Наталья Тимошенко - Галерея последних портретов
– А в больнице ты ощущаешь за собой слежку?
Саша долго молчала, все еще глядя на экран, словно не могла поверить в то, что видела, а затем медленно кивнула.
– Везде. В больнице, на улице, дома.
Войтех поставил пустую чашку в раковину и сложил руки на груди. Саша никогда не производила на него впечатление мнительной истерички, а сейчас она выглядела не на шутку напуганной на ровном месте.
– Ты сможешь на пару дней взять больничный на работе?
Саша снова кивнула и наконец посмотрела на него. В его голосе она не услышала предложения выспаться, потому что это все ей только кажется.
– У меня еще осталось полторы недели отпуска. Думаю, меня отпустят, заведующий уже намекал на это после того, как я нечаянно едва не вывела пациента из наркоза раньше времени прямо в операционной.
Максим встревоженно посмотрел на нее: об этом она ему еще не рассказывала. Он прекрасно знал, как ответственно Саша относится к своей работе, и не мог даже представить такую халатность с ее стороны.
– Тогда отпросись для начала до конца недели, – предложил Войтех. – Завтра я провожу тебя до работы, понаблюдаю, может быть, почувствую что-нибудь, а дальше будем думать. Хорошо? – он ободряюще улыбнулся ей.
Максим перевел на него удивленный взгляд, как будто хотел понять: Войтех действительно уверен в том, что происходит что-то необычное или же пытается сделать так, чтобы Саша и сама пришла к выводу, что ей просто нужно отдохнуть.
Саша же благодарно улыбнулась, впервые за последнее время чувствуя, что сможет со всем разобраться. Она сама не знала, почему присутствие Войтеха вселяло в нее такую уверенность, и старательно игнорировала внутренний голос, говоривший ей, что она просто рада его видеть. Как сильно скучала по нему все эти пять месяцев, она поняла, лишь войдя сорок минут назад на кухню.
– Хорошо, – она огляделась, – может быть, еще кофе? Или чай? Или что-нибудь поесть, вы же оба с поезда, как я понимаю?
– Уже поздно, – возразил Войтех. Злоупотреблять их гостеприимством он точно не хотел. – Мне еще нужно добраться до отеля. Увидимся завтра утром. Во сколько ты уходишь на работу?
– В восемь двадцать. Я буду ждать тебя внизу, у парадной?
– Я постараюсь не заставлять тебя ждать, – заверил он ее.
Саша поднялась, чтобы проводить его, и собираясь заодно поставить в раковину свою чашку, но та вдруг отскочила от ее руки, хотя Саша не успела даже притронуться к ней, подъехала к краю стола, как будто кто-то тянул ее невидимой веревкой, и упала на пол, разбившись вдребезги и разбрызгав вокруг остатки кофе.
– Саша! – тут же подскочил Максим. – Не поранилась?
– Все нормально, – быстро успокоила та, – я нечаянно. Потом уберу.
Сердце в груди снова сорвалось в тревожный галоп. Саша точно знала, что не трогала чашку, но говорить об этом не стала. Уверенность в том, что они со всем разберутся, снова начала блекнуть.
* * *В нашей семье женщины делятся на два типа: первым везет, как мне, и они доживают до старости, вторые умирают совсем молодыми. Именно такой неудачницей была моя мать. Она умерла, когда ей было всего двадцать два года, оставив обалдевшему мужу троих маленьких детей. Есть, правда, еще и третий тип: девочки, умирающие совсем маленькими, но этих я даже не считаю. Родиться второй у нас сразу считается приговором. То, что моя младшая сестра не жилец, все знали с самого ее рождения. По-моему, мои родители старались даже сильно не привязываться к ней, зная, что она все равно умрет. Любимицей и отца, и тем более матери всегда была я одна, даже моего брата они любили несколько меньше, он ведь был мальчишкой.
Мне было шесть, когда моя сестра отправилась к нашей матери: «на небеса», как говорила наша старая соседка, «куда-то туда», как ворчал отец. По-моему, по ней никто даже не плакал и особенно не убивался, кроме меня. Я любила ее и чувствовала свою вину перед ней, ведь мне повезло: я родилась первой.
Похоже, везение сопровождало меня с момента моего рождения. Отец постарался лишь побыстрее найти нам с братом новую мать, женившись на дочери какого-то своего знакомого, которая не подходила ему ни по возрасту, ни по положению. Он не любил ее, до самой смерти сохраняя это чувство лишь для моей матери, на которой, наверное, иначе и не женился бы, зная обо всем. Он никогда не признавался мне в этом словами, но я хорошо это чувствовала.
Глава 2
23 октября 2013 года, 11.08
Большой проспект В.О.
г. Санкт-Петербург
По дороге на работу они почти не разговаривали. Войтех сел на заднее сиденье за Сашей, чтобы, с одной стороны, привлекать к себе меньше внимания, а с другой – иметь возможность посматривать на машины, которые шли рядом в потоке или следовали за ними. К тому же он полностью сосредоточился на своих предчувствиях, поэтому не смог бы поддерживать оживленную беседу, даже если бы Саша пыталась ее вести. А она не пыталась.
Поставив машину на свое привычное место, Саша отдала Войтеху ключи и предупредила, что ей понадобится какое-то время, чтобы оформить отпуск и разрулить некоторые дела.
За время ее отсутствия Войтех успел обойти всю парковку, изучить все машины, немного поторчать в холле и понаблюдать за людьми, но уже к концу первого часа он был вынужден признать, что этим утром подозрения вызывал только он сам, бродя среди машин и трогая каждую рукой или ошиваясь рядом с кофейным аппаратом и поглядывая на врачей и посетителей больницы.
Саша вернулась только в начале двенадцатого, Войтех ждал ее у машины, но вместо того, чтобы протянуть ей ключи и вернуться вместе домой, внезапно предложил:
– Может быть, пройдемся немного? Здесь есть где-нибудь поблизости место, где можно раздобыть приличный кофе на вынос? В отеле был только растворимый, а испытывать удачу с вашим автоматом в холле я не стал.
– И правильно сделал, гадость та еще, – кивнула Саша. – Пойдем, я знаю здесь неподалеку чудное местечко, где варят прекрасный кофе, и даже можно попросить добавить корицу, как ты любишь.
Саша уверенно направилась к выходу с парковки.
– Что-нибудь интересное заметил? – наконец решилась спросить она, когда они уже вышли на проспект.
– Честно говоря, нет, – признал Войтех. Он немного помолчал, а потом осторожно уточнил: – Ты уверена, что твои ощущения связаны именно со слежкой? Других причин для тревоги не может быть?
– Каких, например? – не поняла Саша.
– Я не знаю… Может быть, происходит что-то еще? Ты кого-то боишься?
