветастый широкий галстук, бритый круглый череп, усы-бородка «а-ля Фёдор Бондарчук»…. Ёма-ё! Судя по характерным особенностям фигуры, это он и есть. В смысле, отставной майор ГРУ Лёха Никоненко. Ну, и вырядился, модник франтоватый! Практически не узнать бродягу. Если, конечно, долгие годы не являлся армейским начальником данного персонажа…. Ага, машина отъехала. Пора, братец, выдвигаться к району предполагаемых боевых действий…».
Артём, стараясь передвигаться бесшумно, спустился по лестнице на первый этаж и затаился за стойкой консьержа. Через несколько минут хлопнула входная дверь, и мимо стойки уверенно проследовал бритый на лысо Никоненко. Взявшись за ручку противоположной – «сквозной» – двери, Лёха развернулся на четверть оборота и выдал:
– Приготовься, командир. «Хвосты» на подходе…
Чуть слышно скрипнула дверца, за которой скрылся Никоненко, примерно через двадцать-тридцать секунд те же самые звуки повторила и дверь первичная.
«Любопытные визитёры заглянули к нам на огонёк», – оповестил бдительный внутренний голос. – «Из серии: – «К нам гость! К нам гость!» – закричали добросердечные пингвины…». Мочи их, братец, без разбора. То бишь, незваных гостей, а не пингвинов…».
Мимо стойки консьержа попытался проскользнуть щуплый дяденька самой неприметной внешности-наружности. Артём, своевременно выпрямившись, в меру сильно стукнул неизвестного типа кулаком по темечку и оперативно перетащил бесчувственное тело в укромный бетонный закуток.
Дверной скрип повторился.
«Это, надо думать, Хантер», – предположил внутренний голос.
Женька, проходя мимо, доложил – свистящим шёпотом:
– Всё в порядке, Артём Петрович. Одного шпика срубил в подворотне. Полицейская харя, я его, вертухая подлого, как-то видел прогуливающимся с инспектором Джоном Ватсоном рядом с Музеем детства. Следую за объектом.
– Вот, и следуй, – прячась за стойкой, сварливо напутствовал подчинённого Артём. – Присматривай за отставным майором, чтобы – случаем – не обидели. А все пушистые «хвосты» руби, жалости не ведая. Только аккуратно руби, понятное дело. Типа – с оглядкой и понятиями. То бишь, без хладных трупов и откровенного членовредительства…
Хантер, понимающе кивнув головой, проследовал за Лёхой, а беспокойные дверные петли – примерно через полминуты – заскрипели вновь.
«А это ещё кого черти несут?», – насторожился внутренний голос. – «Может, это местные маляры-строители, не смотря на вечернее время, решили приступить к срочным ремонтным работам? Впрочем, это нам без разницы. Будем всех задерживать, без разбора. В том плане, что аккуратно вырубать и складывать штабелями…».
По бетонному полу бойко зацокали чьи-то торопливые каблучки. Артём, отведя правую руку в боевое положение, взмыл над низенькой стойкой и, замерев в последней момент, выдохнул:
– Вот же, мать его! Ты-то что здесь делаешь, шалава?
– А чего сразу обзываться-то? – принимая оборонительную стойку, обиделась Маришка. – Судя по всему, господин подполковник, вы собирались безжалостно оглушить слабую и беззащитную девушку? Так вот, ставлю вас в известность, что без боя не сдамся. Кроме всего прочего, прошу учесть, что у меня – чёрный пояс по карате-до…
– Поясом нас не испугаешь, – усмехнувшись, заверил Артём. – У меня их – как у дворового Барбоса шустрых и голодных блох. Причём, всех цветов и оттенков радуги…. Отвечай-ка, внучка престарелого олигарха, на поставленный вопрос. Что ты здесь позабыла?
Смущённо передёрнув плечами, девушка покаянно призналась:
– Я за Женькой следила. Он, вертихвост, обещал, что не будет посещать госпиталя Святого Климента. То есть, лежащую там Линду Камбарову, внезапно приболевшую. Вот, уж, кто, прости Господи, шалава из шалав! А я чего-то засомневалась. Дай, думаю, проверю…
Со стороны бетонного закутка раздался тихий и жалобный стон-всхлип.
