Джозеф Финдер - Дьявольская сила
— А делали ли негласный обыск помещений?
— У этого итальянского кардиолога? Мы пошарили в его рабочих помещениях в Риме. Да все без толку: историю болезни Орлова он, должно быть, прячет за семью замками.
— А если я найду Орлова? Что из этого?
— Ты же зять самого Харрисона Синклера, женат на его дочери. Совершенно немыслимо ожидать, что ты вступишь в какую-то сделку с ним. Разумеется, он будет очень осторожен и подозрителен, но и ты не промах. Как только обнаружишь его, так начинай выяснять все, о чем он говорил с Хэлом Синклером. Все-все. Точно ли, что Хэл присвоил огромные деньги? Что обещал ему Орлов? Ты же знаешь русский язык, а с твоим даром…
— Да из него и слова-то не выдавишь.
— Одним махом ты сможешь разыскать пропавшие сокровища и восстановить честное имя Хэла Синклера. Ну а сейчас, Бен, то, что ты узнаешь о Хэле, вполне возможно, не обрадует тебя.
— Быть того не может.
— Да, это так, Бен. Ты ведь нипочем не поверишь, что Харрисон Синклер был проходимцем и вором. Не верит в это и Алекс Траслоу, как и я. Но подготовься к тому, что тебе станет известно, как бы невыносимо и мерзко это ни показалось. Такое задание довольно рисковое.
— От кого задание-то?
Джеймс откинулся на спинку каталки и, помолчав немного, сказал:
— Самые ненадежные люди в разведке — это мы сами. Как ты знаешь, наиболее выдающимся энтомологом в XIX веке был швейцарец Огюст Форель; так вот он однажды сказал, что самыми опасными врагами муравьев являются другие муравьи. Самые опасные враги шпионов — это другие шпионы… — Он сложил ладони вместе, как в молитве, сцепив пальцы, и сказал: — Какую бы сделку Владимир Орлов ни затеял с Хэлом Синклером, уверен, что говорить о ней он не станет.
— Не вешай мне дерьмо на уши, Тоби, — возмутился я. — Да ты и сам не веришь, что Хэл невиновен.
Он тоскливо вздохнул и ответил:
— Да, не верю. Но очень хочу верить. И все же ты по меньшей мере можешь и сумеешь выяснить, что затевал Хэл накануне своей смерти. И для чего?
— Что затевал Хэл? — машинально пробормотал я. — Ведь его убили. — Вздрогнув, Джеймс поднял на меня глаза. Он, казалось, испугался либо моей несдержанности, либо чего-то еще, а чего — я и сам не понял. — Кто убил его? — требовательно спросил я. — Кто убил Хэла?
— Убийца, насколько мне известно, был бывшим офицером штази.
— Я имею в виду не конкретного исполнителя-мокрушника. Кто стоял за его спиной? Кто отдал приказ убить его?
— Пока мы ничего не знаем.
— Может, это ренегаты из ЦРУ, из группы «Чародеев», про которых говорил мне Алекс?
— Может, и они. А может — извини, я знаю, что тебе будет неприятно слышать мои слова, но все-таки подумай, — а может, и Синклер был из этой же колоды? Одним из этих «Чародеев». И, может, он выпал из колоды?
— Ну, это только одна версия, — возразил я. — А должны быть и другие.
— Согласен. Может, Синклер и вступил в какую-то сделку с Орловым, стоящую огромных денег. И Орлов — то ли из жадности, то ли из опасений — взял и отдал приказ устранить Синклера. В конце концов, не логично ли предположить, что кто-то из этих бывших восточногерманских или румынских головорезов взялся как наемник выполнить разовое поручение какого-то лица, бывшего его шефа.
— Мне нужно переговорить с Алексом Траслоу.
— До него не дозвониться.
— Нет, — возразил я. — Он сейчас в Кемп-Дэвиде. Дозвониться туда можно.
— Он в пути, Бен. Если тебе очень нужно переговорить — попытайся завтра. Но время нам терять негоже. Перед нами дело первостепенной важности.
— Ты собираешься держать в заложниках Молли, так ведь? Ну и как долго?
— Вен, мы в отчаянном положении. Дела складываются очень и очень плохо. — Он глубоко вздохнул и выдохнул. — Между прочим, что касается Молли, то это не мое предложение. Я вместе с Чарльзом Росси возражал до последнего, пока не посинел.
— Но действовал-то заодно с другими.
— С ней обращаются исключительно корректно. Обещаю, что так и будут обращаться. Она тебе потом сама скажет. Ее стерегут в частной резиденции неподалеку от Бостона. Начальству в больнице сказали, что ей пришлось срочно уехать по неотложным семейным делам. Ну а по сути, она несколько дней отдохнет в спокойной обстановке, в чем очень и очень нуждается.
Я почувствовал, как кровь ударила мне в голову, и изо всех сил старался оставаться спокойным.
— Тоби, — сказал я ровным голосом. — Помнится, ты как-то заметил, что, когда тревожат муравейник, муравьи не отряжают молодых муравьев на охрану. Они направляют старых муравьев, так, кажется, говорил ты. Потому что, если их убьют, то ничего страшного не произойдет. Такое действие называется альтруизмом — так лучше для всей муравьиной семьи, верно ведь?
— Мы сделаем все возможное, чтобы оберегать тебя.
— Ну ладно, я дам согласие, но на двух предварительных условиях.
— Каких же? Говори.
— Во-первых, это будет единственное поручение, которое я выполню по чужому заданию. Я не собираюсь становиться подопытным кроликом или еще какой-то там «шестеркой». Как? Принимаете?
— Принимаем, — спокойно подтвердил Джеймс. — Хотя и не теряю надежды, что в один прекрасный день мы сумеем убедить тебя изменить настрой.
Не обратив внимания на его оговорку, я продолжал далее:
— Ну и, во-вторых, вы получите информацию только после того, как освободите Молли. Я разработаю точные условия и обязательства. Но это будет моя игра, и играть мы станем по моим правилам.
— Ты ведешь себя по-глупому, — заметил Тоби, повысив голос.
— Может, и по-глупому, но без этого я на сделку не пойду.
— Я не могу принять это условие. Оно противоречит всему установленному порядку.
— Принимай, Тоби.
Тоби сидел и долго раздумывал.
— Черт с тобой, Бен! Согласен, — наконец решился он.
— Ну тогда все в порядке, — подвел я итог. — Сделка заключена.
Тоби положил ладони на стоящий перед ним стол.
— Я отправляю тебя в Рим. Самолет вылетает через несколько часов, — сказал он напоследок. — Нельзя терять ни минуты.
Часть четвертая
Тоскана
БОНН. Юргена Краусса, неугомонного председателя возрожденной нацистской партии Германии, который опережал своих соперников на проходящих здесь выборах канцлера, сегодня утром застрелили прямо на предвыборном массовом митинге.
