Владимир Романовский - Полезный Груз
Начальник поднял голову. Имя, вернее, кличка, была ему знакома.
– Ридси была, – сказал он.
– Была? И что же?
– Ее перевели в другое место.
– Какое именно?
– Не знаю, но могу узнать.
– Ну, хорошо, – сказал бычешеий. – Ну и рожи у них … Хорошо, берем вот эту … эту, эту … эту … эту … и эту. И хватит.
Начальник тутумника кивнул. Оформление документов заняло около получаса, и все участники, как это часто бывает в жаркую погоду при оформлении документов, слегка осоловели, и глаза их подернулись поволокой.
Несколько охранников сбегали в кафетерий и привели отобранных женщин. Им надели наручники и вывели наружу, и погрузили их в фургон, но не гепардовский, а новый, обтекаемый, сверкающий, светлых тонов и элегантных форм, с большой буквой P на обоих бортах. В этот же фургон забрались восемь охранников в формах с той же буквой на рукавах, с автоматами. Представители в штатском сели в двa легковыx вуатюрa.
– А ну, подожди, – сказал бычешеий.
Шофер, собравшийся было ехать, вернул переключатель скорости в нейтральное положение. Бычешеий достал планшет и некоторое время что-то проверял.
– Забыл! Ах ты … Семь, а не шесть. Из этой тюрьмы особый набор. Из-за Ридси. Но ее здесь нет. Белагра, с этой жарой я скоро перестану вообще что-нибудь соображать. Парит и парит, а дождя нет. Росси, возьми троих охранников и приведи какую-нибудь, все равно какую. Нет, я с тобой не пойду, мне здесь лучше, здесь кондиционер работает. Не смотри на меня так, ты моложе и выносливее. Иди, иди.
Росси с тремя охранниками вернулся в кабинет начальника тутумника.
– Ну, знаете! – сказал начальник.
– Я и сам не рад, – ответил Росси. – Честно. Где списки?
– Уничтожены, как велено.
– Печатайте новые.
– Система стопорит.
– Ну не могу же я у вас тут целый день торчать! – возмутился Росси и отошел к двери, где тень была гуще, а из коридора поддувал ветерок, хоть и теплый. – Грузди … Полная белагра…
Какая-то тень в коридоре привлекла внимание Росси. Он высунулся и увидел Кларетт, идущую по коридору от кафетерия спокойным шагом.
– Эй, красавица! – позвал Росси.
Кларетт остановилась как вкопанная и уставилась на него, не зная, что предпринять.
– Иди сюда! Сюда, сюда! Не бойся!
Один из охранников тоже выглянул в коридор.
– Да иди же! – приказным тоном сказал Росси, и Кларетт послушалась.
Она вошла в кабинет. Росси положил ей руку на плечо.
– Вот эту возьму, – сказал он начальнику тутумника. – Черт с ней, с системой вашей, пишите от руки, вон форма лежит.
– Э … – сказал начальник тутумника, рассматривая Кларетт и явно сомневаясь.
– Что? – спросил Росси.
– Да ведь дылда она, вон какая, – сказал начальник. – Вам такие, вроде бы, не очень подходят?
– Да ее все равно отчислят и вернут к вам, – Росси махнул рукой. – Она вообще лишняя, просто галочку поставить. Вместо Ридси.
– Отчислят?
– А может и не отчислят. А может натренируют, научат премудростям, и будет она бороздить пространство, как какая-нибудь отважаная амазонка-первооткрывательница, – с раздражением сказал Росси. – Вам-то какое дело? Пишите, я спешу.
Кларетт некоторое время смотрела, как начальник пишет, охранники скучают, а Росси вытирает лоб, оправляет пиджак, и снова вытирает лоб. Чуть придвинувшись к Росси, она стала смотреть ему в профиль настойчиво, пока он не повернул к ней голову.
– А там очень опасно? – спросила она осторожно.
Росси покривился и пожал плечами.
– Да нет, совсем нет, – ответил Росси. – Ну, может, еда непривычная, помучаешься животом пару дней.
***
Выйдя из фургона, Кларетт старательно прочла надпись над входом в двухэтажный бетонный хутень. «Во Имя Благополучия Человечества». Никаких ассоциаций надпись эта у нее не вызвала.
