Юрий Леж - Перевертыш
И потом, за океаном, когда они до конца не верили, что мы придем, смеялись над русским медведем и — проиграли в своем самодовольстве, в глупости, если верить которой, осел, груженый золотом, может взять осажденный город. Кому нужно это золото, если в тебя летят десятки тонн стали, тротила, свинца, невыгоревшего до конца реактивного горючего?
Золото, говорят, хорошо в локационных станциях, в эхолотах подводных лодок, в приборах точного наведения ракет. А для жизни нужно так мало, что даже становится иногда смешно…
Хлеб, вода, немного одежды на всякий сезон, да еще, что бы боеприпасы не кончались, что бы кто-то прикрывал тебя слева и справа, что бы не волноваться за тыл… Мы все равно не проживем больше, чем нам отмеряно кем-то и когда-то, никто все равно не съест в один присест сто килограммов икры или десяток здоровенных осетров.
А они, смешные люди, всё мерили на деньги, даже здоровье, даже долг перед Родиной. И старались изворачиваться, приспосабливаться под нами, тщательно пряча страх, жадность, презрение к соседу.
… «Сережа, Сережа, — захлебывалась словами Мила, — ты чужой, Сережа, но ты мой, ты понимаешь, ты мой, пусть только здесь и сейчас, и мне не надо будущего, и мне неважно прошлое, только здесь… сейчас… и ты…»
«Да что ты, что ты, — утешал её Пан, — у вас такого не будет, вы будете счастливее нас, умнее, осторожнее, но все равно, при всем этом вы чего-то лишитесь, чего-то большого, непонятного, но такого нужного…»
Она лихорадочно стаскивала с него рубаху, а Пан, стараясь быть нежным и сильным сразу, торопливо расстегивал её шикарные клеша…
И это было какое-то быстрое, неистовое, сумасшедшее соединение двух противоположностей, людей разных миров, людей, которые никогда не встретятся, их линии жизни не пересекутся.
И они не помнили об осторожно заглянувшей в комнату Ленке, о том, что ни он, ни она не смогут повторить этого, что такого просто никогда не было в их жизни…
А потом прохладное розовое вино «вермутень» наполняло чистые стаканы, и Мила, поеживаясь от холода, набросила на голые плечи свой пестренький свитерок и завязала его рукава под горлышком… и смеялась, улыбалась, была счастлива здесь и сейчас, а все остальное было неважно…
…и смеялась, и смеялась, и смеялась…
«Только не вздумай к врачам обращаться, — сказал ему совершенно серьезно Егор Октябрьский, когда Пан решился, наконец-то, поделиться с ним своими снами. — Помочь они ничем не помогут, а голову задурят и нервы потреплют… А это тебе просто от «Мартышки» наследство, ох, извини, от мулатки твоей, Шаки…»
«Она была Милой? — удивился Пан. — Или Мила была мулаткой? почему я не вижу саму Шаку? и где, и когда все это происходит?»
«Она не была никем, кроме мулатки Шаки, — отверг предположение Пана Октябрьский. — И Мила в твоих снах была и будет только Милой. Просто от мулатки тебе достался какой-то ключик… к неизвестному замочку. И перестань задавать вопросы. Когда ты задаешь такие вопросы, то похож на дурака, ставящего в тупик сто мудрецов!»
«А вы один олицетворяете всю сотню?» — спросил Пан и дерзко засмеялся.
* * *— Ну, что же, будем подбивать баланс? — спросил Октябрьский собравшихся возле своего стола Марту, капитана Мишина и майора Прошина.
Впрочем, Прошин присутствовал здесь скорее с правом «посылательного» голоса, ожидая внезапных срочных и важных приказаний. А вот Мишин и Марта…
— Ваш самолет готовится к обратному полету, летчики говорят, надо еще несколько часов, залить топливо, проверить какие-то приборы… — ответил Мишин.
— Самолет-то — ерунда, куда он денется, — махнул рукой Октябрьский. — Лучше разберемся с обстановкой, которую мы оставляем, и с людьми.
— В городе обстановка всю ночь и с утра — удивительная, — покачал головой капитан Мишин. — Пусть и по предварительным докладам, но — очень похоже на кладбище. Тишина, покой, никого на улицах, закрыты пока все магазины, учреждения, даже полицейские участки. Вчерашний вечерний налет оказал неизгладимое впечатление…
— Сказали бы проще, товарищ Мишин, — довольно улыбаясь, заметил Егор Алексеевич. — Вчера одиннадцатая воздушная дала всем просраться…
— Георг! — укоризненно взглянула на него Марта.
— Ну, я, как всегда, не прав в выражениях, но прав по существу, — мягко извинился Октябрьский. — Значит, в городе спокойно?
— И мне кажется, что это надолго, — признался Мишин. — Вот не оставляет такое ощущение, что кто-то попробовал нас на прочность и — отступил, удивленный и даже в чем-то обиженный.
— Вы в юности стихами баловались? — спросил Егор Алексеевич.
— А кто ж из нас не баловался?.. — засмеялся капитан.
— Да сих пор проступает, — констатировал московский гость. — Конечно, вы в чем-то правы. Пробовали нас вчера. Может быть, даже не столько на прочность, как на скорость реакции и адекватность действий. Вот только не учли мое здесь присутствие.
— Вы хотите сказать, что иначе всё было бы по-другому? — усомнился капитан.
— Вы случайно выходите на странную «Мартышку», и так же случайно в тот же день докладываете об этом в Москву, причем так, что бы ваш доклад не лег под сукно, а направился высшему руководству по самой короткой дороге… — Октябрьский задумчиво почесал в затылке. — Это могло быть случайностями, просто стараниями отдельно взятого, чересчур усердного особиста, не более того. Но! Здесь, в городе, появляется наша делегация. И что же происходит в тот же день? Кровавый налет на тюрьму и похищение «Мартышки». Как думаете, без подсказки Пана вы долго бы искали её?
— Бесконечно, — сознался особист. — Да и с подсказкой… Я бы не взял на себя ответственность блокировать, а уж тем более — штурмовать домик на берегу. Пришлось бы согласовывать… х-м… опять же с вами, видимо, но — на огромном расстоянии. А как наше начальство относится к обоснованию типа «одному парню из штурмовиков кажется», вы и сами знаете…
— Ну, тогда случившийся бунт в городе после возвращения «Мартышки» ложится прямо, как лыко в строку… — окончил за него Октябрьский.
— Вы знаете, — признался Мишин, — я рад, что смог передать это дело вам. Ум за разум с ним заходит, не моего это уровня дело, да и полномочий маловато, я же тут, в городе, в основном нахрапом да связями пользовался, когда и бордель чистили, и задержанных потрошили. Фактически-то, кто я такой? особист стрелкового батальона… Еще разок про штурм вспоминаю… какой ценой пришлось бы заплатить за это без вашего присутствия и руководства… Стрельба по чердаку, что бы выманить объект из домика… я бы до такого не додумался. Потери были бы чудовищные, а результат… получили бы мы что-то в результате — сомнительно…
