Питер Чейни - Воздастся каждому
Твист молча повернулся и быстро зашагал по коридору. Кэллаген следовал за ним.
Большой удачей оказалось, что морге стоял полумрак. Бумажные шарики размокли в слюне и во рту горчило. Твист воевал с дождевиком, пытаясь его натянуть. При этом он ворчал и проклинал все на свете. Затем пробормотав, что вернется через час — отбыл.
Едва закрылись двери, Кэллаген занялся делом. Он миновал контору морга, прошел по коридору и спустился по лестнице. Внизу дверь оказалась не заперта. Он сунул туда голову и включил свет. В холодном каменном подвале стояли двое или трое носилок. На столе что-то было накрыто простыней. Кэллаген отвернул край.
Август Мероултон в лучшем виде.
Пуля пробила лобную кость сверху и справа над переносицей. Вид не слишком приятный. Кэллаген сбросил простыню на пол и нащупал в кармане перчатки. Потом расстегнул на трупе пальто сверху до низу и с удовлетворением заметил часовую цепочку, уходящую в брючной карман. За цепочкой появились и часы.
Мельком он посмотрел на циферблат: они ещё шли и показывали 1.40. Кэллаген с усмешкой подумал, что, заводя их в последний раз, покойный Мероултон не знал, что больше это делать не придется.
Он вытащил складной нож, открыл его, вскрыл заднюю крышку часов. Так оказался странно сложенный листок золотистой бумаги. Кэллаген положил его в карман.
Затем накрыл труп простыней, закрыл за собой дверь и поднялся по лестнице. Прежде чем выйти на улицу, он внимательно огляделся. Потом быстро дошел до Холборн и повернул к Ченсери Лейн, где задержался на углу на несколько мгновений, размышляя, и пересек дорогу, по кратчайшему расстоянию направившись к Стрей Инн Роуд.
Кэллаген прошел до конца Клифорд Стрит, повернул налево на Хантер Стрит, остановился возле дома в конце улицы и постучал в дверь. Пришлось стучать не меньше пяти минут, пока в окне не появилась голова, изрыгавшая проклятия.
— Заткнись, — буркнул Кэллаген. — Надень штаны и спускайся сюда. И не шуми ты так!
Пару минут спустя дверь распахнулась. Стал виден грязный коридор, едва освещенный газовым рожком, и в его свете — громоздкий силуэт Дарки. Ядовито голубая с красным пижамная куртка составляла верхнюю половину его одеяния, внизу её дополняли полосатые брюки.
Дарки был очень толст. Через ремень свешивалось огромное брюхо. Оно и круглое толстогубое лицо создавали ощущение, что перед вами — удивленная золотая рыбка.
— Тысяча чертей! — ворчал он. — Слим! Пожар, что ли?
Кэллаген закрыл за собой дверь, последовал за Дарки в гостиную, уселся на шаткий стул и протянул хозяину пачку «плейерс». Тот закурил. Придя в себя после первого шока, он уже воспринимал ночной визит как вполне естественный.
Кэллаген глубоко затянулся и артистически выпустил дым через одну ноздрю.
— Послушай, Дарки. Тебе что-нибудь удалось?
— Дай нам время! — возмутился Дарки. — Ты же связался со мной около полуночи… Но кое-что все-таки есть. Что-то я видел в газетах по поводу твоих дрепаных Мероултонов четыре месяца назад. Кутеж в каком-то ночном клубе, или пьяная оргия, или что-то вроде. Вейн Стрит — постоянное место их рейдов. Беллами и Пол Мероултоны вечно толкутся здесь и часто продуваются до нитки.
— Итак, после твоего звонка, я связался с Сайзером из клуба «Джей Берд», так вот он с ними очень даже знаком. Сайзер говорит, что у этих парней множество ты сам знаешь кого, причем самого высокого пошиба. Все первоклассное, но сами они хуже кучи бесноватых обезьян. Вино, женщины и прочая свистопляска, — говорит Сайзер, — вот их обычный стиль. Я предложил ему втереться в окружение интересующих нас лиц, чтобы разузнать побольше. Но понимаешь, я же не предполагал начинать это до утра. Кроме того, я выхожу на старину Фреда, Гарри, а также на чертенка Вильпинса, который только пять дней как вышел на волю. Парень просто сногсшибательно вскрывает подноготную любого человека. Имеет подход к слугам и служанкам, а это стоит дорого.
Кэллаген кивнул, ощупал карманы и вытащил письмо, который отпечатал на машинке для Эффи Перкинс. Потом достал пачку банкнот, отцепил пару бумажек по двадцать фунтов и передал их Дарки.
— Послушай, Дарки. Там, откуда эти, их гораздо больше. Так что работать будешь, как черт. Понял? Отлично. Теперь давай-ка собирайся. Я хочу, чтобы ты немедленно отправился в Виллесден и доставил это письмо Эффи Перкинс. Ты там уже бывал. Я опоздал на почту, но хочу, чтобы она наверняка получила его утром. Оденешься, наймешь такси и положи его прямо в почтовый ящик. Это очень важно, понял?
— Усек, Слим, — бодро кивнул Дарки. — Дела идут на лад, да?
Кэллаген усмехнулся, сверкнув крупными белыми зубами.
— Да, — согласился он. — Дела идут отлично, — и надел шляпу.
— Позвоню завтра, — он вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Кэллаген вышел на Грей Инн Роуд, нанял такси и велел водителю ехать на Ченсери Лейн. Вернувшись к себе, он запер входную дверь и стал подниматься по лестнице, остановившись пару раз из-за одолевавшего кашля — последствий сотни сигарет в день.
В кабинете он включил настольную лампу и плюхнулся на стул. Затем забросил шляпу в угол, снова закурил, открыл нижний ящик с бутылкой ржаного виски и выцедил последние капли.
Откинувшись на стуле, он рассмеялся. Над кем — вопросов не было. Если он провалится, то станет объектом всеобщих насмешек. А пока предстояло заняться кое-какими мелочами, которые могли показаться пустой тратой времени.
Но если все получиться, то светят деньги — и немалые. Кэллаген ни о чем другом пока не думал. Он считал, что полет мысли должен останавливаться в тот момент, когда непроизвольно возникал вопрос: что может случиться, если это не получится?
В 2.20 он спустился и открыл дверь на улицу. Затем вернулся в кабинет, повернул лампу так, чтобы тень падала на стол, выбросил окурки и поправил галстук.
Когда она вошла, он сидел, положив ноги на стол, и не трудился их убрать не меньше десяти секунд после того, как она остановилась перед ним.
Затем Кэллаген встал.
— Садитесь. Нам предстоит немного побеседовать.
Она села. На ней был черный костюм, сверху — шуба персидского каракуля. И к нему — маленькая изысканная шляпка того же меха. Шею украшало что-то невесомое. Кэллаген надеялся разглядеть из-за стола, какого сорта у неё обувь, и был весьма доволен, увидев замшевые вечерние туфельки. Ему понравились аккуратненькие туфельки, ему понравилась форма и миниатюрность стопы. Кроме того, он обратил внимание на мокрые подошвы: она шла пешком.
Достав новую пачку «плейерс», он подтолкнул её по столу и позволил ей самой закурить. Суетиться не стоило — сцена разыгрывалась точно по плану.
