Макс Роуд - Данута
Самоирония папы пришлась присутствующим по вкусу. Обстановка сразу разрядилась и через некоторое время президент Марков предложил начать высказываться всем по-очереди, не превращая встречу в бесконечный обмен репликами. Весь предыдущий день он вникал в проблему, общаясь с множеством информированных лиц, и сейчас имел вполне четкое представление о том, кто какую роль играл в данном деле. Испросив согласия остальных, Марков сам назначил тех, кто за кем будет выступать, и первой стала, конечно же, Данута. Чувствуя на себе множество заинтересованных взглядов она сначала смутилась, но потом, нащупав под столом руку Алекса, быстро осмелела и начала говорить уверенно. Причем настолько, что привела некоторых в замешательство.
Спасибо, господин президент, — сказала она, когда Марков передал ей слово. — Я не готовилась ни к какой речи, честно, но раз уж говорить надо и от меня так много зависит, то я скажу. Так вот, мне кажется, что не все за этим столом знают суть происходящего, потому я расскажу в двух словах — мне не трудно. В первую очередь это для господ из руководства Евросоюза и многоуважаемых наших профессоров, особенно для месье Кокто. Итак, я родилась в Словении 29 января 2025 года и как все, перенесла заболевание, вызываемое вирусом Кокто. Я сирота с восьми лет, воспитывалась бабушкой и до последнего момента ничем не выделялась от прочих людей. Но однажды, а именно 11 мая этого года… слушайте, какой кошмар! — Данута внезапно осеклась и широко открытыми глазами оглядела присутствующих, затаивших дыхание под ее рассказ, каждое слово которого давало им понимание того или иного момента. — 11 мая, а сегодня 5 июня! Меньше месяца прошло, а мне кажется, что половина жизни! Невероятно! Впрочем, прошу простить меня, господа, это слишком личное…
Ничего, дочь моя, ничего. Мы все понимаем! — Бенедикт участливо кивнул, взяв на себя роль выразителя общего мнения. — Пройти через такое — удел избранных.
Данута смущенно кашлянула:
Спасибо, святой отец. Кстати, знаете, я пришла к выводу, что мне действительно надо было пройти через все эти тернии, чтобы сейчас видеть вас всех перед собой за этим столом. Я даже благодарна всем вам за то, что всё это произошло, потому что в ином случае я никогда не встретила бы человека, который не только открыл мне глаза, но и сделал все так, что не полюбить его было невозможно. Это лучший мужчина на свете и мой будущий муж, Алекс Бравов. Отнеситесь к этому как к свершившемуся факту, потому что никаких разговоров на эту тему я больше вести ни с кем не намерена. А теперь, прошу меня извинить за лирическое отступление, я продолжу. Так вот, 11 мая этого года у меня была выявлена беременность, которая затем подтвердилась с помощью самой современной аппаратуры (здесь Жан Кокто, Эмилия Крафт и Говард Андерсон резко вскинули головы, не веря собственным ушам, остальные вели себя более спокойно). Доктор Роп, первым выявивший мою беременность, обратился к своему старому другу, доктору Рупнику, с просьбой помочь донести до нужных людей информацию о моем положении, но тот обратился ни к тем — его, как и всех врачей, кто ему помогал, убили в ночь на 15 мая. Был также убит мой знакомый, который также решил нажиться на мне и обратился с предложением не к тем дядям, с которыми можно так разговаривать. Меня же постарались выкрасть неизвестные, которые сначала применили недозволенные методы, приведшие к выкидышу, а затем сами были уничтожены людьми, посланными противоборствующей стороной. Наверное, только для наших уважаемых профессоров будет откровением узнать, что этими сторонами являлись не только правительства некоторых стран, но и руководство корпораций, представленное сейчас здесь, а также церковь, имеющая миллиарды сторонников. И всё это ради власти, которую может дать лекарство, синтезированное из полученного от меня биоматериала. Три недели я носилась по миру, постоянно преследуемая, а люди вокруг меня платили своими жизнями за то, что должно принадлежать всем, а не какой-то одной силе, претендующей на абсолютную власть. И только с появлением Алекса, поставившего на карту собственную жизнь и своим умом добившейся этой встречи, я начала жить по другому. Знайте же, что я хочу, чтобы лекарство принадлежало всем людям, дарило им счастье и не принадлежало никому, как вода, которую мы все пьем.
Присутствующие переглянулись. Со стороны, наверное, было весьма поучительно смотреть на их лица, выражавшие самые разные чувства, когда сказанное одним человеком, остальными интерпретировалось по-своему.
Каковы остальные ваши требования? — спросил Винс Гейбл, все время ее выступления чертивший какие-то замысловатые линии в своей записной книжке. — Мы договорились обходиться без претензий, хорошо, но пока я так и не понял, что требуется от столь многоуважаемого собрания.
На это отвечу я, — Алекс поднял руку, привлекая внимание. — Разрешите?
Марков кивнул:
Да-да, пожалуйста. А после вас мы выслушаем, что скажет Его Святейшество — это очень важный момент для всех.
Требований не так и много, — Алекс явно старался вложить в интонацию как можно больше твердости. — Во-первых, мы хотим, чтобы нас оставили в покое. Мы согласны выполнять все условия и предписания, необходимые для получения препарата, но делать это в нормальных условиях, в специализированной клинике. Во-вторых, каждый из присутствующих должен дать гарантии того, что по отношению к нам не будут применяться репрессивные методы даже в том случае, если мы пожелаем изменить место пребывания по собственному желанию. Я полагаю, что такая свобода не ущемит ничьих интересов, но согласитесь, если девушке просто надоест где-то жить, то она вольна распоряжаться собой. Я не многого прошу?
Нет, — ответил Гейбл, уже несколько раз переглянувшийся с Айкрофтом. — Мы охотно дадим вам такие гарантии, поскольку требования-то совсем невинны. Вы лично, господин Бравов, никого не убили, ничего не украли, а контрактные обязательства были нарушены из-за форс-мажора, прописанного в вашем договоре с корпорацией. Мы понимаем что такое любовь — не думайте, что все тут такие бирюки. Но это все ваши требования?
Этого мало? — Алекс усмехнулся. — А для нас, знаете ли, это целая жизнь. Для меня, например, в прямом смысле этого слова. Я не хочу через какое-то время окончить ее при невыясненных обстоятельствах, как говориться, а хочу дождаться старости и быть счастливым с любимым человеком.
Никто не против таких требований? — президент Марков обвел взглядом сидевших за столом людей. — Ничего противоестественного и противозаконного в них нет, как я вижу. Ну что же, молодой человек, — обратился он к Алексу, внимательно следившему за реакцией остальных, — господа из представленных корпораций согласны выполнить ваши условия, а я, равно как и мой коллега, президент Райбах, даем вам гарантии того, что они будут выполняться. Уважаемые господа из агентства по рождаемости тому свидетели. Вы удовлетворены?
