Джим Батчер - Летний Рыцарь
– Простите.
– Не за что, – возразил я. – Просто я сегодня немного того, нервный.
Она кивнула.
– Я слушала.
Я кивнул в ответ и снова уставился в темноту. Некоторое время она молчала.
– Это больно? – спросила она, наконец.
Я вяло помахал забинтованной рукой.
– Ну, есть немного.
– Не это, – сказала она. – Я имела в виду, видеть, как страдает твой друг.
Часть моих беспорядочно метавшихся мыслей сплелась в горячую злость.
– Что это за вопрос?
– Достаточно простой.
Я сердито припал к своей банке колы.
– Конечно, больно.
– Вы не такой, каким я вас себе представляла.
Я хмуро оглянулся на нее через плечо.
– О вас много чего рассказывают, мистер Дрезден.
– Все врут.
Она блеснула зубами.
– Не все из этого плохое.
– По большей части хорошее или по большей части плохое?
– Это смотря кто говорит. Большинство сидхе полагает, что вы – занятный смертный питомец Мэб. Вампиры считают, что вы псих, помешанный на мести и разрушении. Что-то вроде испанской инквизиции из одного человека. Большинство имеющих отношение к магии считает вас опасным, но не лишенным ума и заслуживающим уважения. Извращенцы считают вас громилой или пережитком старого. Нормальные считают вас уродом, пытающимся лишить людей честно заработанной наличности… кроме, пожалуй, Ларри Фаулера, который, возможно, снова хочет заполучить вас к себе на передачу.
Я все так же хмуро смотрел на нее.
– А вы как считаете?
– Я считаю, что вам не мешало бы постричься, – она поднесла к губам жестянку, и до меня донесся запах пива. – Билл обзвонил все больницы и морги. Никаких неизвестных с зелеными волосами.
– Я и не говорил, что наверняка будет. Кстати, я беседовал с Авророй. Она, похоже, обеспокоена.
– Еще бы. Она же старшая сестра всем и каждому. Считает, что обязана заботиться обо всем мире.
– Ей не все известно.
Мерил покачала головой и снова немного помолчала.
– На что это похоже – быть чародеем? – спросила она.
Я пожал плечами.
– По большей части это все равно, что чинить ремешки от часов. Чертовски трудно, и спроса никакого. А в остальное время…
Во мне снова начинали клубиться эмоции, угрожавшие выйти из-под контроля. Мерил терпеливо ждала.
– А в остальное время, – продолжал я, – это страшно как черт-те что. Ты начинаешь видеть всяких тварей в темноте, и только теперь до тебя доходит, что слова «неведение – благо» – не просто пустой звук. И еще, это… – я сжал кулаки, – это так, черт возьми, досадно… Ты видишь, как страдают люди. Невинные. Друзья. Я пытаюсь вмешаться, но чаще всего не понимаю, что, черт подери, происходит, пока кто-то уже не погиб. И что бы я ни делал – мне не удается помочь этим несчастным.
– Звучит не слишком радостно, – заметила Мерил.
Я пожал плечами.
– Не думаю, чтобы это слишком отличалось от того, через что приходится проходить другим. Просто зовется по-другому, – я допил колу и смял пустую банку. – А вы? На что похоже быть подкидышем?
Мерил покатала банку широкими ладонями.
– До подросткового возраста – ничего особенного. А потом начинаешь ощущать всякое.
– Что именно?
– По-разному, в зависимости от того, кто именно твой потусторонний родитель. Для меня это было – злость, голод. Я здорово прибавила в весе. Я начала выходить из себя по самому глупому поводу, – она сделала глоток. – И еще сила. Я росла на ферме. Мой старший брат перевернул трактор, и тот придавил его. Сломал ему бедро и загорелся. Я сорвала с него эту штуку, отшвырнула ее в сторону и отнесла его домой. Больше мили. Мне было двенадцать лет. На следующее утро волосы у меня сделались вот этого цвета.
– Тролль, – негромко произнес я.
Она кивнула.
– Угу. Я не знаю точных подробностей того, что произошло, но да. И каждый раз, как я давала выход таким вот своим эмоциям, чем сильнее я теряла контроль над собой и пользовалась своей силой, тем больше и сильнее я становилась. И тем хуже я себя чувствовала по этому поводу, – она тряхнула головой. – Порой мне кажется, мне было бы легче, выбери я свою половину-сидхе. Отмахнуться от всего человеческого, от боли. Если бы я не была нужна другим…
– Вы бы превратились в монстра.
– Но в счастливого монстра, – она допила пиво. – Пойду, посмотрю, как там Хват – он сейчас спит. И попробую позвонить Тузу. А вы что собираетесь делать?
– Попробую узнать еще чего-нибудь. Повидать кое-кого. Допросить остальных Королев. Может, еще постричься.
Ее зубы блеснули в улыбке, и она встала.
– Что ж, удачи вам, – она вышла с лоджии в гостиную и закрыла за собой дверь.
Я зажмурился и попробовал думать. Кто бы ни натравил на меня Тигрицу, Грума, дендрозлыдня и неизвестного снайпера, он пытался убить меня. В таком случае, из этого можно сделать разумный вывод, что я напал на верный след. Иначе говоря, нехорошие парни обычно не пытаются устранить следователя до тех пор, пока не начинают бояться, что он действительно узнает что-нибудь.
Но если это так, с какой стати Тигрица предприняла нападение на меня за день до того, как я взялся за это дело? Конечно, она могла работать на Красную Коллегию, а потом заключить новый контракт, целью которого также являлся я, но это представлялось слишком уж маловероятным. Если вурдалак действовал в рамках того же контракта, это означало, что меня вычислили в качестве угрозы планам убийцы с самого начала, если не раньше.
Замерзшие окна моего «Жучка», возможно, дело рук кого-то из Зимних. То есть, такое может сотворить и чародей, но и это вряд ли. Вурдалак работает на того, кто ему заплатил. А вот дендрозлыдень… Я не ожидал, что он способен говорить или вообще действовать осмысленно.
Чем больше я думал об этом растительном монстре, тем меньше все сходилось. Он подобрал место и союзников, сумевших загнать меня туда. Такой тактики вряд ли можно ожидать от заурядного громилы. Во всем этом ощущалось что-то личное – словно дендрозлыдень имел ко мне собственные счеты.
И как, черт подери, Мёрфи удалось убить его? Он ведь был, скажем так, мощнее бульдозера среднего калибра. Он одолел меня в момент, когда я выстроил вокруг себя щит – так одолел, что у меня до сих пор кости ломило.
Дендрозлыдень мог бы размолоть Мёрфи в томатный соус. У него имелось с десяток возможностей поразить ее, но он разве что вскользь ее задел, словно опасался причинить ей больше вреда… Тут в моем затуманенном мозгу словно лампочка замигала. Если уж на то пошло, дендрозлыдень ведь даже не существо. Это эрзац – магическая оболочка, созданная для чужого сознания. Сознания весьма толкового и властного, и все же в силу каких-то причин не способного убить Мёрфи, когда она напала на него. Почему?
