Дмитрий Самохин - У черного дуба с красной листвой
Сообщение отправилось ко мне на страничку.
Пришло извещение, что предыдущий мой пост собрал двенадцать комментариев. Читать я их не стал. Терпеть не могу читать комментарии. Тем более у меня на планшетике программа хорошая стоит, она автоматически генерирует ответы на поступающие комментарии, так чтобы читатели не обиделись. Я как-то читал, что она там пишет. Умереть не встать, но в самую точку.
В дверь постучали, и на пороге возник Джек Браун в костюме тройке, широкополой шляпе и с зубочисткой в зубах. Чистый гангстер из какого-то третьегосортного фильма.
– Крейн, привет, башмак старый, у меня к тебе дело на полстопки, – сказал он с порога.
Начало хорошее, ничего не скажешь. Только какая-то неестественность чувствовалось. Джек Браун контролировал все питейные заведения города, начиная от бара «Зажигалка», где у него находилась штаб-квартира. Понятное дело, Браун ходил под Красавчегом.
– Излагай, – потребовал я.
– А где законные полстопки? – возмутился он.
– Кончились, – отрезал я.
Браун понятное дело обиделся. Когда это было, чтобы ему в полстопки отказывали.
– Тут дело такое, – замялся он, снял шляпу, покрутил ее в руках и снова водрузил на голову, – неловко как-то даже. Дима Стекляшка совсем борзый стал. Ходит по барам, ресторанам, народ пугает. А еще с ним толпа таких же прокаженных. Пить мол неестественно. Пить, здоровью вредить. Грозятся рестораны и кабаки мои закрыть. Недавно вечеринка в «Подорожнике» была, знатная вечеринка. Так эта зараза пришла с толпой своих прокаженных, и народ стала разгонять. А его законопроект новый. Это же уму непостижимо. С этим надо что-то делать. Вот и Красавчег меня поддерживает. Говорит, езжай к Крейну, он вопросы разрулит.
– В сумасшедшем времени мы живем, – заявил глубокомысленно я.
Браун кажется не понял, к чему я это, и как меня понимать, но ни слова не сказал.
– А Красавчег сейчас где?
– Так у себя сидит в берлоге. Зеленый на улицы всех кентавров вывел, рейд у него какой-то. Так Красавчег решил отсидеться, от греха подальше.
– Это правильно, – сказал я. – Иди, Браун, я подумаю, что с этим можно сделать. Буду иск готовить к Стекляшке. А вы попытайтесь его по-своему приструнить, может что и получится.
– Так это мы завсегда. Только вот он в последнее время, как шухер, так сразу прозрачность обретает. Хрен его поймаешь, чтобы поговорить, – раздосадовано прокряхтел Джек Браун, направляясь на выход.
* * *Признаться честно, не нравилось мне все это. Фальшь какая-то чувствовалась на каждом шагу. Вроде и Большой Исток это, да словно его кто-то наизнанку вывернул. Я решил по поводу своего беспокойства с Красавчегом перетереть. Может, он что и скажет дельного.
Я выбрался из конторы, сел в свой драндулет, давно пора тачку сменить, а то на такой развалюхе езжу, самому стыдно, но поехал не к Красавчегу, а к Зеленому. И чего это меня в руки правосудия потянуло, ума не приложу.
Неожиданно я застал его дома. Он в гражданской одежде занимался починкой своего самолета. И зачем ему эта рукотворная леталка, один черт знает, только он ее уже какой год все чинит, чинит, а взлететь никак не может.
– Зеленый, добрый день, минутка свободная есть?
Он выглянул из кабины пилота чумазый, но довольный с гаечным ключом, таким и убить можно.
– О, Крейн, какими судьбами? Чего тебе надо?
– Да вот поговорить хотел.
– По делам или как?
– Скорее по делам, но личного свойства, – конкретизировал я.
– Чего? Кто-то из твоих набедокурил? Пришел задницу за ними подтирать. Так у меня сегодня выходной. Злой меня отпустил. Так что по всем вопросам к нему. А я видишь, занят немного. Имею я право хоть иногда для себя поработать, для души.
Отповедь Зеленого мне не понравилась. Что-то в ней было неестественное. Который раз за сегодняшний день, ко мне приходит это странное чувство, словно все вокруг насквозь фальшивое, специально для меня сыгранное, словно я в спектакль какой-то угодил.
Зеленый, конечно, самолет свой разобранный любит, и повозиться с ним почитает за удовольствие. Только не должен он так разумно выражаться, он должен летать в поднебесье, да кренделя выкидывать. Народ с ума сводить своими проказами на пару со Злым. Да и к тому же, насколько я вижу, Зеленый омерзительно трезв, а это опять же неправильно. Без баночки любимой «Протоки № 3» я его себе даже представить не мог.
– Да я совсем не об этом, – озарила меня гениальная идея. – Давай по пиву сообразим.
– Ты, Крейн, видать рехнулся, я же совсем не пью.
Похоже, мои подозрения полностью подтвердились. Где это видано, чтобы Зеленый в трезвенники-язвенники заделался.
– Ну, извини, Зеленый, раз я не по адресу зашел.
Я развернулся и под тяжелым и насквозь фальшивым взглядом Зеленого направился к тому месту, где я оставил свою машину.
* * *До Красавчега я все же доехал. Его берлога находилась в центре города неподалеку от городской ратуши. Только вот мне всегда казалось, что здесь располагалось полицейское управление. Но на месте привычной вывески красовалась шикарное название «У мадам Полины». Так назывался притон, на втором этаже которого оборудовал себе офис Ник Красавчег, главный криминальный авторитет Большого Истока.
Меня к нему пропустили без вопросов. Только предупредили: «Босс сегодня хандрит. Осторожнее».
Я тут же сделал запись в своем блоге:
«Неоднозначность окружающего мира приводит к расстройству отдельных его индивидуумов, что в итоге расстраивает окружающий мир, делая его таким неоднозначным».
Перечитав написанное, я ничего не понял, но все же отправил запись к себе на страницу. Предыдущее мое высказывание собрало полсотни оригинальных комментариев. Нормально так, развиваемся.
Красавчега я застал в подавленном состоянии. Он сидел на своем рабочем столе в одних штанах с подтяжками на голую грудь и смолил сигару.
– Рад тебя видеть, Крейн. Выпить будешь? Если скажешь, что подшился, я тебя застрелю, – честно предупредил он.
Отказываться, смерти подобно. Угрозе Красавчега верилось безоговорочно, поэтому я согласился.
Ник соскочил со стола, не выпуская сигару из зубов. Налил в чистый стакан янтарной жидкости из графина, протянул мне и себе плеснул для атмосферы.
– С какими делами, Крейн? Что стряслось в нашем болоте? – спросил Ник.
Я отхлебнул из стакана. Порадовался хорошему виски и воскликнул:
– Подбрось и выбрось, ничего серьезного!
– Вот и я говорю, ничего серьезного. Только мир какой-то не такой. Очнулся я сегодня, а ничего не узнаю, словно не я это, и жизнь не моя. Тебе это часом не знакомо.
