Габриэль Зевин - Право на рождение. Дилогия (ЛП)
Вин был самым лучшим парнем из всех, кого я знала, и говорил чудесные слова. Хотя я ему и не верила, я знала, что сам он себе верил, и не хотела ранить его чувства, так что попыталась не показать своих сомнений на лице.
Я поцеловала его в губы, без языка (он остался за зубами, где ему самое место), потом закрыла дверь и вернулась в комнату, которую делила с сестрой. Я сняла халат, скользнула внутрь пижамы и легла в кровать к Нетти. Она свернулась калачиком у меня под боком и положила руку мне на пояс.
— Я помешала тебе с Вином? — прошептала она.
— Ничего особенного, — сказала я (и решила, что так оно и было на самом деле).
— Мне он в самом деле нравится, — сказала Нетти сонным голосом. — Если у меня когда-нибудь будет парень, в чем я очень сомневаюсь, я бы хотела, чтобы он был точно таким, как Вин.
— Я рада, что ты его одобряешь, — ответила я. — И, кстати, Нетти, я уверена, что у тебя будет миллион парней.
— Миллион?
— Ну, столько, сколько хочешь.
— Я бы согласилась на одного, — сказала она. — Особенно если бы он был таким же милым, как твой.
XV
Мы снова носим траур; я узнаю значение слова «междоусобный»
Мы вернулись в город в воскресенье после обеда. Вин отправился к себе домой прямо со станции — они жили довольно близко от вокзала, — а мы с Лео и Нетти пошли к себе. Я очень хотела попасть домой: я была сонной, голодной, и надо было сделать огромное домашнее задание. Кроме того, пребывание вдали от дома всегда заставляло меня нервничать.
Погода была удивительно теплой для февраля, поэтому Лео с Нетти решили пойти от вокзала пешком и не садиться на автобус. Я же хотела поехать на автобусе, чтобы сэкономить время, но мое предложение отвергли.
Мы были уже на полпути домой, когда я начала ощущать необъяснимую и почти болезненную потребность быть дома. Я ускорила шаг.
— Помедленнее, — позвала Нетти, — ты идешь слишком быстро.
Я предложила устроить гонку. Мы только что дошли до улицы с анахроничным названием «Музейная миля», которая вела вдоль парка прямо к нашему дому.
— Иди к нам, Анни, несправедливо, если у тебя есть преимущество, — сказал Лео.
Я вернулась к ним.
— На изготовку, — сказала я, — внимание, марш!
Мы побежали по тротуару. Лео бежал первым, Нетти ненамного отставала от него. Я была последней, но меня вполне устраивала такая позиция — так было легче приглядывать за родственниками.
Задыхающиеся, с покрасневшими лицами, мы добежали до дома менее чем за десять минут. Напряжение от бега также немного меня успокоило.
— Пойдем по лестнице? — предложил Лео.
— Хорошая шутка, Лео, — сказала я, нажимая на кнопку вызова лифта.
В квартире было необычайно холодно, особенно по сравнению с солнечным теплом снаружи. Из гостиной тянул сквозняк, так что я пошла туда, чтобы закрыть окна. Там на кушетке сидела Имоджин, и беспокойство, которое я ощущала ранее, немедленно вернулось.
— Что-то случилось, — сказала я.
Она кивнула.
— Где Нетти и Лео?
— В своих комнатах.
— Садись, — сказала она, и я поняла, что это может значить только одно.
— Я постою. Если ты хочешь сказать мне, что бабуля мертва, я лучше постою.
— Она умерла прошлой ночью. Случилась неисправность в системе электроснабжения, а запасной генератор по какой-то причине не работал. Когда электричество снова появилось, было уже слишком поздно. Я уверена, что она не страдала.
— Откуда ты знаешь? — спросила я.
— Знаю что?
— Что она не страдала. Как ты можешь это знать?
Она промолчала.
— Ты не знаешь! Это могло быть ужасно! Пока ты спала, может быть, она задыхалась, хватала воздух ртом, ее кожа горела огнем, ей казалось, что ее глаза сейчас вылезут из орбит, и она молилась, чтобы все закончилось…
Имоджин встала и положила руку мне на плечо.
— Пожалуйста, Аня, не говори так.
— Не прикасайся ко мне!
Я сбросила руку. Прежняя ярость вернулась ко мне, и я скользнула в нее легко, словно в сшитый по заказу костюм.
— Вся твоя работа заключалась в том, чтобы ты следила за работой машин! Ты облажалась! Ты облажалась, идиотка, убийца!
— Нет, Анни, никогда, — протестовала она.
Лео зашел в комнату:
— Анни, почему ты кричишь на Имоджин?
Но я не потрудилась ответить, меня несло.
— Может быть, кто-то заплатил тебе, чтобы ты отключила машины бабули?
Она начала плакать.
— Анни, зачем мне это делать?
— Откуда я знаю? Ради денег люди готовы на все, а у моей семьи много врагов.
— Как ты можешь такое мне говорить? Я любила Галю, как и тебя, и всю твою семью. Пришло ее время. Она говорила мне именно это, как, я знаю, говорила и тебе или, по крайней мере, пыталась сказать.
— Бабуля мертва? — спросил Лео полным ужаса голосом. — Ты говоришь, что бабуля мертва?
— Да, она умерла прошлой ночью. Имоджин оставила ее умирать.
— Это неправда, — сказала Имоджин.
— Пошла вон из нашего дома, — приказала я. — И не возвращайся.
— Пожалуйста, Аня. Позволь мне помочь вам. Тебе надо сделать распоряжения насчет тела, ты не должна организовывать все в одиночку, — умоляла она.
— Пошла вон.
Она стояла не шевелясь.
— Да вали уже!
Она кивнула.
— Ее тело все еще в кровати, — сказала она перед тем, как наконец уйти.
Лео всхлипывал, я подошла к нему и положила руку ему на плечо:
— Не плачь.
— Я плачу, потому что мне грустно, а не потому, что я слаб или глуп.
— Конечно, прости.
Лео продолжал плакать, и я ничего не говорила. По правде говоря, я не чувствовала ничего, кроме еще не до конца потухшей ярости и беспокойства по поводу того, какими будут мои следующие шаги. В какой-то момент Лео начал говорить снова, но я была так рассеянна, что попросила его повторить, что он сказал. Он хотел знать, на самом ли деле я думала то, что сказал Имоджин.
Я пожала плечами:
— Я не знаю. Хочу взглянуть на бабулю, ты идешь со мной?
Он покачал головой.
Я открыла дверь в комнату бабули. Ее глаза были закрыты, и скрюченные руки мирно лежали на груди (думаю, так сделала Имоджин).
— Ох, бабуля. — Я глубоко вздохнула и поцеловала ее морщинистую щеку.
Кто-то всхлипнул. Мы с бабушкой были не одни. Со стороны кровати у окна на коленях стояла Нетти, ее руки были сложены в молитвенном жесте. Она подняла голову:
— Я просто зашла, чтобы рассказать ей о свадьбе… и… она мертва…
Ее голос был тонким и детским, немногим громче, чем шепот.
— Я знаю.
— Как в моем сне.
— Но никто не превратился в песок, как я вижу.
— Не смейся, я серьезно, — предупредила Нетти.
— Я не смеюсь. Мы же все умерли в твоем сне, верно? А в реальности умерла только бабушка. Ты же знала, что это когда-нибудь случится. Мы с тобой говорили об этом прошлой ночью.
