Шабаш Найтингейл - Стим Виолетта "ViolettSteam"
Сделав полукруг мимо оперы, они выехали на широкий бульвар Мадлен, известный своими магазинами, а затем свернули на улицу Руаяль, ведущую прямиком на площадь Согласия, где находился отель «Крийон».
Площадь, на правах одной из самых главных в Париже, казалась необъятно огромной. С севера ее прикрывали одинаковые фасады зданий восемнадцатого века, к одному из которых и устремился их автомобиль; на востоке были видны сады Тюильри, ведущие к Лувру, а на западе начиналась улица, известная как Елисейские Поля. В центре же площади возвышался египетский обелиск и располагались два красивых фонтана со статуями.
Глядя на все великолепие, неумолимо скрывающееся за кузовами проезжающих мимо машин, Дрейк даже пожалел, что впервые оказался во французской столице и не имел при этом ни часа свободного времени, чтобы осмотреть хотя бы пару достопримечательностей. Еще во время планирования медового месяца Рубина непрестанно рассказывала ему о том, как хотела бы погулять по Лувру, или подняться на Эйфелеву башню, или посетить «Мулен Руж»… Но, как обычно, проблемы Нью-Авалона не оставляли возможности для радостей.
И хоть Дрейк действительно переживал за всех, кто остался во дворце Эмайна и надеялся на них в эту минуту, ожидая новостей… Он подумал о том, что был бы счастлив, если бы имел возможность хоть немного пожить свободной жизнью, для самого себя. За это, впрочем, они с друзьями и боролись все эти годы.
Водитель тем временем остановил машину напротив входа в отель, располагавшегося с левой стороны от обширной колоннады второго этажа. Дрейк с Рубиной вышли и в сопровождении все того же водителя проследовали в великолепный холл отеля, где были заботливо переданы встречавшему их дворецкому.
Отель «Крийон» являлся не просто пятизвездочным отелем, а отелем, которому было негласно присвоено больше пяти звезд. Он не располагал привычной для подобных мест стойкой для регистрации посетителей – для этого имелась особая уютная комната по левую сторону от входа. Гости же лучших люксов могли пройти эту процедуру сразу у себя в номере. За каждым номером без исключения был закреплен свой личный дворецкий, готовый выполнить любую просьбу.
Неудивительно, что интерьер отеля больше напоминал дворец с высокими потолками, дорогой мебелью и огромными золочеными люстрами. Прямо в лобби, рядом с креслами и диванами, в витринах под стеклянными колпаками были выставлены редкие предметы искусства, как в музее.
– Мне одному кажется, что мы будто бы и не уезжали? – с удивлением спросил Дрейк, оглядывая стены, отделанные настоящим мрамором.
– Можно подумать, что ты сам привык к другому, – ответила Рубина и поздоровалась с подошедшим к ним дворецким. Им, а точнее ей, оказалась миловидная смуглая женщина лет тридцати с тщательно уложенными в строгую прическу черными волосами.
Их люкс находился на четвертом этаже, куда они попали, поднявшись на лифте. Это был вовсе не один номер, а целые огромные апартаменты, состоявшие из спальни, просторной гардеробной, ванной комнаты, гостиной и столовой. Он носил название Les Grands Appartements и полностью его оправдывал. Серовато-серебряный, словно потертый, декор стен и старинная мебель в нем удивительным образом сочетались с ультрасовременными деталями вроде неоновой подсветки или стеклянных книжных шкафов.
– Если хочешь, можешь разместиться в гостиной, Дрейк… Диван там достаточно большой и удобный, – тихо сказала Рубина, следуя за дворецким. – Нам не требуется спать в одной комнате.
Слова жены укололи Дрейка куда сильнее, чем он ожидал. Но еще больнее сердце заныло, когда он увидел, что спальня с большой кроватью с серебристым балдахином была украшена букетами, цветочными гирляндами и лепестками, как номер для новобрачных. На столе в гостиной их ждали комплименты от отеля – бутылки шампанского, свечи, фрукты и даже особый свежеиспеченный торт. За спальней следовала роскошная ванная комната со стоящей в центре ванной, выточенной из цельного куска мрамора, – и здесь все тоже было усыпано лепестками белых роз. Рубина, очевидно, забыла попросить убрать их, и теперь, судя по виду, жалела об этом не меньше – «насладиться» номером, как она планировала, не получилось.
