Всеволод Глуховцев - Пурпурный занавес
– Опустел я как-то, – признался Николай. – Устал, видать, от всего этого.
Консультант привычно трепанул бороду, встопорщив её на манер веера.
– Понимаю, – после малой паузы сказал он. – Что ж, коли тебе важно моё мнение, то вот оно. Я солидарен в принципе с этим твоим… покойником, Иваном. Все они одним миром мазаны, эти розенкрейцеры. Не хочу сказать, что они такие изверги. Нет. Но цель у них у всех одна – власть. Остальное – словоблудие. Причём власть здешняя, земная, не какие-то там эмпиреи. А если так, то все средства хороши – и плохие, и хорошие, и оккультные, и кондовые. Надо – лелеять будут, надо – пулю в рыло, и глазом не моргнут. Ты пока нужен им – значит, будут лелеять. А Никанорыч твой…
– Не мой.
– Понял, понял. Он такой же темнила, как и Пинский. Он тебе не всё говорит.
– Ну, это я и так вижу. Но делать-то мне что в такой позиции?
– В позиции?.. Как она ни плакала, ни звала милицию – всё равно поставили в нужную позицию…
– Это вы к чему? – Николай нахмурился.
– А! – спохватился консультант. – Прошу прощения. Вздор понёс. Что делать, говоришь? Да ничего.
– Как это?
– А так. Вот тут я думаю, Никанорыч не соврал. Может, и думал соврать, да правда сама на язык попала. Насчёт биосферы. Что она умнее нас. Это точно! Раз ты у неё на особом счету, так она тебя не даст в обиду. Сама выведет. А эти тамплиеры пусть друг с другом хлещутся. Я, знаешь… У меня, конечно, интуиция не твоя, но – опыт, опыт! И он мне говорит… Так, значит, убийца не из писателей?
Гордеев пожал плечами.
– Похоже. Но кто? Хрен знает.
– Хм… – Евгений Петрович пожевал губами в бороде. – Что же, вы с Пинским все эти дни дудку тянули? Странно. Яковлевич тебе мозги парил?.. Смысл?
– А я-то знаю?! – досада прорвалась у Николая. – У меня у самого башка набекрень! И интуиция, правда, куда-то пропала.
– Вернётся, – успокоил Бородулин. – Видно, ты и в самом деле устал. Отдохни, оттянись немного. Дама есть?
– Ну… это… – Николай смущённо поводил глазами туда-сюда.
– Ясно, – Бородулин кинул окурок на землю и вмял его каблуком. – Вот и посвяти ей пару деньков. И ночей, само собой… Ладно, ладно, сам плоских шуток не люблю. Сорвалось. Ну, в общем, так. Сплёлся у нас Гордиев узел…
– Гордеев, – усмехнулся косо Николай.
– Вот-вот. Каламбур… Итак, узел: два клана, убийца и кто-то из писателей. Я уверен! Но сейчас болтать об этом – воду в ступе толочь. Ничего не выясним.
– А как тогда?
– Судьба решит. Сама. Как Македонский. Разрубит, да в ближайшие дни. В этом я тоже уверен.
– Опыт?
– Да. Он у меня уже как чутьё у гончей… – Евгений Петрович сунулся в карман затруханной джинсовки, достал блокнот и ручку. – Давай-ка мы схемку набросаем.
И он сказал, что постарается поднять все свои наличные силы, дабы организовать наблюдение за основными фигурантами.
– За писателями следят люди Пинского, – заметил Николай.
– Помню. Ничего. Разберёмся.
– А уж «стражам» этим если верить, то они всё насквозь видят… Кстати, и этот наш разговор – тоже. И видят, и слышат, и мы все у них под колпаком, как у Мюллера.
– Друг мой, – иронические нотки завибрировали в голосе бородача, – когда я по окончании журфака служил в армии – в редакции окружной газеты; так там наш редактор, полковник, говорил так: на хитрую ж… всегда есть х… штопором. Сечёшь? Это я к тому, что нет такого колпака, под которым не было бы щели.
