Джозеф Финдер - Дьявольская сила
Я положил руки на поверхность коричневого, хорошо отполированного стола заседаний, за которым сидел, и забарабанил пальцами.
— Все это хорошо, — сказал я. — Но скажи мне вот что: кто охотился за мной в тот вечер?
— В Бостоне?
— Да, там. Ответ «нам не известно» меня не удовлетворит.
— Но так оно и есть. Мы и впрямь ничего не знаем. Известно только, что произошла утечка…
— Да провались оно все пропадом, Тоби, — взорвался я. — Мы же должны ладить друг с другом.
— Я и стараюсь ладить с тобой, Бен! — почти закричал Тоби, что очень удивило меня. — Как я уже говорил, после того инцидента в Париже я отвечаю за этот проект. Его назвали проект «Оракул» — ты же знаешь, как этим парням из секретного отдела службы безопасности нравится давать планам и проектам всякие мелодраматические кодовые названия. Слово это имеет латинский корень — оракулум, происходящий от слова ораре, то есть «говорить». Говорит мысль, разум, не так ли? — Я неопределенно пожал плечами. — Проект «Оракул» — это своеобразное подобие Манхэттенского проекта, ну того, по созданию атомной бомбы, только этот в области телепатии, но они схожи по расходам, напряженности, чрезвычайной засекреченности и считаются теми, кто знает об их существовании, совершенно безнадежным делом. После того как голландец, о котором ты слышал, стал в результате магнитного облучения экстрасенсом на несколько месяцев — а точнее, на сто тридцать три дня до совершения самоубийства, — мы провели более восьми тысяч опытов с живыми людьми.
— Восьми тысяч? — воскликнул я в удивлении.
— Подавляющее большинство этих людей знало, разумеется, что с ними проводятся медицинские эксперименты, за это им прилично платили. Но только двое из них приобрели в результате слабые признаки экстрасенсов, да и то всего лишь на день-два. С тобой же…
— Да вот, два дня уже прошло, а ничего не рассосалось.
— Великолепно. Все идет великолепно.
— Ну а на какой хрен все это нужно? «Холодная война» канула в прошлое, а проклятое…
— Да ну тебя, — не согласился Тоби. — Все как раз наоборот. Ты прав — мир изменился, но опасность в нем отнюдь не исчезла. По-прежнему существует русская угроза, там зреет еще один путч. Удастся он или приведет к полному краху системы? А там, как знать, может, Россия, чтобы восстановить рухнувшую империю, пойдет по пути веймарской Германии, приведшей к власти Гитлера. Все еще клокочет как бурлящий котел, Ближний Восток. Там свирепствует терроризм — по сути, мы вступаем в эпоху разгула такого терроризма, с каким прежде никогда не сталкивались. Нам нужно прививать людям качество, которое у тебя уже в избытке: не сдаваться и держаться до последнего. Нам требуются агенты, которые в состоянии разгадывать чужие намерения. В мире всегда будут саддамы хусейны или муаммары каддафи и кто-то, черт бы их побрал, еще вроде них.
— Но скажи мне все же вот что: а зачем же устроили пальбу там, в Бостоне? Проект «Оракул» осуществляется уже сколько лет?
— Около семи.
— И тут вдруг по мне начали стрелять. Очевидно, возникла какая-то необходимость. Кое-кому я понадобился очень уж сильно и срочно. Смысла в этом не вижу никакого.
Тоби лишь тяжело вздохнул и дотронулся до стекла, разделявшего нас.
— Советской угрозы более нет, — медленно произнес он. — И слава Богу. Но сейчас мы столкнулись с гораздо более трудной и распространенной угрозой: с сотнями тысяч безработных шпионов из распавшегося Восточного блока: информаторами и матерыми мокрушниками — целый дурно пахнущий букет. Во всяком случае, многие из них в том букете.
— Но это не объяснение, — возразил я. — Они всего лишь рядовые исполнители. На кого же, черт бы их побрал, они работают? И ради чего?
— Да провались все пропадом, — не выдержал и громко закричал Тоби. — Как, по-твоему, кто прикончил Эдмунда Мура?
В изумлении я уставился на него. Глаза у Тоби широко раскрылись, в них четко читались испуг и боль.
— Так ты спрашиваешь, — медленно и спокойно произнес я, — кто убил его?
— Ой, Бен, ради всех святых. По официальной версии он схлопотал пулю из личного револьвера «смит-вессон» образца 1939 года, изготовленного по заказу ЦРУ в 1957 году.
— А на самом деле?
— Такой револьвер образца 1939 года заряжается девятимиллиметровыми пулями от пистолета «парабеллум». Это первая модель калибра девять миллиметров, выпущенная в Америке.
— Куда это ты, черт возьми, клонишь?
— Пуля, разворотившая мозги Эда Мура, вылетела из специального пистолета калибра девять миллиметров, восьмизарядного. Такая обойма у «Макарова». Усек?
— Советского производства, — вспомнил я. — Образца конца 50-х годов. Или…
— …Или восточногерманского производства. Обойма выпускалась для пистолета «М» в Восточной Германии. Не думаю, чтобы Эд Мур использовал в своем личном пистолете, выданном в ЦРУ, пули, изготавливаемые восточногерманской тайной полицией. А как ты считаешь?
— Но ведь эта чертова штази больше не существует, не так ли, Тоби?
— Да, Восточной Германии больше нет. Ее спецслужбы ликвидированы. Но их дело и люди живут. И кто-то пользуется их услугами. Кто-то нанимает их для своих целей. Вот почему ты нужен нам, Бен.
— Ладно, — ответил я, повышая голос. — Мне это ясно. Но что делать-то, черт бы всех побрал.
Молча он приступил к своей привычной процедуре — вынул пачку сигарет «Ротманс», открыл ее, постучал о подлокотник кресла-каталки, пока не вылезла сигарета, закурил и, выпустив клуб дыма, сказал:
— Мы хотим, чтобы ты разыскал последнего шефа КГБ.
— Владимира Орлова?
Он кивнул головой.
— Но вы же наверняка знаете, где он прячется? При возможностях Центрального разведуправления…
— Мы знаем лишь, что он скрывается где-то в Северной Италии. В области Тоскана. И это все.
— Как же, черт возьми, вы докопались до этого?
— Я никогда не разглашаю источники своей информации и методы их получения, — ответил Тоби и скривил губы в улыбке. — В настоящее время Орлов серьезно болен. Его видели у одного кардиолога в Риме. Вот и все, что нам известно. Он лечится у этого врача уже несколько лет, с первого своего визита в Рим в конце 70-х годов. Этот врач периодически лечит многих крупных мировых лидеров. Орлов полностью доверяет ему.
Нам также известно, что после консультаций у этого кардиолога его увезли куда-то в неустановленное место в Тоскане. Его шоферы великолепно умеют отрываться от хвостов.
— А делали ли негласный обыск помещений?
— У этого итальянского кардиолога? Мы пошарили в его рабочих помещениях в Риме. Да все без толку: историю болезни Орлова он, должно быть, прячет за семью замками.
