Дмитрий Федотов - Ветер смерти
— Господин комиссар, дежурная бригада в вашем распоряжении!
— Хорошо, — кивнул Николай, глядя на выбиравшихся из машины сотрудников. — А где капитан Ракитин?
— Его не смогли найти, Николай Матвеевич, — чуть виновато отозвался Каримов. — Связь не работает или специально отключена.
— Странно, он уже давно должен был объявиться… — нахмурился Берест. — Ну, ладно, разберемся. Значит так, Руслан… — и он коротко и четко описал все происшедшее. — Задание понятно?
— Понятно, Николай Матвеевич, сделаем, — кивнул Каримов и махнул своим ребятам, скромно курившим в сторонке. — Двинулись!
Все пятеро деловито подхватили свои сумки и гуськом устремились за старлеем к центральному подъезду Института, растворяясь в сгустившемся к вечеру тумане.
— И вызовите кого-нибудь из руководства! — крикнул им вдогонку Берест, снова набивая трубку. — Поехали, Димыч.
Я сел за руль, Николай устроился рядом и некоторое время курил в приоткрытое окно, наблюдая как сизые клубы табачного дыма вливаются в белесые ленты и комья тумана, исчезая в наползающих на город сумерках. И лишь когда впереди замаячили светлые полосы и пятна огней Проспекта, Берест вышел из задумчивого состояния.
— Неужели все, а, Димыч? Все ж таки мы ее достали, суку! — и он с силой припечатал кулаком по передней панели несчастной «Ауди».
— Тихо ты, медведь! — возмутился я. — Разнесешь на радостях машину, а чинить за чей счет будем?
— Извини, перевозбудился, — осклабился довольный комиссар. — Чакры у меня горят!
— Не ерничай! — покачал я задумчиво головой. — Меня, Коля, в отличие от тебя, гложут ба-альшие сомнения относительно нашей победы.
— Да ты что?! — он даже поперхнулся от такого заявления. — Пять пуль из «зубра» — такого даже слон не выдержит!
— В том-то и дело!..
Я и сам не знал, как объяснить свое состояние. Мне вдруг показалось, будто вижу снова лабораторный зал, тело Надии, ее лицо разглаженное смертью, и тут неожиданно веки ее дрогнули, ресницы затрепетали, она медленно открыла глаза и встретилась взглядом со мной!..
В тот же миг я получил такой страшный удар в мозг, что на две-три секунды потерял ориентацию как при нокауте, и машину вынесло на встречную полосу, так что мы лишь чудом избежали столкновения с вынырнувшим навстречу из тумана «чероки». Спасли нас мои рефлексы, оттренированные на занятиях русбоя, и под визг тормозов и вой клаксона, мы разминулись с джипом в каких-то десяти-пятнадцати сантиметрах.
— Что случилось? — Берест коротко глянул на меня, знакомо подобравшись как тигр перед броском и забыв о трубке. — Опять твои глюки?
— Хуже, Коля! — я сбросил газ и перестроился в крайний левый ряд поближе к тротуару.
В голове перекатывалось странное гулкое эхо, и слышался чей-то невнятный угрожающий шепот. В следующий момент я понял, что произошло: самая настоящая телепатическая атака! В свое время Ирина предупреждала меня о такой опасности и даже учила приемам защиты, но я тогда был слишком увлечен своими чувствами к ней и плохо слушал наставления. И сейчас от гибели меня спасли вовсе не рефлексы «барса», а лишь тот факт, что нападающий был далеко не в полной силе из-за нанесенных ему ран и не смог точно «прицелиться»!
От этой догадки я мгновенно вспотел, руки на руле противно задрожали, и пришлось срочно останавливать машину, дабы не влететь еще в какую-нибудь неприятность. Берест благоразумно помалкивал, ожидая дальнейших объяснений. Я припарковался у самой обочины и попытался прикурить, что удалось мне только с третьей попытки. Несколько глубоких затяжек уняли предательскую дрожь и почти заглушили зловещий шепот в голове. Теперь я точно знал, что ничего еще не кончилось, и что, видимо, без помощи профессионала нам не обойтись. А такой человек был только один!
Окончательно успокоенный принятым решением, я выбросил недокуренную сигарету в форточку и повернулся к ерзавшему от нетерпения комиссару.
— Извини, Коля. Никаких глюков! Просто я только что узнал, что Надия Саликбекова жива!..
Конечно, скептически настроенный ко всему непонятному Берест не поверил мне, а у меня просто не было сил убеждать его в своей правоте. Поэтому я довез Николая до управления. Спать хотелось зверски, видимо, сказывалось чудовищное психическое напряжение последних часов. И все же я нашел в себе силы позвонить Золотареву и попросить его о встрече. Андрей Венедиктович удивил меня и на этот раз, согласившись пообщаться даже без уточнения причины.
— Жду вас завтра к десяти часам утра, — коротко сказал он. — Не опаздывайте. А вот домой лучше не возвращайтесь, не советую, — и прервал связь.
Легко сказать «не возвращайтесь»! А где же мне прикажете ночевать?! Немного поразмыслив, я все же решил послушаться странного совета мага и отправился в редакцию, благо имел туда неограниченный доступ от доброго и верного Колобка.
Время было позднее, и все небольшое трехэтажное здание редакции «Вестника» уже погрузилось в сон, но почему-то окно нашей «уголовки» на третьем этаже продолжало сиять бодрым желтоватым оком. Прикидывая на ходу, кто это мог быть в столь поздний час, я прошел мимо спящего за стеклом будки охранника, открыв турникет магнитной карточкой пропуска, и тихо поднялся по боковой лестнице на этаж.
Дверь отдела была чуть приоткрыта, и в коридор падал узкий клинок света, почти не рассеивая сонной полутьмы. Я прошел вдоль стены к самой двери и осторожно заглянул внутрь. Я ожидал увидеть кого угодно из наших, но только не эту женщину! Я даже не узнал ее в первый момент, так много времени прошло, как мы с ней расстались.
Татьяна стояла почти боком к двери у моего стола, слегка прислонясь к нему, курила длинную коричневую палочку «Данхилла», теребила знакомым жестом каплю янтаря на цепочке в ложбинке меж высоких грудей, едва прикрытых тонкой блестящей тканью темно-серого платья, и снисходительно улыбалась кому-то, находившемуся в другой половине комнаты.
Признаться, я был и удивлен и обрадован одновременно. Удивлен внезапным появлением Татьяны, да еще на работе, да в столь поздний час! А обрадован… Я вспомнил, как по-дурацки мы расстались, как долго зарастала рана на сердце, и подумал, что может быть она тоже многое пережила и переосмыслила и теперь хочет попробовать помириться? В глубине души ведь я простил ее уже буквально на следующий день, хотя так до сих пор и не разобрался в своих чувствах. Любил ли я Татьяну?.. Скорее «нет», чем «да». И все же я нуждался в ней тогда, в ее остром уме, в ее беспощадной критике, в ее горячем теле. Как люди нуждаются в наркотике, попробовав однажды… Разве можно любить наркотик?.. Но вот оторваться от него очень трудно! И теперь ее появление, такое странное и неожиданное, всколыхнуло память, замутило воспоминаниями, ноющей болью отозвалось в застарелых рубцах.
