Евгений Дембский - Властители ночи
Ответ пришлите с помощью стандартной процедуры номер один».
Компьютер превратил эти несколько фраз в один короткий импульс. Я велел ему соединиться с квартирой Грега и несколько секунд спустя услышал стандартную просьбу автоответчика, разве что под конец Гришка добавил несколько слов по-русски — для меня они звучали так, словно он кого-то обругал, но, может быть, лишь сообщал, что его нет дома. Впрочем, это не имело значения — сжатое в виде импульса сообщение пошло к соответствующему адресату, не к Гришке, и наверняка его уже читали. Мой комп, не дождавшись изменения директив, самостоятельно запустил процедуру затирания следов в своей памяти; для неопытного глаза не происходило ничего, кроме короткого исполнения программы, обнаруживающей и уничтожающей компьютерные вирусы. Хороший специалист удивился бы, увидев, что у меня в компе антивирус типа «файер-сторм», а действительно опытный обнаружил бы какое-то время спустя двойное дно моего «айбиэма», но — как учит история — если кому-то есть что скрывать, он всегда должен считаться с вмешательством тех, кто достаточно опытен, так что я не стал по этому поводу особо беспокоиться. Особенно если учесть, что «второе дно» было установлено на комп именно затем, чтобы его можно было обнаружить. Настоящее второе дно находилось под третьим дном.
Заглянув в телепрограмму, я отправил в память видеомагнитофона код сериала «Неужели спокойная улочка?», а сам пошел в кухню. Для ланча было еще немного рановато, но кто станет придерживаться расписания, когда выделяемой печенью глюкозы недостаточно, чтобы заглушить чувство голода? И всё это — о, ирония судьбы! — из-за отсутствия никотина. Так мне, по крайней мере, профессионально объясняли причины того, почему бросившие курить прибавляют в весе. Я долго всматривался в раскрытое нутро холодильника, потянулся даже за банкой «Лионетты», но понял, что делать мне особенно нечего и аппетита у меня тоже нет, так что если сейчас я съем бесформенное содержимое банки, то через четверть часа начнется долгий нудный день, который мучительно медленно перейдет в нудный долгий вечер, и так далее. Я решил приготовить то, что Гришка называл «мастино неаполитано», сделав всё, как он учил, — поджарил рубленую говядину и мелкий боливийский лук, смешал, добавил немного тертой моркови и петрушки, три вида паприки и почти половину запаса пряностей, как говорил маэстро, «для вкуса». Прежде чем все эти составляющие окончательно перемешались, я сварил по горсти трех сортов макарон и немного риса. Свое творение я увенчал томатным концентратом «Джулия», обильно полив им четыре горки на большой плоской тарелке. Достав из холодильника две банки пива, я окинул взглядом кухню — оставалось включить радио и приниматься за еду. До часа еще тридцать минут; я спокойно приступил к ланчу, размышляя, действительно ли Гришка сам сочинил этот рецепт или же просто адаптировал какую-нибудь разновидность спагетти. Я съел макароны, традиционно закончив рисом, собрал с тарелки остатки соуса, допил первую банку пива, сразу же открыл вторую, охлаждая слегка обожженный приправами пищевод, с благодарностью принявший холодную струю жидкости, которая к тому же приятно перемещала еду в желудке. И позволяла перемещаться мне самому.
Третье пиво я выпил на диване в гостиной. Наверняка, подумал я, сейчас не помешала бы сигарета, на полный желудок, к пиву? Она была уместна не в меньшей степени, чем вилка в розетке, стилет в ножнах, пуля в стволе. Но ведь преимущества отказа от курения очевидны — чистое дыхание поутру, кроме того… чистое дыхание поутру… и вечером еще чистое… Тьфу! Я не нуждаюсь в никотине! — мысленно завопил я, в действительности же сполз с дивана, чтобы достать из аптечки два кубика антиникотиновой жвачки, которую начал жевать, делая вид, будто именно это мне и нужно. Антиникотиновая жвачка и пиво, вершина экстаза Скотта Хэмисдейла.
— Позор! — с горечью пробормотал я.
Мне не хотелось осыпать ругательствами самого себя, может быть, и не из-за чего было ломать копья? В конце концов, я справляюсь, тьфу-тьфу-тьфу, без гипноза, акупунктуры и семнадцати предлагаемых фармацией, фармакологией и гомеопатией препаратов! Я не посещал гарантированных сеансов групповой терапии. Я не вдыхал антиникотин. Я ничего себе не впрыскивал, не вливал в горло и не вставлял в задницу, черт побери! Единственный признак слабости — те несколько кубиков жвачки, призванные поддерживать мое душевное спокойствие.
— Ты великий человек, Скотт, — сказал я. Никто не вступал со мной в полемику, и это уже слишком, если принять во внимание, что достаточно кого-нибудь похвалить, чтобы немедленно появился на свет список из четырех тысяч его тяжких грехов.
Я сел поудобнее; мысли только, казалось, этого и ждали — они выскочили откуда-то и забегали у меня в голове, словно возвращающаяся из школы компания детей, которые спешат поделиться новостями, проталкиваясь в дверь. Я добродушно позволил всем говорить одновременно, сосредоточившись лишь на вылавливании более или менее осмысленных фрагментов. Их, впрочем, было немного.
«…колье, перстни, диадемы, кольца, жемчуг, бриллиантовые застежки, шпильки, браслеты, брошки и… и… и…»
В нормальных условиях мой рост составляет сто восемьдесят два сантиметра, вешу я около восьмидесяти четырех килограммов, и у меня неплохие ногти, я просто о них забочусь. Однако в этом обществе я чувствовал себя так, словно во мне было сто двадцать сантиметров роста вместе с цилиндром, сто сорок кило веса и по четыре пальца на обеих грязных руках. Все остальные были нормальными: высокие, тренированные, загорелые, одетые в смокинги и платья, украшенные ярлыком «Гуччи IV», и ко всему этому — колье, перстни, диадемы, кольца, жемчуг, бриллиантовые застежки, шпильки, браслеты, брошки и… и… и…
Кроме того, все знали, что их замечают, что они важные персоны, что они всем нужны. Я же — возможно, именно такая роль и была мне предназначена — не чувствовал себя здесь ни важным, ни нужным. Зато меня наверняка замечали. Но именно этого я никогда не жаждал, и в особенности с тех пор, как получил лицензию детектива. Я не знал, что является тому причиной — взятый напрокат фрак или передаваемая шепотом информация о моей профессии. Какое-то время я пытался убедить себя, что подобную популярность мне создал выигрыш в баскетбол, но большинство лиц выражали не восхищение или обиду, а что-то вроде отвращения или странного удивления: «И с чего это Хольгеру пришло в голову пригласить этого типа?!».
Ко мне подошли поздороваться мои новые коллеги по команде — Эйхем, Бергер, Таттл и Фирстайн, мелькнул среди нескольких беседующих бизнесменов «похороненный живьем» Донелан. Потом меня обнаружил Хольгер и потащил, опираясь на трость, показывать всем подряд.
