Сергей Алексеев - Молчание пирамид
— Это Саша приехала…
— Какая… Саша? — помощник ухмыльнулся и вытаращил глаза. — Почему не предупредил?
— Не знал… — Самохин торопливо одевался. — Это какое-то… чудо, как хрустальная пирамида.
— Нет, у нас так не принято! — вдруг воспротивился помощник. — Мы проводим операцию!.. Ты что? Сюда ее приведешь? Это у вас так работают в «Бурводстрое»? Девушек вызывают?..
— Никого я не вызывал… И вообще…
— А кто же ей адрес дал?
— Не знаю, отстань…
Помощник, должно быть, еще и злопамятным оказался, мстил за вчерашнее, загородил дорогу.
— Нельзя! Мы все завалим!.. Ни в коем случае!
— У нее что-то случилось! — Самохин отодвинул Плюхача. — Не волнуйся, я сам доложу Принцессе…
— А моему руководству тоже доложишь?
— Если хочешь…
Из окна Самохин сразу же узнал ее, но когда отворил дверь подъезда и не высовываясь на улицу, поманил девушку рукой — замер с чувством, что обознался…
Изменилось все — выражение лица, взгляд, движения и даже голос.
— Сергей, — проговорила она низким и немного хрипловатым голосом, — Николай Васильевич умер. — И только потом сделала два шага и как-то холодно прислонилась Самохину к груди.
— Здравствуй, — проронил он и обнял Сашу за плечи. — Пойдем в квартиру. Здесь лучше не стоять. Нас могут увидеть…
Поднял ее тяжелую сумку, взял за руку и повел по лестнице.
— Он ведь предупреждал! — полушепотом воскликнула Саша. — Ему нельзя было брать учеников…
— Как ты меня нашла?
— Он знал день и час своей смерти… И хотел оттянуть срок… Естественное желание… Он же при всем при том был земным человеком.
— А как тебе удалось дозвониться туда, где нет связи?
— Знаешь, что он поведал мне?.. Дар врачевания дается избранным людям, независимо, есть к этому талант или нет его. Научить никого невозможно, если только передать по наследству, да и то сохранится лишь форма… Поэтому истинных целителей и предсказателей так мало! Они рождаются раз в сто лет…
— Это ты мне рассказываешь? — засмеялся Самохин.
— А, да… Я вспомнила… Он так не хотел умирать! А я пришла к нему и, получается, принесла смерть. Как будто толкал кто-то!.. И он поверил в меня, научил… — Она вдруг заговорила, будто бабка-знахарка: — Болезни человеку даются Богом. Кому как испытание, кому как указание пути. А слепые люди их лечат и тем самым вступают в спор. И я взяла и избавилась от камня…
Договорить ей не дал Плюхач, внезапно отворивший дверь перед ними.
— Входите скорее!
Сергей Николаевич пропустил Сашу вперед, закрыл дверь и облегченно вздохнул.
— Вот мы и дома… Это мой товарищ.
— Пойду хвосты рубить, — хмуро отозвался помощник, глядя мимо. — Вообще-то мне все это не нравится…
Саша будто не заметила его, но когда Плюхач скрылся, обронила между прочим:
— Надежный у тебя товарищ, глаза добрые…
— Он с утра не в духе… Это тебя научил Николай Васильевич? Спорить с Богом?
— Говорю же, научить невозможно… — она пошла по квартире, как лунатик. — Врачевание — это такой же дар, как живопись или музыка. Паганини не хотел, в чулане запирали… Но стал… Это такая беда, так себя грузить надо!.. Он лишь научил искать метеориты. Дал мне скрипку…
— В сумке метеориты?
— Да, это еще живые… Те, что нельзя хоронить. Остальные умерли вместе с их обладателем, и я положила их в могилу Николая Васильевича. Так он велел. Лежит теперь с частицами звезд…
— И все же, как ты меня отыскала? — Самохин взял ее за руки и усадил на диван.
— Это было несложно. — Ее взгляд словно проявился на бумаге и стал прежним, знакомым. — Ты думал обо мне… Я шла на твои мысли, как на огонек.
— Разве это возможно?
— Для меня теперь кое-что возможно… Но еще очень мало. Я хорошо чувствую близких… — она откинула голову на спинку и закрыла глаза. — А чужих пока нет… Вот когда научусь искать чужих…
— Спать хочешь?
— С ног валюсь… У вас во дворе… на скамеечке поспала часа полтора…
— Странно… Товарищ сказал, еще час назад там никого не было.
— Я тут с половины третьего. Поставила защиту и легла поспать, как бомжиха…
— Какую защиту?
— Чтоб никто не нашел…
— А я не почувствовал, что ты близко. Наверное, у меня чакры закрыты.
— Причем здесь чакры? Все это придумано для обывателей… Погоди, ты стал совсем другой.
— Ты тоже…
— Ничего не пойму… Что с тобой произошло?
— Тебе обрадовался…
— Нет, ты мне не обрадовался, наоборот, — она положила руки на плечи и, как доктор, заглянула в глаза. — Я никогда таким не видела тебя… У меня сейчас чувство, будто это не ты!
— Чужой стал? Теперь тебе никто не нужен…
— Запомнил… Прости, тогда мне и правда никто был не нужен. Теперь старца Наседкина нет. Остались метеориты…
— Поэтому вспомнила и приехала ко мне?
— Ты же мой покровитель, а значит, поймешь… Да, точно! Теперь вижу. У тебя другие глаза.
— Счастливые?
— Нет, это не счастье. Даже напротив… Тебя что-то мучает, какие-то неразрешимые вопросы.
— А все говорят, я стал счастливым…
— Сейчас же расскажи, что тебе открылось? Тебе ведь что-то открылось, я по глазам вижу!
— А там, в яме, на Красной Поляне, ты ничего не заметила?
— Тогда я была еще непосвященной и слепой. Самохин освободился от ее рук, достал из кармана пиджака пеленку и расстелил перед Сашей.
— Если ты теперь прозрела, смотри, что это? Она потрогала ткань руками, поднесла к лицу, потом к окну, оттянув штору.
— Кажется, холст…
— Это я и сам вижу. Откуда эта тряпка? Для чего?
— Похожа на большую салфетку…
— И все?
— Знаешь, я почти не спала и эмоционально устала. — Она сложила пеленку вчетверо. — Потом, так много плакала… А для того, чтобы ясно видеть, плакать нельзя. От слез можно снова ослепнуть… Дай мне ее и покажи, где можно прилечь?
Он показал свою кровать.
— Днем найду тебе другое место, чтобы спокойнее было…
— Другое?.. А… рядом с тобой нельзя?
Похоже, с Плюхачом они рассорились уже серьезно, и Самохин решил ни в коем случае не оставлять Сашу в этой квартире.
— Это жилье… служебное. Тут посторонние люди. И возможно, скоро придется съехать…
— Говори мне правду, Сережа… Здесь находиться опасно, да?
— Не то чтобы опасно… Мое начальство не поймет. Она взглянула как-то отрешенно.
— Теперь я точно вижу… Ты занимаешься историей.
— Не угадала…
— Но ты все время думаешь о прошлом. Все твои мысли связаны… с какими-то далекими событиями.
— Мне казалось, я больше думаю о будущем…
— Тебя интересует какой-то древний-древний человек?..
