Евгений Дембский - Та сторона времени
Меня разбудило прикосновение к плечу. Я открыл глаза и сел. Дверь в камеру была открыта, и на пороге стоял человек лет сорока с моим «элефантом» в руке. Пистолет я узнал по желтой точке на конце ствола — по этому признаку я узнавал его всегда. Я перевел взгляд на Мозреда Голдлифа, опиравшегося о стол. Это лицо было мне знакомо по бесчисленному множеству фотографий и интервью, а также материалам, с которыми я имел дело, ведя свое расследование. Он выглядел несколько старше, чем на фотографиях. У него была стройная, спортивная фигура, поредевшая светлая шевелюра и такие же светлые усы. В карих глазах светился ум. Между приоткрытыми губами видны были не слишком ухоженные резцы, что отдавало определенным кокетством — у него хватало средств и на зубы получше. Я знал, что он весел, любит пошутить, умен и уверен в себе.
— Вот мы и встретились, мистер Йитс, — сказал он. Я сразу же узнал голос — голос, который слышал в коридоре его дворца во время приема.
— Случайность, — пренебрежительно бросил я.
— Зря вы ко мне прицепились, — продолжал он, словно не слыша моей ироничной реплики.
— Прицепился? — деланно удивился я. — Вы преувеличиваете. Лучшее доказательство — то, что мы впервые друг друга видим.
— Я пытался вас удержать от того, чтобы вы совали нос не в свое дело. Вы могли отказаться от своей затеи по крайней мере дюжину раз. — Казалось, будто мы общаемся с помощью ненастроенных раций.
— Особенно когда вы убили двоих моих людей. Впрочем, это вы вынудили меня начать расследование.
— Конечно, — согласился он, словно впервые услышав, что я к нему обращаюсь. — Это была ошибка. Не моя, кстати. Но что случилось — то случилось.
Он обошел стол, сел на стул и, облокотившись о крышку стола, вздохнул.
— Что вам известно? — спросил он, бросив взгляд на охранника в дверях. — Выйди. — Он потянулся к «элефанту» и, держа его дулом в мою сторону, положил руку на стол, не обращая никакого внимания на физиономию охранника. — Вы прекрасно отдаете себе отчет, что уже сейчас слишком много знаете и выйти отсюда не можете. Ваша судьба будет решена в течение нескольких дней…
— У нас должны отрасти волосы, — улыбнулся я.
— Именно, — согласился он. — Снова некомпетентность персонала. Трудно найти даже за большие деньги людей настолько тупых, чтобы они не задавали вопросов, и в то же время настолько умных, чтобы их не нужно было постоянно контролировать.
— Прошу прощения, если я буду жесток, но почему-то не могу вам посочувствовать. — Я пожал плечами и наклонился, чтобы поднять с пола сигареты. Голдлиф среагировал более резко, чем я ожидал.
— Ну? — крикнул он и дернул стволом «элефанта».
— Я хочу закурить. — Я показал на зажигалку и пачку «Голден гейта».
— Что за придурки, — спокойно сказал он и посмотрел в объектив камеры. — Ладно, курите. — Он подождал, пока я закурю, и спросил: — Вас можно купить?
Я покачал головой, одновременно выпуская дым. Тонкое облачко тумана на мгновение отделило меня от шефа ТЭК.
— Только не после такого количества убийств.
Он откинулся на стуле. «Элефант» исчез, заслоненный столом. Пустой, «широкофокусный» взгляд Голдлифа был направлен на меня и в то же время куда-то рядом. Он немного подумал.
— Ну так что вы обнаружили? Спрашиваю чисто из любопытства.
— Что ТЭК — на самом деле ПШИК. Наверное, это все объясняет. — Я стряхнул пепел на пол.
— Вы правы, остальное — детали, — согласился он. — Но это ставит вас в безнадежное положение. — На его лице появилось сочувственное выражение.
— Который час? — спросил я.
Он посмотрел на часы и на мгновение задумался.
— Почти шесть утра. Ваш вопрос что-то означает?
— Конечно.
— А что?
Я показал ему окурок и протянул руку к желобку туалета. Голдлиф кивнул. «Элефант» нацелился в область моей грудины. Я выбросил окурок и вернулся на свое место.
— Естественно, я подстраховался, — сказал я, глядя ему прямо в глаза, однако никаких признаков страха или волнения не заметил.
— И что? — спокойно спросил он. — Сюда ворвется полиция? Ну, обыщут Нитлу и вернутся ни с чем. Они ничего не найдут. Им пришлось бы копать глубже, — он показал на пол возле своих ног — а туда попасть не так-то просто. — Он снова откинулся на спинку стула и облизал губы. — Если вы не скажете всего, если я не узнаю, в каком месте система дала сбой, мне придется прибегнуть к радикальным средствам, — сообщил он. — У меня нет выбора.
— У меня тоже.
— Означает ли это…
— Это означает, что я ничего не скажу. Разве что вы прекратите забавляться со временем и поведаете миру о своих достижениях, во всех подробностях. В конце концов, это всего лишь несколько убийств и десятка полтора похищений. Штаб адвокатов обеспечит вам в худшем случае пожизненное заключение, а может, всего двадцать пять лет.
— Рон! — крикнул Голдлиф. Дверь тотчас же открылась, и в камеру вошел охранник. — Мистер Йитс нуждается в средствах, воздействующих на его упрямство. Остальных пока не трогать. Я буду у себя.
Он встал и вышел, по пути отдав «элефант» Рону, который схватил его с неприкрытой радостью. Чувствуя, что ему хочется меня ударить, я отклонился в сторону и выставил вперед ногу.
— Только тронь! — предупредил я. — Может быть, борьба и не будет долгой, но шеф не обрадуется. Он постоянно жалуется на дурной персонал.
Рон остановился, пятясь, вышел в коридор и оттуда рявкнул:
— Пошли!
Я бросил сигареты на стол и вышел в коридор. Мой конвоир показал стволом направление, куда следовало идти. Мы двинулись в противоположную от камер Клода и Ника сторону и, никуда не сворачивая, дошли до четвертой кряду двери. Возле нее стоял лениво жевавший резинку тупой детина, вооруженный лишь деревянной дубинкой. Маленькие глазки, сидящие глубоко в черепе, не были, если присмотреться, лишены хитрости. Я понял, что перемалывание резинки в зубах позволяло ему владеть собой. Пока что он был самым опасным из известных мне охранников. Рон ткнул меня дулом в позвоночник, когда я замедлил шаг перед дверью. Детина стукнул меня дубинкой по плечу, так что у меня онемела правая рука. Когда я от толчка влетел в камеру, он снова повторил удар, но уже в левое плечо, а Рон с радостью во взгляде добавил еще два раза открытой ладонью, после чего вышел. Детина показал дубинкой на огромное кресло с множеством ремней. Я сел. Он со знанием дела пристегнул мне каждую руку тремя ремнями к подлокотникам, надел ремни на туловище, бедра и голени. Я мог шевелить только пальцами ног и головой.
— Сейчас сюда придет Холм Любви, — с довольным видом бросил он.
— Я тебя ни о чем не просил, — сказал я.