Николай усмехнулся:
– Вы будто эту щель уже нашли.
– Ну, нашёл – не нашёл…
Так Бородулин это произнёс, что Николай вдруг поверил: а может, и правда, старый мудрый сыщик всё понял и во всём уверен!.. И от этого он сам, Николай, неожиданно исполнился уверенности. Прорвёмся!
Консультант быстро черканул что-то в блокноте.
– Давай адреса.
– Ну, эти… стражи… я у них два адреса знаю: на Заозёрной и на Шерстомойной. Может, и ещё есть.
– Разберёмся. Дальше!
– Пинского адрес вы знаете. Писателей тоже.
– Угу, угу… Дальше.
– А что дальше-то? Джамал этот Робертович по непроверенным данным должен обретаться где-то в районе Ольховой рощи, а преступник… если он, конечно, не кто-то из этих… он и вовсе неуловимый мститель.
– Ясный перец, – Евгений Петрович захлопнул блокнот. – Насчёт Джамала Робертовича… Пинский, значит, сегодня-завтра должен тебя к нему пригласить?
– Это не я сказал.
– Ну да, да. Значит, так: как только Яковлевич тебя пригласит, ты тут же отзвонишь мне на особый номер, у меня для тайных дел отдельная мобила есть… вот, – Бородулин протянул бумажку с номером Николаю; тот взял, кивнул. – Коротко, два слова: когда, куда. Если не будет возможности говорить, просто тисни кнопку… вот сейчас забей номер в память, а я, как на табло твой номер высветится, сразу же беру народ… ну, ясно. Давай, отдыхай пока! А я тем часом своих людишек напрягу… трудноватенько будет, но ничего, справимся.
– Вашими бы устами…
– Мёд пить? – Бородулин рассмеялся. – Выпьем, выпьем мёду, Коля!.. Всё, действуем.
– …ну как? – встретила Николая Марина.
– Отлично, – успокоил её Гордеев. – Давай обедать, жрать хочу, как слон!
Марина всё-таки была прекрасная хозяйка. Через четверть часа стол был сервирован, источал кулинарное благоухание.
– Прошу, мой хозяин.
Обед прошёл на высшем уровне. Шутили, смеялись, под это и токайское допили. В голове у Николая приятно полегчало, мысли потекли скоромные, раблезианские… Он притянул к себе Марину, и они запечатлели на губах друг друга томный длиннющий поцелуй.
От таких дел либидо Гордеева взыграло, но он здраво рассудил, что с полным брюхом секс будет трудоёмким, потому и сказал:
– Слушай, краса земная. Давай-ка поприляжем да приотдохнём чуток. А уж потом…
И сделал лицо Дон-Жуана.
Марина кокетливо повела глазками, встала.
– Я тогда пойду постель приготовлю, а ты пока чайку можешь попить.
– Лучше вина. Вот, тут осталось чуть-чуть.
Он пригубил из бокала, а левой рукой ухитрился ещё и поддать барышне пониже спины – в шутку, разумеется.
…и всё у них получилось, всё как надо. Умиротворённые и счастливые, они лежали в обнимку, когда на прикроватной тумбочке запиликал мобильник Николая.
– Опять… – сонно проговорила Марина, не открывая глаз. – Не дадут побалдеть…
Николай беззлобно ругнулся, достал аппарат.
– Ага… – увидел, что на табло. – Здрасьте, Александр Яковлевич, давно не общались.
Пинский был приветлив:
– Здравствуй, Николай…
Ну, а дальше вышло всё точно так, как и обещал Сергей Никанорович. Последовало приглашение, Николай принял – только попросил аналитика подобрать его на остановке, не хотел засвечивать Марину.
Хотя это, поди, для Пинского секрет Полишинеля…
