Нил Гейман - Сыновья Ананси
Она бродила по отделу косметики, пока не заскучала, и тогда отправилась взглянуть на товары для дома. Она не собиралась приобретать новый стол в столовую, но, в самом деле, что плохого в том, чтобы просто посмотреть…
Далее она дрейфовала по отделу домашней электроники, окруженному телеэкранами всех размеров. На некоторых показывали новости. Звук был выключен, но на всех экранах присутствовал Грэм Коутс. Ненависть вскипела в ней, как раскаленная лава. Картинка сменилась, и теперь она смотрела на саму себя под руку с Моррисом.
Она узнала, это был скетч «Дай мне пятерку и я зацелую тебя до смерти» из «Моррис Ливингстон, я полагаю».
Хотела бы она как-нибудь зарядить телефон. Если единственным, с кем она могла поговорить, был тот субъект с неприятным голосом как у викария, она подумала, что согласилась бы даже на это. Но больше всего она хотела поговорить с Моррисом. Он бы сказал, что делать. На этот раз, подумала она, я дам ему высказаться. На этот раз я его послушаю.
– Мэв!
С сотни телеэкранов на нее смотрело лицо Морриса. На миг она подумала, что ей привиделось и это фрагмент новостной программы, но Моррис озабоченно посмотрел на нее и снова назвал по имени, и она знала, что это он.
– Моррис!
Он улыбнулся своей знаменитой улыбкой, и все лица на экранах сосредоточились на ней.
– Привет, дорогая. А я все гадал, что тебя так задержало. Ну ладно, пришла пора перехода.
– Перехода?
– На другую сторону. Так сказать, поляны. Или, может, долины. Неважно.
И с сотни экранов он протянул к ней сотню рук.
Она знала: все, что от нее требовалось, – это дотянуться и взять его за руку. И сама удивилась, когда услышала свой ответ:
– Нет, Моррис, я так не думаю.
Сотня изображений одного лица выглядели сбитыми с толку.
– Мэв, любимая. Ты должна отказаться от всего плотского.
– Ну, это очевидно, дорогой. И я откажусь. Обещаю, что откажусь. Как только буду готова.
– Мэв, ты мертва. Разве можно подготовиться еще лучше?
Она вздохнула.
– Мне нужно кое с чем разобраться на этой стороне.
– Например?
Мэв выпрямилась в полный рост.
– Ну, – сказала она, – я собиралась найти эту хорьковую тварь по имени Грэм и… что там делают призраки? Я бы его попреследовала или еще что-нибудь.
Голос Морриса звучал недоверчиво.
– Ты собираешься преследовать Грэма Коутса? Но ради чего?
– Послушай, – сказала она, – я тут еще не закончила.
Она поджала губы и вздернула подбородок.
Моррис Ливингстон посмотрел на нее с сотен телевизионных экранов и покачал головой со смесью обожания и раздражения. Он женился на ней, потому что она была сама по себе, он любил ее за это, но как бы он хотел, хотя бы однажды, в чем-то ее убедить. Однако вместо этого он сказал:
– Я никуда не денусь, зайка. Дай знать, когда будешь готова.
И экраны начали блекнуть.
– Моррис! Есть ли у тебя какие-нибудь идеи, как мне его найти? – спросила она. Но образ мужа уже пропал, и теперь по телевизорам показывали прогноз погоды.
* * *Толстяк Чарли и Дейзи встретились для воскресного дим-сума в тускло освещенном ресторане в крохотном лондонском чайна-тауне.
– Прекрасно выглядишь, – сказал он.
– Спасибо, – сказала она. – Чувствую себя ужасно. Меня отстранили от дела Грэма Коутса. Теперь это полномасштабное расследование убийства. В общем-то, мне повезло, что я так долго им занималась.
– Ну, – радостно сказал он, – если бы ты в этом не участвовала, тебе бы не довелось повеселиться при моем аресте.
– Ну, в общем, да. – Ей хватило благородства выглядеть слегка раскаявшейся.
– Есть какие-то зацепки?
– Даже если бы и были, – сказала она, – я вряд ли могла бы тебе сказать.
К их столику подкатилась маленькая тележка, и Дейзи выбрала себе несколько блюд.
– Есть предположение, что он бросился с парома в Ла-Манш. Последняя покупка по одной из его кредитных карт – билет в Дьеп.
– Думаешь, это возможно?
Она подцепила палочками пельмень и забросила в рот.
– Нет, – сказала она. – Я думаю, он рванул туда, с кем у нас нет договора об экстрадиции. Возможно, в Бразилию. Убийство Мэв Ливингстон могло быть непреднамеренным, но все остальное он очень тщательно подготовил. У него была целая система. Деньги шли на клиентские счета. Грэм забирал пятнадцать процентов сверху и выписывал от имени клиентов поручения, чтобы снимать значительные суммы с того, что осталось. Множество чеков из заграницы вообще не дошли до клиентских счетов. Поразительно, как долго он продержался.
Толстяк Чарли разжевал рисовый шарик со сладкой начинкой. Он сказал:
– Я думаю, ты знаешь, где он.
Дейзи перестала жевать.
– Что-то было в твоем голосе, когда ты сказала про Бразилию. Будто тебе известно, что он не там.
– Это дело полиции, – сказала она. – Боюсь, я не могу давать комментарии. Как брат?
– Не знаю. Думаю, он уехал. Когда я вернулся, его комнаты уже не было.
– Его комнаты?
– …Его вещей. Он забрал свои вещи. И ни ответа, ни привета. – Толстяк Чарли отпил жасминовый чай. – Надеюсь, с ним все в порядке.
– А есть причины сомневаться?
– Ну, у него та же самая фобия, что у меня.
– А, с птицами. Понятно. – Дейзи сочувственно кивнула. – А как невеста и будущая теща?
– Хм. Я не думаю, что оба эти понятия, хм, в настоящее время к ним применимы.
– А.
– Их нет.
– Это из-за ареста?
– Насколько я знаю, нет.
Она смотрела на него как исполненная сочувствия пикси.
– Мне жаль.
– Ну, – сказал он, – сейчас у меня нет работы. У меня нет личной жизни и – благодаря, главным образом, твоим усилиям – все соседи теперь уверены, что я – наемный убийца ярди[69]. Некоторые, завидев меня, переходят на другую сторону улицы. А продавец газет просил меня удостовериться, что парень, который обрюхатил его дочь, усвоил урок.
– И что ты ему сказал?
– Правду. Впрочем, не думаю, что он поверил. Он дал мне бесплатный пакет чипсов с сыром и луком и упаковку мятных леденцов и сказал, что я получу еще больше, когда работа будет сделана.
– Это пройдет.
Толстяк Чарли вздохнул.
– Это унизительно.
– И все же, – сказала она, – это ведь не конец света.
Они разделили счет, официант принес им со сдачей два печенья с сюрпризом.
– Что у тебя? – спросил Толстяк Чарли.
– «Упорство и труд все перетрут», – прочла она. – А у тебя?
– То же самое, – сказал он. – «Трудиться всегда пригодится».
Он скомкал бумажку в горошину, положил в карман, и они пошли к станции метро на Лестер-сквер.
– Похоже, у тебя сегодня удачный день, – сказала Дейзи.
– В каком это смысле?
– Нет птиц, – сказала она.
