Александр Лонс - Пансионат
Настоящей жемчужиной нашего Легланда является миниатюрная лагуна — отчлененное от акватории песчаными барами зарастающее озеро Лесное, возникшее сравнительно недавно на юго-западной оконечности Острова. Незабываемая картина открывается с борта прогулочного катера. Лесное озеро окружено полосой топяного черноольшанника, тростниково-камышовой каймой, это оазис водоплавающих птиц. Здесь много болотных птиц и интересной флоры, обитают лебеди-шипуны, утки-лысухи, чомги, кряквы, серые цапли.
Всё это сопровождалось очень впечатляющими качеством фотографиями. Тут были и лебеди-шипуны, и чомги, и кряквы, и серые цапли. Не было только лысух. Тем не менее, совсем не улыбалась перспектива посещать какое-то заросшее озеро, где «много болотных птиц и интересной флоры», как написал в путеводителе неведомый автор. Дело в том, что для странствий по заболоченной местности нужны сапоги, а для хождения по берегам и мокрому лесу хотя бы непромокаемые кроссовки. Ни того, ни другого у меня с собой не имелось.
Экскурсия считалась обязательной. Сразу было объявлено, что только личная смерть или предсмертное состояние отдыхающего может стать достойной причиной для отказа от поездки, да и то не всегда. Кстати, предполагавшееся вначале подводное погружение на затопленный военный корабль времен войны было всеми дружно отвергнуто — заниматься дайвингом в балтийских водах никому почему-то не захотелось.
Когда наша компания уже приближалась к пристани, навстречу двигалось несколько строительного вида мужиков. Очевидно, бригада была доставлена тем же самым баркасом. Рабочие тащили с собой какие-то лестницы, емкости с чем-то жидким и ящики непонятного назначения. Лица работяг были смуглы и суровы. Эта встреча стала поводом для всеобщего обсуждения. Почти все наши склонялись к мысли, что бригада будет сносить домик, ставший последним местом жизни несчастного Питирима Ниловича. Только один «спецназовец» не согласился. «Покрасят и всё», буркнул он себе под нос.
Я почему-то полагал, что тут будут работать некие европейцы. Ага, как же. Высадившиеся пролетарии по внешнему виду, этническому типу и выражениям лиц ничем не отличались от тех таджиков, что вкалывали на любой из строек Петербурга.
В начале одиннадцатого мы все уже столпились у трапа и постепенно переходили на «экскурсионное судно». Экскурсия предстояла долгая, и обед выдали сухим пайком. Нам предстояло обойти остров с севера, обогнуть его и уже с запада подойти к озеру, осмотреть лагуну, а уж потом вернуться на пристань. Пока загружались наиболее нетерпеливые, я разглядывал море. Крепкий утренний ветер почти стих, только волны с белыми бурунчиками шумно хлопали о причал.
Погода налаживалась, небо почти очистилось, лишь на востоке еще виднелись группы уходящих облаков. Я смотрел на юг. В хорошую, как сейчас, погоду в этом направлении отлично просматривалась полоса суши — там был уже чужой, эстонский берег. Благодаря причудам очертаний морских границ, наиболее близкая континентальная суша принадлежала Европейскому союзу, а до побережья Ленинградской области пришлось бы еще плыть и плыть. Как оказалось, баркас, привозивший на остров еду и вообще все, кроме отдыхающих, приходил именно из Эстонии, вроде бы из какого-то приморского городка севернее Кохтла-Ярве. Наладить такие импортные поставки нашему бизнесмену-хозяину оказалось намного дешевле и проще, чем из какого-нибудь отечественного порта. Тот же баркас, как я узнал позже, не только доставлял на остров все необходимое, но и осуществлял вывоз мусора. Этот же баркас фрахтовался для наших экскурсионных поездок. Видимо, эстонский капитан судна, что не выходил из рубки и которого я так и не увидел, очень хорошо знал особенности местной гидрографии.
Экскурсия прошла как-то сумбурно, и запомнилась плохо. Светлана была рассеяна, что-то рассказывала о болотных птицах и образе их жизни, часто ошибалась, сбивалась, и было понятно, что ее мысли блуждают где-то далеко от темы. А я больше наблюдал за экскурсантами. Судя по всему, им жизнь Лесного Озера тоже была глубоко параллельна и не вызывала никаких эмоций. Собственно «лесным» называть это озеро можно было лишь с очень большой натяжкой. Скорее оно было «прибрежным».
Уже по дороге назад, когда наш баркас проходил мимо укреплений времен Второй мировой войны, возникла неожиданно жаркая словесная перепалка между лысым стариком и «спецназовцем». Кто-то успел водрузить над обломками форта хорошо видимый с моря красный флаг с серпом и молотом, что и послужило поводом для разговора. Почему-то показалось, что спор был продолжением более ранней полемики, начало которой прошло мимо моего внимания. Когда мы ходили сюда на экскурсию, никакого флага не наблюдалось.
— Офигеть! — возмущался загорелый, похожий на спецназовца дядька, перетягивая шнуровку на своей псевдоармейской обуви. По-моему он слегка выпил. — У нас возникла цивилизация, построенная на памяти о единственном событии, без которого она погибнет. На фиг, на фиг такую бесплодную цивилизацию. Пусть гибнет, не жалко. Я предпочитаю живые цивилизации, живущие сегодняшним днем, а не воспоминаниями о древних мощах. Миллиарды людей на Земле давным-давно забыли о той войне, многие просто о ней не знали, и живут спокойненько, наслаждаются жизнью. Цивилизация должна основываться на обеспечении гражданам условий для всестороннего развития, а не на ритуальных поклонениях всякому старью.
Мне была неприятна сама тема разговора, раздражал характер дискуссии, но приходилось слушать — уйти с баркаса было некуда.
— Вы передергиваете, молодой человек, — возразил худой старик с лысой костистой головой.
— Это я-то передергиваю? Ничуть. Все это факты, которым нужно дать моральную и правовую оценку. А мастурбировать на них со священным патетическим трепетом и считать, что без памяти о них цивилизация рухнет, просто смешно. Получается, что эта цивилизация с тех пор не создала ничего, чем можно было бы гордиться.
— Про моральную и правовую оценку я придерживаюсь примерно такой же точки зрения, но если убрать кучу «воды» и патетику, заумь и прочую демагогию, то выйдет неплохо. Гордиться этим — личное дело каждого. И кстати, чем плоха победа в такой большой войне в качестве объединяющей идеи, пока другой идеи не придумали? Немногие народы могут похвастаться таким поводом. Нужна межнациональная идея. Вот, к примеру, Америка до сих пор живет под девизом «обогащайтесь!». Но оно вроде, как и по-честному, однако с каким-то нехорошим душком...
— Про обогащение очень даже неплохой лозунг в сочетании с патриотизмом. Разве это плохо — любить свою страну и наращивать собственные капиталы?
