Игорь Поляков - Доктор Ахтин
— Когда?
Вопрос Марии Давидовны растворяется в воздухе. Я уже всё сказал, она всё поняла. Я снова смотрю на белый потолок. И напрягаю мышцы ног. Раз за разом все время, что мы общаемся.
— Мне кажется, что у нас, Михаил Борисович, беседа не получается. Мы говорим каждый о своем. Если так будет продолжаться, я не смогу приходить к вам.
Похоже, она мне угрожает.
— Очень жаль, — бесцветным голосом говорю я.
— Впереди выходные. Надеюсь, когда мы встретимся в понедельник, разговор у нас получится.
Я слушаю шаги Марии Давидовны, которая уходит из палаты. Дверь закрывается, и в наступившей тишине я смотрю на улыбку Богини. Она смотрит на меня сверху и глазами говорит о том, что я всё делаю правильно. Как бы хорошо я не относился к этой женщине, очень скоро она уйдет из моей жизни. Очень многое изменится, и не только в моей жизни.
Время бежит вперед, отмеряя в пространстве тот промежуток, который неминуемо закончится.
10
Ясный солнечный день. Снег скрипит под ногами. Так приятно в выходной день прогуляться по предновогоднему городу. Мария Давидовна вышла на улицу без какой-либо цели, но ноги принесли её во двор хорошо знакомой пятиэтажки. Она подошла к открытому подъезду и достала ключ из сумки. Пять ступенек и дверь. Она открыла её и вошла в квартиру.
Квартира Парашистая. Три месяца назад она уже была здесь. Здесь он жил, и здесь планировал убийства. Тогда люди Вилентьева проводили обыск, а она ходила по комнатам и смотрела на жилище Михаила Борисовича. Ей хотелось плакать о том, что ушло навсегда. Надежды и мечты, оставшиеся в прошлом.
Сейчас она стояла в прихожей и слушала тишину. В какое-то мгновение она захотела развернуться и уйти, но пересилила себя.
Зачем она здесь? Этот вопрос она задавала себе, когда поняла, что идет сюда. И одним из первых был ответ — попробовать почувствовать атмосферу, в которой жил Михаил Борисович. Попробовать понять его.
Общение в тюремной больнице не ладилось. Парашистай не хотел говорить о том, что интересовало её. Он говорил и думал о чем-то своем.
Мария Давидовна, заглянув мельком в кухню и маленькую комнату, вошла в гостиную.
Пыль толстым слоем покрывала предметы мебели. Книги, наспех сложенные на полки после обыска, свернутое ковровое покрытие, отодвинутый от стены диван — помещение тоже обречено. Хозяин сюда не вернется, а новые хозяева придут еще не скоро.
Вздохнув, она пошла дальше. В дальней комнате у окна справа стоял стол, а слева — диван. Это место для Парашистая очень значимо. Здесь он проводил большую часть своего свободного времени. Если можно так сказать, он здесь жил.
Мария Давидовна неторопливо осмотрелась. Скорее всего, за платяным шкафом. Стена напротив окна. Когда был обыск, она всеми силами пыталась увести мысли Ивана Викторовича в том направлении, что место, где Парашистай прячет части тел убитых, находится вне его квартиры. Она говорила о логичности поступков убийцы, который вряд ли бы принес органы убитых в то место, где живет. Она убеждала Вилентьева, а сама смотрела на стену за платяным шкафом. Там место, где находились ответы на вопросы следствия.
Она подошла к стене и прижалась к ней правым ухом. Конечно же, ничего не услышав, она улыбнулась своему поступку. Даже если она права в своих предположениях, там за стеной царит вечная тишина.
Мария Давидовна подошла к столу и посмотрела на рисунок. Во время обыска этот лист бумаги извлекли из стола. Иван Викторович проигнорировал его, а она промолчала.
Лицо человека чем-то похожее на иконописный лик. Открытые ладони рук, поднятые вверх. Портретное сходство с Михаилом Борисовичем не оставляет сомнений в том, что Парашистай действительно считал себя, как минимум, Богом.
Зачем он нарисовал себя и оставил это рисунок здесь?
Мария Давидовна смотрела на рисунок: раскрытые ладони рук, которые могут лечить и убивать. Нахмуренный лоб и слегка прищуренные глаза, которые словно пронзают взглядом, — он видит то, что другим неведомо, но для чего он использует своё знание? Тонкие сжатые губы — он не хочет говорить или ему нечего сказать? Почему он изобразил себя именно таким? Зачем и для кого этот рисунок?
Мария Давидовна протягивает руку и берет рисунок.
Может, ей это кажется, но, возможно, очень многие ответы на вопросы можно найти в этом рисунке.
Сложив лист бумаги в папку, она уходит из квартиры. Она хочет верить в то, что Парашистай ошибается. Рифмованное будущее в его послании предсказывает ужасные вещи, и так не хочется верить в это.
И уже на улице, под ярким зимним солнцем, она подумала, что приходила сюда по одной простой причине. Она любит Михаила Борисовича Ахтина и не может примириться с мыслью, что он — Парашистай.
11
Понедельник. Я знаю, что скоро Новый Год. Для всей страны праздник, а для меня — бесконечный путь по темному лесу. Где-то далеко призывно светят фонари, но как же они ужасно далеки. Мой путь долог и труден, но идущая рядом Богиня ведет меня в правильном направлении.
Мы с ней обязательно выйдем на свет.
Дверь открывается. Я поворачиваю голову в ожидании, что увижу Марию Давидовну, но это доктор.
— Сейчас поедем на компьютерную томографию, посмотрим, как лежит пуля, — говорит он, — следствие в лице капитана Вилентьева желает увидеть вас на скамье подсудимых, поэтому после этого исследования хирурги попытаются извлечь пулю.
Я улыбаюсь. Это хорошая новость. Жаль, что с Марией Давидовной не попрощаюсь, ну, да, ничего — мир тесен. Может быть, когда-нибудь жизнь столкнет нас. Хотя, подсознательно я понимаю, что этого не случится никогда.
— Как вы себя чувствуйте? — спрашивает доктор. — Сможете доехать до областной больницы?
— Конечно.
— Ну, вот и ладно. Сейчас сестра вас оденет, и двинемся.
Синий Костюм помогает мне надеть байковую пижаму. Затем натягивает на мои расслабленные ноги больничные штаны. Её лицо нахмурено, она всё делает быстро. И молча. Послезавтра самолет унесет её на берег Красного моря, где она с подругой будет отдыхать в течение двух недель. Подставляя лицо солнцу, она будет радоваться жизни, даже не догадываясь, что процесс уже пошел.
— Марина Васильевна, вам нельзя ехать в Египет, — говорю я, зная, что мои слова бессмысленны. Деньги за Новогодний тур уплачены, сумки собраны, мечты об отдыхе преследуют эту женщину уже второй месяц.
Она ничего не говорит. Она хочет только одного, — чтобы сегодняшний последний рабочий день закончился. Когда она придет вечером домой, для неё начнется отпуск. И она сделает свой первый шаг в небытие, так и не узнав об этом.
