Андрей Бондаренко - Антиметро
— Стоп, — резко поднял вверх правую руку Лёха. — Впереди, э-э-э…
— Доложи внятно, капитан.
— Метрах в сорока-пятидесяти — по ходу движения — наблюдаю два тёмно-зелёных пятна, окружённые радужными ореолами…. Или, всё же, ареалами? Хрен его, пэдораста гнойного, разберёт…. Командир, давай, я схожу и взгляну, а вы меня прикроете?
— Действуй, братец! Мы пойдём за тобой, отстав метров на пятнадцать-семнадцать.
Никоненко, присев перед радужными пятнами на корточки, секунд через десять-двенадцать поднялся на ноги, развернулся и, ссутулившись, внимательно глядя на шпалы, медленно пошёл назад.
— Что там? — тихо спросил Артём, уже зная, что услышит в ответ.
— Егоров и Хан, мёртвые, конечно…. Стреляли в затылок, с близкого расстояния. Наверняка, когда ребята спали после применения газа Эн-09/15. Оружия и планшетов при них нет, все карманы вывернуты.
— Как такое может быть? Не верю…, - ужаснулась Таня, закрывая лицо ладонями. — Хан — мёртвый? Бред какой-то…
— Это, Сталкер, не бред, а предсказанный — качественно-новый уровень…. Скорее всего, и второе твоё предсказание сбудется.
— А второе было про что? — механически уточнил Лёха.
— Про кровавую баню…
Глава двадцатая
Кровавая баня
Нервно поправив шлем-маску, Таня спросила:
— Мы, что же, пойдём дальше? К "Лесной"? Или…вернёмся на "Площадь Мужества"? Что в этом конкретном случае — согласно вашим воинским инструкциям — надо делать? Что — надо делать? А тела Хана и Егорова? Похороним прямо здесь?
— Следуем, бойцы, на "Лесную", — решил Артём. — Не принято у доблестных рыцарей плаща и кинжала — своих — бросать в беде…. В том смысле, что у честных рыцарей, дополнительно не обременённых тяжеленными звёздными на генеральских погонах…
— А генералы что, какие-то особенно-противные люди? — обиделась за дядю Татьяна. — Они, значит, регулярно бросают собственных подчинённых на произвол безжалостной судьбы? Предают, продают, подставляют и всё такое прочее?
— Не кипятись, моя нежная и вспыльчивая нимфа! Хотя, надо признать, что в гневе ты — ещё более — прекрасна. Просто, наши славные генералы…. Они, суки беспардонные, надо понимать, уже с качественно другого жизненного уровня. С того, где — непреодолимо и абсолютно независимо от нас — властвует кровожадная и наглая стерва — по имени — "Большая Политика"…. Там царят совсем другие понятия, нравы и моральные принципы-устои. Это для нас с вами — генералы и разные там маршалы — являются небеснородными руководителями. А там, на Самом Высшем Уровне (СВУ — для понимающих людей), они считаются рядовыми и полностью бесправными пешками…. Что им прикажут, то они — козлы драные — и делают. А если, не дай Бог, не выполнят приказ, то им — по законам Высшего Уровня — ясен туман, что полагается…. Ладно, орлята многообещающие, прекращаем дешёвый и бесполезный трёп! Не торопясь, сползаем к станции "Лесная" и — для начала — уточним: — "Есть ли там, собственно, кому помогать?"…. А после уже сориентируемся и, может быть, окончательно определимся. В том числе, и с похоронами безвременно погибших соратников…. Идём чёткой и — по возможности — ровной цепочкой, держа дистанцию в восемнадцать-двадцать метров. Без условного сигнала друг к другу не приближаться…
Он — медленно и насторожённо — шёл первым. Абсолютная, совсем чуть-чуть пугающая тишина, ни единого звука…. Впереди — еле ощутимо, словно бы тайное предчувствие — замаячило розовато-пугающее зарево аварийного освещения.
"Станция уже совсем близко", — тревожно и настороженно зашелестел внутренний голос. — "Приготовься, братец! И, это…. Может, стоит Татьяну…попридержать? Вдруг, как говорится, что? А?
Артём остановился, взмахом руки подозвал к себе Никоненко и шёпотом велел:
— Капитан, ждите меня здесь. Если начнётся стрельба, то сразу же уходите к "Площади Мужества". Сразу же! Я сказал…. Рядом с туннельным щитом взорвёшь обычную гранату. Потом заставишь подполковника Музыку закрыть заградительный щит и во втором туннеле…
— Ты что такое говоришь, Тёмный? За кого меня держишь, морда майорская? Так тебя растак…. За последнего труса и мерзавца? Да, я…
— Молчать. Это приказ. И…береги, пожалуйста, Таню. Если что, достану, даже, из-под земли…. Всё, я пошёл. Стоп, родной…. На фига мне сдался саквояж с сывороткой от бешенства? Держи, братец. Владей и охраняй! Теперь — точно — не взбесишься…
Он осторожно высунул голову из-за края платформы. Пятнистые палатки, безлюдье, тишина, розовый полумрак…
— Апчхи! — оглушительно — словно бы выстрел — разнеслось вокруг. — Апчхи! Апчхи! Апчхи!
Реакция Артёма была мгновенной и адекватной: отпрянул в сторону, без промедлений присел на корточки и затаился в туннельной полумгле…
"Ну, и чего ты так испугался, храбрый майор?", — ехидно удивился насмешливый внутренний голос. — "Подумаешь, кто-то громко чихает! Причём "чих" — по ощущениям — старческий. А на "Выборгской" пожилых людей нет, да и быть — не может…. Опять же, выстрелов в ответ не последовало…. Следовательно, что? Следовательно, можно смело двигаться дальше, министром культуры буду…".
Артём — по лесенке — выбрался на платформу, сдвинул наверх прибор ночного видения и, плавно поводя дулом автомата из стороны в сторону, двинулся вперёд. Шаг, второй, третий, гробовая тишина…
Возле крайней палатки первого ряда лежал — на спине — пожилой человек с тёмным лицом.
"Глаза исправно моргают, а правая нога слегка подрагивает. Значит, блин, живой!", — обрадовался внутренний голос. — "Ба! Это же наш старый знакомый — заслуженный киргиз по имени Кашмамат…. По лицу стекают крупные капли пота. Руки, ноги и подбородок мелко-мелко подрагивают. Экспериментальный газ Эн-09/15, понятное дело, в действии…".
— Уважаемый, — присев на корточки, шёпотом обратился Артём к пожилому человеку. — Что здесь произошло?
— Ты…человек…кто? — с трудом ворочая языком, вопросом на вопрос ответил киргиз.
Артём, сняв с головы шлем-маску, пристроил её на каменный пол рядом с палаткой и, радушно улыбнувшись, представился:
— Майор Белов, заместитель коменданта станции "Лесная". Помните, я помогал вам утрясти вопрос с…шумными молодыми людьми? Что бы они отселились на другой край платформы?
— Помню…. Спасибо…
— Что же, всё-таки, произошло?
— Честное слово, не знаю, товарищ майор…. Шёл, упал, заснул…. Проснулся, колотит всего…. Ничего не хочу, ни-че-го не хо-чу…. Оставьте, пожалуйста, меня в покое…, - на губах бывшего председателя колхоза запузырилась светло-зелёная пена.
