Владимир, Михальчук - Полный дом смерти
– Пусть пошлет меня лучше в сад, – прошептала мне на ухо девушка. Ее рука по-прежнему елозила у меня пониже копчика. Я млел.
– Чем же вам не нравится здесь, услада моя?
– Эти цветы – живые!
– Что ты несешь, дуреха?! – не сдержался Лумиль. – Все цветы – живые. Н-да. Это – при-ро-да! Понятно тебе?
– Да? – девица повернулась к дворецкому, не убирая, впрочем, тонкой ладошки с моего… кхм… тела. – А все цветы умеют писать? Неужели все эти демонские розы-призраки составляют слова и предложения?
– Ну-ка поподробнее!
Я развернул Делью лицом к себе и, восторгаясь чистой деревенской красотой, послушал короткую историю.
Оказалось, что несколько недель назад, когда девушка пришла в очередной раз приглядывать за оранжереей, здесь обнаружилась странная надпись из цветов и переплетений лиан. К сожалению, девица не умела читать (на пограничных землях довольно частное явление). Но как только увидела, что цветы образуют какие-то символы, – мигом сбежала и не появлялась в оранжерее до этого самого времени.
– Темное демонское колдовство, – бормотала она.
– Ты сошла с ума, – хмыкнул старик. – Нашла, тоже, повод для безделья.
– А вы сами посмотрите! – девушка ткнула пальцем в густые заросли каких-то крапивовидных листков, за которыми угадывались бутоны призрачных роз.
– Ничего не вижу, – восторжествовал дворецкий.
Место, понятное дело, за долгое время успели зарасти.
– Может, нам слегка расчистить?…
Я не договорил предложения. Девица вскрикнула и заявила, что «ни за какие медовые коврижки» не полезет к «этим демонским отродьям».
На старика рассчитывать не приходилось. Пришлось мне облачиться в доспехи садовника, прихватить рукавицы и вооружиться грозным набором сапа-совочек-секатор.
Мысленно ругаясь, я задохнулся от волны разноцветной пыльцы и полез в доморощенные джунгли.
Делья и Лумиль больше получаса наблюдали за моими мытарствами посреди лиан и колючек. Девица глазела с испугом, леприкон был очень рад, что смог-таки кого-то припахать на грязную работу.
Я получил десяток боевых ранений – глубокие царапины на лбу. Превратил рукав плаща в лохмотья, ободрал правую руку. Обжегся каким-то листком и озверел. Но все же смог перелопатить весь указанный участок!
– Что за?.. – дворецкий выглядел не просто удивленным леприконом, а пораженным наповал.
На очищенном грунте произрастали несколько сотен разноцветных призраков-роз. Они образовывали надпись:
«Спасите меня!!!!!!!!»
– Ровно восемь восклицательных знаков, – заметил я. – Кому-то очень не терпелось, чтобы его спасли… А скажите, кто имел доступ в оранжерею?
– Все, – ответил Лумиль, продолжая пялиться на осмысленно рассаженные заросли призрачных цветов. – Но чтобы высадить такую надпись, н-да, ему пришлось бы просидеть в оранжерее целый день или даже больше. Кто-то обязательно заметил бы такое свинство, но до меня подобную информацию не доносили.
Леприкон хищным взглядом уставился на девицу, призывая ее к ответу. Словно спрашивал: «Почему мне, великому и ужасному повелителю комнат и распорядителю толчков, не сказали, что здесь творится неладное?!»
Горничная взвизгнула и спряталась за моей спиной.
– Я живу на третьем этаже, – шепнула Делья. – Левый коридор, правая от доспехов дверь.
Мои губы расплылись в улыбке дебила. Надеюсь, этого не заметил дворецкий.
– Идите, милая, – позволил я девице. – На сегодня хватит трудиться – частный детектив Ходжа Наследи выполнил вашу работу.
Горничная присела в книксен и юркнула вон из оранжереи.
– Не смейте распоряжаться так моими подчиненными! – взвился Лумиль. – Вы вредите моей репутации, н-да! Кто вам позволил работать вместо Дельи?
– Вольно, господин дворецкий! – рявкнул я по-армейски. – Разве хозяин Шамур не предупредил вас, что на время расследования в этом доме главный – я?
– Нет, – опешил старик.
– Так зарубите себе на синем носу.
Я стремительными шагами двинулся к двери, пока леприкон не пришел в себя и не начал читать нравоучения о вреде фамильярности с персоналом. А то еще догадается, что я блефовал.
Как и всегда, в оранжерее мозгомпьютер превратился всего лишь в мертвые мозги на запястье. Никаких следов магии, только легкий намек на ауру горничной. Магическая машинка также показала, что в земле не валяются бесхозные трупы. Обычная цветочная клумба, задуманная неизвестным шутником. Ну, ничего, скоро мы узнаем, кто этот веселый тип.
– Давайте займемся досмотром поместья.
Старик послушно засеменил следом.
В течение трех часов мы блуждали этажами и обыскивали комнаты. Меня познакомили с двумя десятками слуг. Большинство из них работало первые дни – бывшие обитатели поместья бель-ал Сепио испугались слухов о родовом проклятии и рассчитались еще неделю назад.
Блондинки и брюнеты, брюнеты и блондинки. Две шатенки, учитывая понравившуюся мне Делью. Оборотни выдры, зайцы, волк, три бурундука, выхухоль и даже слон. Последняя служанка, воистину слоноподобных размеров и таких же манер, ухаживала за мельницей. Если я правильно догадался, в безветренную погоду сия дама хваталась за короба и самолично ворочала жерновами.
Здесь же нашелся последний конюх – бледный, как лик второй валибурской луны. По секрету он сообщил мне, что хозяин Шамур устроил заговор с целью убийства всех работников конюшни.
«Отчего же еще погибли Пэйр и Орлен?».
Поглядев на одутловатое лицо, могущее принадлежать как главному конюху, так и кому-нибудь из его парнокопытных подопечных, я внес его в список «Лица с белой горячкой, совершенно неадекватные и страдающие паранойей». От Рауха на десять метров несло тяжелым перегаром дешевой свекольной сивухи.
Кроме конюха в поместье подобным образом благоухал еще один персонаж. Егерь Амок едва умел сдвигать глаза поближе к переносице и смотреть осмысленно. По слухам, последнюю дичь этому рысоборотню удалось поймать еще лет десять назад. И то по чистой случайности. Народ судачил, что безнадежно конченого алкоголика хозяин держит в поместье исключительно из жалости. Если он – убийца, то мне стоило задуматься над карьерой балаганного шута. Я не смог бы выдержать такого позора: столь конченый преступник в моем расследовании.
Эконом Горм жил вне пределов поместья и появлялся здесь только раз в квартал, к тому же только по вызову хозяина. Он передвигался в инвалидной коляске, почти не мог говорить и явно не выглядел убийцей. Для осуществления зловещих планов злоумышленник должен был постоянно находиться в доме. Так что бухгалтера-инвалида пришлось вычеркнуть из списков.