Рассказ второй. Кейп Амити
Стихии, ворчавшие всю неделю, окончательно рассердились и забуянили с большим размахом. Волны перехлестывали через гранитный парапет набережной, ливень без перерывов лупил по зданиям, мостовым, и редким прохожим, порывы ветра следовали один за другим, раскачивая и грозя свалить опознавательный знак с жирной готической P на главной магистрали. С корнем вырвало несколько деревьев в сквере. Такой погоды ни сам Кейп Амити, ни окрестности, ни вообще регион, не помнили. При этом влага, падавшая на городок, вовсе не казалась тропической. Tемпература от часа к часу падала все ниже.
Подача электричества с местной станции прекратилась. Немногочисленные жители, в основном обслуживающий персонал, попрятались в своих барачного типа хутенях. Центр Подготовки компании Пейлоуд – двухэтажный бетонный пареллелепипед – включил аварийные генераторы в подвале.
По гладко асфальтированной трассе к центру подошли на небольшой но уверенной скорости один за другим четыре автобуса с красно-белыми эмблемами, и заехали под широкий навес, поддерживаемый цементными колоннами. Под навесом зажглись прожекторы. Из первого и последнего автобуса вышли вооруженные автоматами люди в водонепроницаемых комбинезонах. К ним присоединились вооруженные люди из здания, в прозрачных водозащитных плащах.
Через двери второго и третьего автобуса по одному стали выходить мужчины и женщины в одноцветного покроя одежде, в наручниках.
Внутри Центра везде горели яркие неприятные лампы. Строгая функциональность помещений не удручила гостей – люди привычные. Сорок мужчин и женщин отправились в кафетерий под охраной. Их покормили и распределили по комнатам с решетками на окнах. На следующий день в семь часов утра их собрали в конференц-зале на верхнем уровне. Охрана встала по углам с автоматами наперевес. В зал вошел небольшого роста лысый человек с брюшком, небрежно одетый. Одной рукой он оперся о стол, стоящий по центру у одной из стен, а другой выволок из стояка, привинченного к столу, бревнообразный микрофон.
– Доброе утро, – сказал человек, и голос его, унылый и неубедительный, зазвучал в динамиках. – Меня зовут господин Дуэйн. В следующие три недели я – ваш бог. То, что я говорю – закон. Малейшее нарушение ведет к наказанию и отчислению.
Никто не улыбнулся, не ухмыльнулся презрительно, и вообще никак не отреагировал. Люди еще не ознакомились с обстановкой. Лица изображали тупое бесстрастие. Господин Дуэйн обвел зал привычным взглядом и как всегда ничего нужного выяснить не смог. Он знал, что есть на свете люди, которые по нюансам, по тому, куда смотрят глаза, как двигаются или не двигаются руки, по незначительным отклонениям от стандартной позы, по повороту головы определяют настроения, кругозор, желания, характер человека. Дуэйн не умел, и его это раздражало. Он знал, что будь на его месте другой – разобрался бы во многом сразу. Вот, например, сидит грувель в первом ряду, рожа слегка лошадиная, шатен, телосложение хлипковатое. Глаза округлились слегка. Слабак он или сильный, глупый или умный, верит тому, что я говорю или нет? Не поймешь. Вон тот негр лопоухий, развалился, как у себя в хутене. Из низов. Это он притворяется, с вызовом, или же на самом деле плохо воспитан, прямо сидеть родители не научили? Или же вон белая девушка малых размеров, черноволосая, с длинным крючковатым носом – что за экземпляр? А рядом с ней негритянка могучего телосложения – циничная? наивная? Еще негритянка – длинная дылда с выпучеными глазами. Кто их разберет. Я три дня изучал их дела, сроки, имена, биографии – зубрил, рассматривал снимки, запомнил много. А вот смотрю на них – и ничего не понимаю. Но это не важно! Главное, что я для них – бог. Как решу с ними, так и будет. И это они должны усвоить на все время, пока они здесь, какие бы они не были, умные, глупые, злобные, добродушные. Впрочем, добродушных среди них быть не может.
