Алексей Бергман - Циклопы
— Жюли, когда ты была здесь в прошлый раз — отец и сын Ковалевы приехали на одной машине?
Собачка отрицательно помотала ушастой головой.
«Слава богу, — секундно порадовался генерал. — А я уже переживал, что наше появление нарушило прежнее течение истории: Коваль из-за нас отправил сына отдельно от себя и Макс не попался на глаза Инне в нужную минуту, в результате чего она убийственный настрой потеряла».
— Жюли, — все так же неотрывно глядя собачьи глаза, продолжил Константиныч, — в прежний раз — Инна тоже скрылась где-то в доме до того, как гости пошли к столам?
Собачка кивнула.
— Ты знаешь, где сейчас находится Инна?
— Гав!
«Какое счастье, Боря, что Иннокентий заставил нас взять с собой жену! — глядя, как, спущенная с мужниных рук собачка поскакала к лестнице на второй этаж, сказал Лев Константинович. — Бывают же удачи!»
«Мы здесь, Лёва, ни при чем, История включила саморегуляцию», — мрачно поправил Завьялов.
Жюли прытко перепрыгивала со ступеньки на ступеньку. Сверху, на повороте к анфиладе второго этажа за непослушной собаченцией наблюдал огромадный охранник в чинном пиджаке и знатно отутюженных брюках. Его туда поставили, дабы отслеживать гостей, проявивших любопытство к хозяйским спальням (сейфам). Несанкционированное ушастое проникновение заставило сикьюрити проявить расторопность. Не обращая внимания на побежавшего вслед за питомицей мужика в однозначном прикиде, охранник бросился за резвой собаченцией!
«Ай да Жюли, ай да сучья дочь!» — наблюдая за отвлекающим маневром мадам Капустиной, восхищенно присвистнул генерал. Уворачиваясь от растопыренных охранных рук, Жюли-Жози стремительно проскользнула между ног охранника; сикьюрити — отчетливо чертыхаясь! — ринулся следом.
Лев Константинович тихонько пошагал вверх по пологим ступеням…
Не известно, как резво смогла бы передвигаться крошечная собачонка, не будь в ней человека. Но в тот момент чиа-хуа-хуа проявила потрясающую скорость! Прижав к спине трепыхающиеся волосатые ушки, Жози неслась по анфиладе, огромадный охранник за ней не слишком поспевал. Собачка заскочила в какую-то комнату, через секунду выскочила обратно…
Охранник на анфиладе уже не появился. Впечатленный генерал предположил, что Жюли изобразила нырок под кровать или за шкаф, сейчас сикьюрити пытается на карачках разыскать в большой спальне крошечную собачонку…
Жюли тем временем подбежала к соседней двери и быстро забарабанила в нее передними лапами!
Давать Иннокентию команду на проникновение не понадобилось. Едва жена обозначила дверь, за которой скрывалась Инна, Капустин осторожно ее приоткрыл…, впустил Жюли…
— Ой, — донеслось до генерала и Завьялова, — простите…, миль пардон, мадам… Моя собачка такая проказница! — и залопотал на непонятном языке.
— Что? — раздался из комнаты «простуженный» гундосый женский голос. — О чем вы говорите? вы иностранец?
Кеша старался во всю! Бормотал и извинялся, «ловил» Жози, отчетливо гремел какой-то легкой мебелью…
— Вон отсюда!!! — раздался грозный рык дочери юбиляра. — Во-о-он!!!
Капустин пулей выскочил за дверь. На пороге столкнулся с охранником. Предъявил тому ушастое алиби в плюшевой юбочке и, буркнув «простите великодушно, моя собака вечно что-то учудит!», с видом невозмутимого гладиатора (борца отнюдь не со львами, а собственными шавками) зафланировал к лестнице.
Два интеллекта ему мысленно аплодировали с нижней ступени: на светлых брюках «голубка» разливалось большое влажное пятно. Исключительно для появившегося на лестнице бодигарда, стилист ворчал:
— Проказница! Опять мне брюки измочила! — остановился напротив генерала, капризно надул подкрашенные блеском губы: — Я не могу в таком виде здесь оставаться! Я уезжаю! — вихляя бедрами, устремился к выходу на улицу.
Уже на крыльце Завьялов тихонько спросил Иннокентия:
— Кеш, это что — Жюли тебя так у д е л а л а?
Капустин обиженно покосился на генеральское лицо:
— Еще не хватало. Это я в комнате Инны вазу с цветами на себя опрокинул. — И лукаво хмыкнул: — Но получилось достоверно, правда?
* * *Вещи собирали в спешке. «Тревожный чемоданчик» генерал собрал загодя, но в связи с тем, что обстановка обострилась, добавлял в рюкзак боеприпасы и перевязочный материал.
Миранда успевала наябедничать на Зою Павловну:
— По крыльцу ей, видите ли, захотелось прогуляться! — ворчала. — Воздуха глотнуть!.. Душно, видите ли!
«Не иначе кто-то снова на елку забирался, — предположил Лев Константинович. — Крыльцо видно только оттуда, остальное пространство забор перегораживает…»
«Лев Константинович, — разволновался Борис, — а на фига они на елку-то поперлись?! Может твой Коваль еще не дал отбой?!»
«Спокойно, Боря, спокойно, — бормотал Потапов. — Елка не только снайперская лежка, но еще и единственная точка обзора. Туда могли залезть для наблюдения, сейчас там — пусто».
«Уверен?!»
Потапов не ответил. Поставил дачу на сигнализацию, велел Кеше накинуть рюкзак на плечи и повел команду к забору на нежилой участок:
— Уходить будем через параллельную улицу, — сказал Миранде-Зое. — Ковалев, конечно, обещал засаду снять, но как говориться… береженого бог бережет, глупого больничка ждет.
Легче всех забор Жюли перемахнула. Лев Константинович перебросил собаченцию через ограду, с той стороны ее супруг поймал… Тело Зои Павловны, приобретя черты Миранды, с задачей тоже справилось весьма, весьма.
Невероятная команда из трех с половиной тел и пяти интеллектов перелезла через еще один забор на другую улицу и пошагала к автостраде. По причине цейтнота к гримеру Светлане Игоревне за курткой и джинсами Завьялова решили не возвращаться. Нашли на даче тренировочно-огородный костюм покойного Романа. Эластичные синие порточки смотрелись на завьяловском теле — презабавно. Коротковаты были, а на заднице мешком висели.
Рядом с пугалом в синих трениках сурово вышагивал боевой генерал в затрапезном стареньком костюмчике (прикид английского джентельмена Потапов бережно в пакет упаковал и лично нес), приличные штиблеты из магазина Аркадия Генриховича смешно смотрелись под затертыми брючинами. Лев Константиныч выступил — походно. С пистолетом, засунутым под брючный ремень на спине.
На фоне двух застойных, слегка вооруженных дачников мадмуазель Карпова смотрелась нежной розой в окружении разросшегося сорняка. Но личика не морщила. Вела себя как маркитантка в войсковом обозе — достойно, стойко. И главное — зряче.
