Владимир, Михальчук - Полный дом смерти
– Уверена! – вскричала девица, приближаясь ко мне. – Понимаете, у… молодого господина была родинка под правым ухом. А у вернувшегося парня родинка росла под левым. Слышите? Под левым ухом! А еще у нас было секретное приветствие. Мы в детстве так развлекались. «Привет, жираф! – Привет, ворона!» Так вот, он не ответил мне. Хотя не имел права не ответить.
Щуп мозгомпьютера прикоснулся к шее Парто за секунду до гневного изречения. Табло мигнуло: «вранье!». Кроме того я не сомневался: даже если произвести эксгумацию убитого господина бель-ал Сепио, характерную родинку не найти – голова размозжена до самой шеи.
Очень странно. Зачем выдумывать какие-то несуществующие приветствия и заставлять детектива поверить в то, что Джувил на самом деле – не Джувил. Хотя, она просто могла привирать. Или же надумать несуществующее. Но все-таки зачем?
Парто никак не вязалась с образом убийцы. К тому же у нее не хватило бы сил столкнуть тяжелую вазу на бывшего любовника. Да и признаков ауры горничной я не обнаружил ни на одном из мест преступления.
– Полагаю, надо бы заняться расследованием и в этом направлении, – успокоил я девицу. – Обязательно потребую повторного вскрытия трупа Джувила. Пускай специалисты проверят, не был ли парень демоном или кем-то еще.
– Обязательно проверьте! – настаивала Парто.
И чего она так вцепилась в покойника? Надо поразмышлять на досуге.
– Какое у вас красивое зеркало, – мне действительно понравился трельяж у окна, и я подошел к нему. – Позволите посмотреть?
– Пожалуйста, – ровным голосом ответила девица. Но в отражении на одной из створок зеркала я заметил, как она побледнела.
Итак, с кривобоким куском амальгамы что-то неладно. С виду обычная рухлядь, со стертой позолотой на раме и потемневшей поверхностью. Но зеркало слишком громоздкое. На месте его хозяина или хозяйки я сделал бы в нем тайник.
Это говорила мне интуиция. Но я не очень прислушался к ней, не желая вспугнуть потенциальную жертву. Жертву чего? Вполне возможно, горничная знает больше, чем говорит. Если на нее нажать сейчас – ничего не скажет. Или предупредит убийцу, если состоит с ним в сговоре.
Я решил подождать. Подошел к зеркалу, посмотрел в него и поправил волосы. Свободной же рукой бросил под ножки трельяжа невидимый датчик движения. Он сможет уловить любую вибрацию, если в комнате начнут двигать мебель или вскроют тайник. А спустя минуту после этого здесь появится грозный детектив с обнаженным «Карателем». Очень, очень надеюсь, что появится, а не падет жертвой очередного молчаливого доспеха.
– Благодарю вас за информацию, – я поклонился девице.
Парто не успела ответить.
– Господин Наследи! – в комнату ворвался взмыленный дворецкий. – Господин… о боги!
– Что случилось, глубокоуважаемый Лумиль?
– Пэйр… первый помощник конюха только что скончался.
– Новое падение доспехов? – я попытался пошутить, чтобы охладить обстановку.
Несмотря на мои старания, обстановка все же накалилась до предела. Даже в воздухе потеплело.
Парто взвизгнула и поднесла руки к груди. Ее лицо превратилось в настоящую маску ледяного ужаса. Дворецкий устало прислонился к дверному косяку. Я бросил какие-то успокаивающее слова для горничной и, подхватив леприкона под локоть, выбежал в холл.
17
Новые жертвы
– Что с ним случилось?
– Такое несчастье! Такое…
Я бережно взял дворецкого за лацканы ливреи и несколько раз хорошенько встряхнул.
– Говорите фактами, а не мычанием.
– Пэйра убило оторвавшейся ставней.
У-ум, новые изощренные способы «самоубийства»! Надо непременно посмотреть.
– Вы что-нибудь трогали?
– Нет, господин. Только услышал шум и страшный крик. Выбежал на улицу посмотреть, а там…
Что-то мне подсказало: оборотень низшей касты Пэйр умер примерно такой же смертью, как и молодой Джувил. То бишь мозги всмятку и проблемы с позвоночником.
Так я лишился еще одного подозреваемого в убийстве. А он у меня, надо отметить, почти приблизился к верхушке списка еще во время путешествия живовозом.
– Если события и дальше будут развиваться столь поспешно, – поведал я проводнику, – мне останется только прикурить сигарету и усесться рядом с вашим бюро. В конечном итоге загнутся все непричастные, и кристаллизируется последний жилец – самый главный злодей. Вот его то мы и экспроприируем в тюрьму.
Старик, задыхаясь, прошептал на бегу что-то нелестное. Я не мог его осуждать.
Мы обогнули парадную сторону поместья бель-ал Сепио и повернули направо – перпендикулярно от садовой дорожки к воротам. Парк внезапно кончился, и открылись возделанные поля бобовой пшеницы. Рядом с домом протекал неширокий ручеек. Вода била где-то из густо поросшей кустарником возвышенности и разделялась на два рукава. Один стекал куда-то в чащу сада, другой огибал многочисленные камушки и с тихим звоном падал с обрыва.
Со стороны города, где высилась стена поместья, находилась одноэтажная кузница. Рядом – целая россыпь сельскохозяйственных строений: конюшня, сарай, молотильня и несколько амбаров. К ним пристраивался высокий силос для пшеницы. На противоположном конце поля, в самой высокой точке плато, вертела гигантскими крыльями ветряная мельница. Из-под ее основания вытекал еще один ручей.
Пэйр лежал в неестественной позе посреди остриженного кустарника, окружавшего дом. Голова у дядьки отсутствовала как понятие, в груди торчал тяжеленный ставень. Все вокруг окровавлено, ошметки плоти виднелись даже на ветках карликовых берез, произраставших довольно далеко от места «несчастного случая». Мозгомпьютер услужливо сообщил, что судя по состоянию трупа, смерть наступила не больше четырех минут назад.
– Чисто сработано, – пробормотал я. – Череп вдребезги, серая жидкость ушла с разбросом в несколько метров. Бросали прицельно.
– Бросали? – спросил дворецкий с таким видом, словно бы не понимал глупости своего вопроса.
Я доходчиво объяснил:
– Если бы ставень слетел под дуновением ветра, удар прошел бы вскользь. Имелось бы хоть самое мелкое, но отклонение. А здесь мы видим четко спланированный удар – идеально вертикальный. Словно кто-то покуривал на крыше, ожидая, когда Пэйр подойдет к отмеченному месту.
Мозгомпьютер просканировал пространство и саму створку. Ничего, никакого следа! Впрочем, кто бы сомневался.
– Что делал конюх рядом с поместьем?
Лумиль молча указал на большие садовые ножницы в руке убитого. Отошел на несколько шагов, чтобы не запачкать домашние туфли, и сообщил:
