Мак Рейнольдс - Кто первый?
– Дэйв вот-вот приедет на своем грузовике, – сказал он. Ты точно уверена, что твои предки не станут возражать, если мы к ним переедем?
Феб пожала плечами.
– Наверное, станут, Марв. Только куда им деваться? Во всем городе то же самое. Люди съезжаются вместе, экономя квартирную плату. Как думаешь, сколько уйдет времени, чтобы продать дом?
– Не знаю, Феб. Дома не очень-то раскупаются.
– Сколько, по-твоему, мы за него выручим, Марв?
– Не особо много, мы ведь не очень долго за него выплачивали. Лет пять или шесть. Где старина Сэм?
– В соседней комнате. Копается в том барахле, что хранилось в его сундуке в гараже. Что мы станем делать, Марв?
Он уныло пожал плечами.
– Не знаю, Феб. Наверное, станем жить на пособие, как и все остальные. Что же еще?
– Я слышала, городские власти собираются уменьшать пособие. У них не хватает денег. Представляешь, они перестали выплачивать зарплату даже учителям.
В комнату, хихикая, вошел старый Сэм.
– Что это ты приволок, старина? – безразлично произнес Марв.
– Сейчас увидишь, – усмехнулся старик. В одной руке у него был кусок картона, а в другой – коробка с восковыми мелками. Он положил картон на стол, достал мелок и стал закрашивать им контур большого черного нуля.
Марв нахмурился, встал и заглянул ему через плечо. Он медленно прочитал: «Я безработный. Пожалуйста, купите яблоко. 50 центов».
Старый Сэм снова усмехнулся.
– Вот вы, молодые люди, никогда не слушали, когда я рассказывал о временах моей молодости. Ну, так посмотрите – на карманные расходы я для нас всегда заработаю.
– На этом плакате, – нерешительно сказал Марв, – было написано «5 центов». Зачем же ты превратил их в пятьдесят?
– Инфляция, – ехидно пояснил старый Сэм. – А плакатик я отыскал на дне своего сундука. Совсем уж было про него позабыл. Будешь стоять с плакатом и корзинкой яблок на углу – всегда будешь с деньгами.
– Готов поспорить, что ты прав, дедуля, – пробормотал Марв.
Президент обессиленно полулежал в кресле возле круглого стола после очередного бесплодного заседания мозгового треста. С ним остались лишь его секретарь Скотт и Уэйганд Деннис.
– Вот тупицы, – пожаловался президент. – Просто идиотизм. Сперва один предлагает сократить расходы правительства, уволив половину чиновников. От этого прибавится еще миллионов десять безработных. Другой хочет поднять цены примерно так, как это делал Рузвельт, – скажем, запахав в землю урожай хлопка. Но эта депрессия действительно большая. Но ведь это не означает, что нужно закачивать нефть обратно в скважины, а уголь сбрасывать в шахты.
Скотт и Деннис промолчали.
– Но тот, из Принстона, был прав, – пробормотал президент. – Нам нужно каким-то образом сэкономить деньги. Казна в Форт Ноксе практически пуста.
Президент просиял.
– Есть такая возможность. Скотт, передайте мой приказ свернуть все космические программы. Я не могу позволить, чтобы такие суммы просто вышвыривались в небо. Если уж мне не позволяют освобождать Мозамбик и оказывать помощь Финляндии, то и я не вижу возможности продолжать колонизацию Луны.
– Да, мистер президент, – отозвался Скотт. – Но на Луне наша база. Что будет с людьми, которые сейчас там?
– Сколько их?
– Восемь.
– Сколько будет стоить их возвращение?
Скотт умолк. Деннис грустно стукнул по зубу черенком трубки.
– По моим прикидкам, около миллиарда, шеф.
Деннис раскурил трубку.
– Подайте пример, сэр, – сказал он. – Президент Джонсон обычно выключал для экономии свет.
– Чем вы набиваете свою трубку? – рявкнул президент. – Обрывками армейского одеяла?
Деннис вздохнул и отложил трубку в сторону.
– Оставьте их там. Незаменимых нет, – мрачно произнес президент. – Поставьте им огромный памятник. Так будет дешевле.
Он почесался.
– Это чертово шерстяное белье, что меня заставила надеть жена, страшно колется. Экономия нефти – это хорошо, но стоило ли экономить на отоплении Белого дома? Кстати, – фыркнул он, – что вы думаете по поводу возобновления отношений с Кубой?
– Тут есть свой смысл, сэр. Безработные от этого немного успокоятся. Раньше, во времена процветания, все очень торопились и курили сигареты. Теперь же все посиживают, смотрят стереовизоры, и у них более чем достаточно времени на долгие перекуры. Некоторые уже вполне серьезно стали воспринимать лозунг «Стране очень нужны хорошие пятидесятицентовые сигары».
Президент хмыкнул.
– Кстати, о лозунгах. Что вы скажете о лозунге, который придумал профессор Маркхэм для поднятия духа в стране: «Процветание уже ждет за углом»?
– По-моему, – задумчиво произнес Деннис, – я где-то уже слышал его раньше. Интуиция подсказывает мне, что старшее поколение его не одобрит.
Президент посмотрел на него с ехидцей.
– Между прочим, Уэйганд, почему бы и вам что-нибудь не предложить? Вы ведь у меня, кажется, считаетесь главным советником.
Уэйганд Деннис заерзал в кресле.
– Если честно, мистер президент, кажется, у меня зародилась идейка.
– Ну, так выкладывайте, ради бога. За последние четыре часа я выслушал уже столько бредовых идей, что еще одна мне не повредит.
Деннис кивнул и рассеянно потянулся за трубкой.
– Сэр, помните, я рассказывал вам, как начинается депрессия? Медленное начало, а потом эффект снежной лавины. Как будто бум порождает бум, а разорение порождает разорение?
– Как же такое забыть! Тогда я впервые услышал о депрессии.
– Да, сэр. Так вот, до меня дошло, что ведь где-то эта депрессия началась. В каком-то единственном месте страны. Из-за какого-то единственного поступка.
Он сделал паузу для эффекта. Президент смотрел на него, не отрываясь, и в глазах у него начал разгораться огонек надежды.
– Ну!
Деннис лениво, как и всегда, пожал плечами и раскурил трубку.
– Допустим, мы установим это событие. Предположим, мы доберемся до корня зла. До стартовой точки.
– И что же мы тогда сделаем? – спросил президент слегка охрипшим от волнения голосом.
Деннис засунул кисет в правый карман пиджака, а спички в левый. Потом выдохнул дым через ноздри.
– Сыграем все в обратную сторону, – сказал он.
Уэйганд Деннис посмотрел на длинные ряды компьютеров, на щелкающие сортировщики и табуляторы, на коллаторы и клавиши.
– Давайте-ка уйдем из этого шума, – сказал он, покачав головой.
Его спутник провел его в кабинет и закрыл за ними звуконепроницаемую дверь.
– Просто диву даюсь, – сказал Деннис, – как вы умудряетесь думать в такой обстановке.
– А нам и не нужно думать, – ответил Род Уот-сон. – За нас машины думают.