– Подскажите, когда прибудет ваш багаж, чтобы я могла разложить вещи в гардеробной? – вежливо поинтересовалась женщина-дворецкий, когда они закончили осмотр покоев.
– Багажа не будет, – натянуто улыбнулась Рубина. – Просто зарегистрируйте нас, и все.
Нервным и быстрым жестом она сунула мужу свои документы и скрылась в спальне, захлопнув за собой дверь так, словно намеревалась скрыться там от позора. Дрейк знал, что, если бы медовый месяц состоялся, она никогда не надела бы одно и то же платье дважды, а гардеробная была бы полностью забита ее нарядами. Так что в глазах Рубины размещение в роскошном отеле с одной крошечной сумкой, должно быть, и вправду выглядело жалким.
Для того чтобы соблюсти все необходимые процедуры регистрации, потребовалось некоторое время. Наконец, когда документы были готовы, служащая «Крийона» положила на стол перед Дрейком карты-ключи от номера.
– Возможно, вы хотели бы заказать столик в ресторане для романтического вечера? Или арендовать яхту для прогулки по Сене? – предприняла она еще одну попытку, не торопясь уходить. – Я могу помочь вам устроить сюрприз для вашей любимой жены, месье…
– Ни столиков, ни яхты, ни сюрпризов не нужно, спасибо, – проговорил Дрейк и ощутил такое же жгучее желание провалиться сквозь землю, которое, наверное, испытала и Руби.
Вместо этого он попросил служащую отеля удалиться, что та сделала с крайне озадаченным видом – она тоже посчитала, что молодожены должны вести себя иначе. Когда же Дрейк вернулся в спальню, то застал Рубину возле окна, с печальным видом глядящую в никуда.
Секунда – и на него нашло наваждение, в котором Дрейк словно бы заглянул в параллельную реальность: как они заходят в этот номер, держась за руки, целуясь и смеясь… Как дворецкие заносят один за другим чемоданы жены и как они с ней, наконец, остаются только вдвоем. Открывают шампанское, угощаются тортом, набирают полную ванну и взбивают пышную пену… Обнимаются, утопая в мягкой постели… И щеки Рубины пылают, а глаза блестят. Ее губы шепчут: «Дрейк, я так счастлива…»
В реальности в пустых лощеных апартаментах стояла гробовая, тяжелая тишина. И все украшения мгновенно показались похоронными, а мрамор пола и стен – отделкой для склепа. Рубина… Его любимая Рубина выглядела бледным призраком, несчастным и сломленным, да и Дрейк чувствовал себя не лучше.
– Отель «Крийон» знаменит одной историей, помимо прочих… Хочешь узнать, какой именно? – спросила Рубина каким-то неестественным, безэмоциональным голосом.
Он ничего не ответил и только подошел ближе.
– Когда-то сюда часто приезжала Мария-Антуанетта, печально известная королева Франции. Она отдыхала здесь, училась играть на фортепиано… А затем ей отрубили голову на гильотине, которую установили на этом самом углу площади Согласия, куда выходят окна номера. И Мария-Антуанетта умирала, глядя на свой любимый особняк, в котором была когда-то счастлива, – проговорила Рубина так, словно ее собственная голова в этот момент лежала на гильотине. На глазах девушки выступили слезы. – Я могла оказаться в такой ситуации, Дрейк. Меня могли казнить на площади Эмайна, напротив дворца. И я осталась жива, поскольку моя сестра Деметра готова была пожертвовать своей жизнью, но спасти всех нас… Даже несмотря на мое поведение. Деми не виновата, что появилась в моей жизни, как не была виновата и в том, что эта старуха Ортруна Рейвен все спланировала за нее. Мне правда стыдно, что я так поступила с ней. Я была ужасной сестрой и ужасным человеком…
Несмотря на ее слова, Руби едва ли вспомнила об этой истории случайно. Скорее всего, она долго обдумывала, что стоит сказать, когда они вновь останутся наедине. Возможно, даже всю поездку, с того самого момента, как только восстановила бронь, – она была слишком уж молчаливой по дороге от аэропорта. Но тон ее звучал искренне, а слезы были настоящими.
