Евгений Дембский - Властители ночи
— Простите? — Она перестала стучать шейкером и уставилась на меня. В глазах ее читалось презрение, странно неуместное для барменши. — Извините, я не расслышала последние слова.
— Неважно, это я сам себе, — небрежно махнул я рукой. Или кому-нибудь поумнее, мартышка, мысленно добавил я. Из противоположного угла мне улыбнулся Тим Эйхем, капитан моей баскетбольной команды, я помахал ему, кто-то хлопнул меня по спине, но тут барменша поставила передо мной мартини, а когда я после короткой паузы обернулся, за спиной у меня были одни лишь незнакомые лица. Какая-то женщина слегка улыбнулась мне, я тоже ответил ей улыбкой, чуть более теплой. Я задал сам себе вопрос, что я здесь делаю, а потом сам же на него ответил, наблюдая, как обиженная барменша добавляет к кампари несколько капель ангостуры и доливает, не спрашивая моего мнения, сельтерской, а ведь я мог предпочесть содовую! Смешав коктейль, она бросила в бокал черешни и — с легким вздохом — по две дольки лимона и апельсина.
Выйдя на террасу, я убедился, что Эйприл меня не дождалась. Что ж, мне оставалось лишь философски вздохнуть, но я не успел.
— С первого же взгляда эта барменша мне не понравилась, — послышалось за спиной.
Я вздохнул и обернулся.
— Полностью согласен, — подтвердил я, подавая Эйприл бокал. Она попробовала и одобрительно кивнула.
— Хольгер ее нанял, чтобы сделать приятное Вернеру. Девушка выиграла в прошлом сезоне конкурс на лучшего бармена города и с тех пор считает, что должна лишь позировать для фотоснимков со своим коктейлем в руке.
Я попробовал свой мартини и вынужден был признать — он был отменным.
— У девушки есть талант, — сказал я, поднимая бокал. — И вместе с тем — вредный характер. Бывает.
И почему мы разговариваем об этом ничтожестве, раздраженно подумал я. Неужели другие темы закончились? Я набрал в грудь воздуха и тут увидел Хольгера, который только что вышел на террасу с каким-то рослым типом, явно заменявшим ему костыли. Хольгер весело помахал нам рукой, хотя где-то в уголках его глаз чувствовалась напряженность. Вот они, страдания человека, организующего вечеринку не ради забавы, но ради… чего? Он почти всунул мне в ладонь руку своего приятеля.
— Познакомься со Скоттом Хэмисдейлом, — весело объявил он. — Опора команды и детектив; пока еще не знаю, в какой роли он лучше. А это мой школьный друг, Джо Пруссиан.
Джо пожал мне руку.
— Жаль, — сказал он, показывая на шерифа, — когда о тебе не могут сказать ничего лучшего, кроме как «школьный друг». — Не выпуская мою руку, он хлопнул Хольгера по груди, а потом крепко сжал мой бицепс. Что-то вроде полинезийского ритуала братания или каннибальской проверки качества мяса перед забоем. — Черт побери, я, наверное, умру как выдающийся школьный друг, — рассмеялся он, похоже, разыгрывая какую-то старую сценку.
Меня словно какая-то муха укусила, и я выпалил:
— Как говорят немцы: Haltet die Umwelt sauber. — Я невинно улыбнулся всем троим.
— Возможно, — небрежно махнул рукой Джо. — Что пьете? Пива тут где-нибудь нет? — Он огляделся по сторонам. — Пойду поищу, — сообщил он и слегка ткнул меня кулаком в плечо: — Пустые банки я всегда бросаю в урну. — Он повернулся и ушел.
Я нервно кашлянул. Эйприл нахмурилась.
— Что там насчет урны? — Ответил Хольгер:
— Скотт попросил не загрязнять окружающую среду. — Он засмеялся. — В нашей школе было много детей эмигрантов из Германии, у нас даже преподавали немецкий. Ты не обратил внимание на его фамилию?
Я поднял обе руки:
— Когда-то, побывав в Европе, я выучил одну фразу по-итальянски и вставлял ее везде, где только можно, в течение четырех лет, пока кто-то не обнаружил, что она означает: «Не открывать дверь до полной остановки поезда». Потом я выучил надпись с упаковки жевательной резинки. Вы понятия не имеете, как это поднимает престиж говорящего. Заодно — из этого однозначно следует, насколько хорошо мы знаем иностранные языки.
— Это цена убеждения, что весь мир старается говорить, как мы, — бросил Хольгер, глядя куда-то над моим плечом. Мне приходилось почти физически бороться с собой, чтобы не обернуться. — Извините…
Он обошел меня, слегка спотыкаясь и явно куда-то спеша.
— Еще один официальный тост, — мечтательно произнесла Эйприл, — и станет намного свободнее. — Она немного помолчала, явно вспоминая какие-то приятные моменты прошлых юбилейных вечеринок. — Может быть… — добавила она, и в ее голосе послышалось неверие в собственные слова. Прежде чем я успел найти какую-нибудь подходящую тему, ее взгляд вдруг посерьезнел, она нахмурилась и кивнула кому-то за моей спиной. — Хольгер тебя зовет, — тихо сказала она.
В первое мгновение я не понял, что она сказала, и наклонился, а когда с опозданием осознал смысл ее тихих слов, она повторила:
— Хольгер тебя зовет, быстрее.
Я обернулся. Хольгер в непромокаемом плаще стоял за углом дома, на границе тени и света, отбрасываемого садовыми фонарями, под легким серебристым дождиком. Он показал мне второй плащ, который держал в руке, и кивнул. Поставив бокал на балюстраду террасы, я, стараясь не привлекать к себе внимания — только как можно не привлечь к себе внимания, выходя в смокинге с сухой террасы под дождь? — обошел какую-то занятую разговором группу и направился под дождем к Хольгеру. За углом я накинул плащ.
— Дом Вэл горит, — процедил Хольгер.
Меня обдало жаром. Я крепко выругался и ударил кулаком по ладони.
— Идем. — Шериф пошел первым. Я догнал его и толкнул под локоть.
— Пусть пытаются спасти кабинет Вэл, пусть зальют его водой, лишь бы компьютер не сгорел! — прошипел я.
Хольгер молча достал из внутреннего кармана плаща телефон и нажал кнопку.
— Это Хольгер, — бросил он. — Нужно спасать кабинет, второй этаж, кажется, второе окно слева… — Он замолчал, слушая. Я знал, что он скажет. Он сложил трубку, прерывая связь, и покачал головой: — Как раз оттуда начал распространяться огонь, видимо, там было что-то легковоспламеняющееся, как говорит командир пожарных…
— Да, легковоспламеняющееся… Компьютер! — рявкнул я, злясь то ли на себя, то ли на весь мир.
Мы обошли дом и направились к машине Хольгера. Шериф показал мне на место водителя, но прежде чем проковылять вокруг, остановился и спросил:
— В компьютере что-то было?
— Если он сгорел?! — мрачно буркнул я, сел и включил двигатель. — А я, задница дырявая, не подумал, что раз она работала на компьютере, то могла именно там что-то оставить… Черррт!..
Я тронулся с места, даже не слишком резко — зачем? Разве я умею тушить огонь лучше пожарных?
— А что с тем пенисом? — вспомнил я. — Ты говорил, у тебя для меня что-то есть?
