Дмитрий Дашко - Джига со смертью
— Отлично, — Колман улыбнулся. — Чего стесняетесь, Гэбрил? Проходите внутрь! Вас ждет любопытное зрелище.
Здесь побывала смерть. Я понял это, как только переступил порог.
На холодном зацементированном полу возле верстаков лежали два тела, укрытых белым саванном. Рядом с ними на складном стульчике сидел капрал Диксон. Он что-то писал на планшете, покоившемся на коленях. Увидев начальство, эксперт встал и отдал честь.
— Работайте, Диксон. Не станем вас отвлекать, — отмахнулся Колман.
Он подошел к одному из тел и отдернул саванн. Я увидел вытянувшееся тело со страдальческой гримасой на лице и глазами навыкате. У покойника из приоткрытого рта вывалился опухший шершавый язык.
— Узнаете? — спросил меня Колман.
— Нет, — солгал я.
На самом деле это был Рив. Я узнал его сразу, как только увидел. Вывалившийся язык наводил на мысли об удушье. Я вспомнил слова Броско, сказанные в Капаче:
«Дворяне пользуются ножичками, а нам достаточно простой веревки, чтобы соорудить удавку. С ее помощью мы мстим обидчикам».
Лейтенант недоверчиво хмыкнул и откинул второе покрывало. Под ним находилось окоченевшее тело графини.
— А эту женщину знаете?
— Впервые вижу. Зачем вы показываете мне трупы? Я за годы войны насмотрелся предостаточно.
— Взгляните внимательнее, Гэбрил, — сурово сказал Колман.
— Зачем? Я и так себе глаза намозолил, — сказал я с отвращением. — Или вы подобно Морсу тщитесь повесить на меня всех жмуриков?
— Не кипятитесь, Гэбрил. Никто вас не обвиняет. Эти люди связаны с убийством Болванчика.
— Да? — недоверчиво протянул я. — И каким образом?
— Самым непосредственным. Их тела обнаружили здесь мальчишки. Помните, я рассказывал вам, что детвора любит тут играть?
— Помню. Представляю, как они «обрадовались», когда нашли здесь это, — я кивнул на покойников.
— Да, бедные детишки. Наткнулись сразу на двух висельников. Сообщили родителям, родители обратились к нам. Мы приехали, сняли трупы и до сих пор гадаем: сами они повесились или их помог кто. С нашими возможностями установить это сложно. Скорее всего — невозможно, — Колман вздохнул. — Начальство склоняется к версии о самоубийстве: при мертвецах нашли посмертную записку, — пояснил он.
— Большая любезность со стороны покойников, — усмехнулся я. — Цените. И что было в той записке?
— Чистосердечное признание в убийстве нескольких человек. Мужчина, его звали Ривом, — эмигрант из Лютании. Он хотел выкрасть регалии императорского дома из музея и нанял Болванчика. После кражи зарезал как лишнего свидетеля.
— Значит, теперь я вне всяких подозрений?
Колман посмотрел на меня косо:
— Пока мы придерживаемся версии о самоубийстве — да. Но меня смутил тот факт, что Рив долго проживал в Капаче, а вы совсем недавно туда наведывались. Припоминаете?
— Было что-то, — неуверенно протянул я, догадываясь, к чему клонит Колман.
— Более того, вы умудрились по дороге в этот городишко перестрелять целую кучу разбойников, — продолжил лейтенант.
— Что в этом плохого?
— Ничего. Я читал о ваших подвигах в газетах.
— И как это у вас при такой нагрузке хватает времени на газеты? — искренне изумился я. — Вы рискуете перетрудиться.
— Это вы рискуете угодить в кутузку, если не объясните причин поездки в Капач, — рявкнул Колман.
— Расследовал одно дело, которое и привело меня в этот город. Клянусь, оно не имеет никакого отношения к вашим жмурикам, — пожалуй, скоро я научусь лгать, как настоящий политик. — Извините, не могу посвятить в вас в детали.
— Кажется, я понимаю Морса и начинаю разделять его ненависть к вашей персоне. Речь идет об убийстве.
— Каком? Вы же сами сказали, что это двойное самоубийство.
— Это начальство так считает.
— А вы пойдете против его мнения? — уточнил я.
Колман с хмурым видом промолчал, что говорило лучше всяких слов.
— Эти двое, они что — настолько раскаялись, что решили наложить на себя руки? — спросил я, меняя тему.
— Да, они поняли, что зашли слишком далеко. На совести у Рива жизнь какого-то парня из Лютании, убитого им в Капаче и труп Болванчика.
— А женщина? Кто она?
— О ее личности мы поговорим потом. Она была подружкой Рива и в порыве ревности прикончила свою соперницу — баронессу…
— Договаривайте, Колман. Почему замолчали? — удивился я.
— Меня настораживает еще одно сходство… — лейтенант принял какое-то решение, но взгляд его остался беспристрастным. — Ладно, я скажу, кто лежит вместе с Ривом. Это — графиня Де Сток. Она калека. У нее нет ног, и графиня заменила их протезами. Она давно вынашивала планы мести к баронессе фон Борменталь (видите, Гэбрил, я ничего от вас не скрываю). Тут замешаны и любовь, и ревность, и мотивы давней мести. Вот, что написано в посмертной записке.
Лейтенант зачитал отрывок о трех коротких спичках. Выяснилось, что графиня давно жаждала отомстить обидчице. Ради этого разыскала отошедшего от дел заплечных дел мастера и стала брать у него уроки владения холодным оружием, добившись в итоге потрясающих результатов. Ножом овладела не хуже любого парня из Гильдии Убийц, правда, в отличие от нее наемные убийцы не были калеками на обе ноги. Таким образом, обиженная женщина превратилась в машину для убийства. Последнюю часть я выслушал с нескрываемым интересом. Об этом Рив не рассказывал.
— Вижу, это два сапога пара, — заметил я.
— Разумеется, они стоили друг друга, — согласился Колман. — И вот теперь о том сходстве, с которого я начал. В убийстве баронессы обвинили ее мужа — барона Игоря фон Глерна. Я слышал, он нанял вашего соседа по офису адвоката Марсена, а тот в свою очередь привлек к расследованию вас. Это правда?
Я почувствовал, как под моими ногами раскаляется земля.
— Правда, но я так и не сумел приступить к расследованию. У меня были обязательства перед другими клиентами.
— Вы темните, Гэбрил. Мне это не нравится.
— Ну что вы, разве я осмелюсь лгать в вашем присутствии, лейтенант.
— Еще как. Соврете глазом не моргнув.
— Слишком плохо обо мне думаете, лейтенант.
— Нет, это вы слишком хорошо обо мне думаете, Гэбрил. Думаете, не опущусь до того, чтобы выбить из вас правду силой?
— Колман, скажите: вы случайно с Морсом не родственники?
Я нарывался, и знал, каким будет ответ. Лейтенант ударил меня. Не очень сильно, но чувствительно. Разбил мне губу.
— Браво, браво, — послышался позади знакомый голос.
Это был Брутс. Он смотрел на нас с издевкой:
— Лейтенант Колман, вижу, вы умеете налаживать диалог. Вас этому учили?
