Габриэль Зевин - Право на рождение. Дилогия (ЛП)
— Ненавижу, что меня втягивают в разборки. Хотела бы я никогда не родиться или родиться кем-то совершенно другим.
— Не говори так, я рад, что ты появилась на свет.
— И мне жмут туфли, — проворчала я.
Он негромко рассмеялся.
— Мне отнести тебя за стол?
— Нет, просто не зови меня больше танцевать.
Песня закончилась, так что мы вернулись за стол. Юджи не было, и на его месте уже сидел кто-то другой.
Так как мы бы не успели вернуться в город до комендантского часа, мы договорились остаться на ночь в Тарритауне, в одном из бывших каретных сараев на территории поместья. Я должна была спать с Нетти, а Вин — разделить комнату с моим братом. Лео пошел гулять с Джексом и другими неженатыми парнями из Бассейна, так что я уложила Нетти и отправилась составить компанию Вину. Вин спал плохо, так что я точно знала, что он еще не заснул. Кстати, я была ему полной противоположностью — засыпала почти сразу же, как касалась головой подушки. Если бы я не чувствовала себя виноватой, что вытащила Вина на эту ужасную свадьбу, я бы с большим удовольствием свернулась калачиком рядом с Нетти и заснула. Путешествие в сочетании с неудобной обувью совсем меня измучило.
Возможно, это и выглядело глупо, но на мне были пижама и банный халат, который я обнаружила в шкафу. Несмотря на нашу многократную болтовню насчет ожидания, несколько раз мы с Вином были на грани. Так что теперь — пижама и банный халат.
Вин лежал на кровати, бренча на расстроенной гитаре, которую он нашел в комнате. Гитара была без одной струны и с дырой в боку. Он улыбнулся, когда увидел, во что я одета.
— Здорово выглядишь, — сказал он.
Я села на единственный стул в комнате, подтянула колени к груди, положила на них голову и зевнула. Вин предложил, чтобы я легла на кровать, но я отрицательно покачала головой. Он продолжил извлекать звуки из струн. Тепло разморило меня, мне захотелось спать, и стало жарко. Я сняла халат.
— Это просто смешно. Ложись на кровать. Я не буду ничего делать, обещаю. Я разбужу тебя, когда придет Лео.
Я кивнула, легла на дальнюю сторону кровати и отключилась.
Через час или около того я проснулась. Вин спал, гитара лежала на его груди; я взяла гитару и положила на пол. И я ничего не могла с собой поделать. Я поцеловала его.
Он пошевелился, проснулся и поцеловал меня в ответ.
Я хотела ощутить его кожу, так что засунула руки ему под футболку.
И прежде чем я успела заметить, пижама куда-то пропала. Это произошло так быстро, что теперь казалось глупым, что я решила, будто пижама послужит серьезным барьером чему-либо. И я спросила, нет ли у него кое-чего. Я, Аня Баланчина, хорошая девочка, католичка. Я едва верила, что эти слова слетели с моих губ.
Да, сказал он, есть.
— Но ты на самом деле этого хочешь, Анни?
Мое тело хотело, хотя ум был против.
— Да, — сказала я пылко, — да, хочу, только надень его.
И тут в соседней комнате закричали. Нетти приснился очередной кошмар.
— Мне нужно идти, — сказала я, отстраняясь от него.
Времени не было, так что я оставила пижаму лежать на полу и накинула халат.
Я шла в комнату, мне было жарко, лицо раскраснелось, и было стыдно, что я позволила всему зайти так далеко. Этот крик меня буквально спас.
Нетти уже проснулась, когда я вошла. Лицо ее было в красных пятнах, и на нем блестели дорожки от слез.
Я обняла ее:
— Что тебе приснилось на этот раз?
— Бабушка, — прошептала Нетти. — Я была в квартире, и бабушка умерла. У нее было серое, как камень, лицо, а когда я подошла поближе и коснулась ее руки, пальцы начали отваливаться и она превратились в песок.
Содержание кошмара не было необычным, и хотя почти все мои мысли были заняты тем, что чуть было не случилось между мною и Вином, все-таки я могла утешить Нетти.
— Когда-нибудь бабушка умрет, Нетти. Нам нужно быть готовыми к этому.
— Я знаю! — закричала она. — Но смерть бабушки — только начало. Когда я зашла в твою комнату, ты тоже лежала на кровати, и твоя кожа была такой же серой, как у нее. Я пошла к Лео, и он был точно такой же. Я осталась одна. — И Нетти начала всхлипывать.
— Лео и я не умрем, по крайней мере не так скоро. Мы молоды и здоровы.
— Как были мама и папа.
Я обхватила Нетти руками, и мысли о Вине, казалось, ушли далеко-далеко.
— Наши жизни не будут похожими на их жизни. Вот увидишь. Все, что я делаю, все, о чем я думаю, — как бы защитить нас, особенно тебя, от такой жизни.
Нетти кивнула, хотя глаза ее были полны сомнения.
Она легла, я подоткнула вокруг нее одеяло и уже была готова улечься рядом, как вспомнила, что на мне нет пижамы. Придется спать в этом поеденном молью халате; будем надеяться, что я не подхвачу вшей или что-нибудь еще столь же ужасное. Кроме того, это будет для меня хорошим уроком — не стоит снимать пижаму.
Однако я не смогла заснуть. Я лежала и думала о сестре, стоит ли мне организовать ей встречу с кем-нибудь. Потом я подумала о том, что мы с Вином делали (или собирались делать) до того, как Нетти приснился кошмар. Хотя я была верующей католичкой, я никогда не считала себя высокодуховной, но все же не могла не думать, что крик Нетти был вроде как знаком. Бог или мои мертвые родители велели мне остановиться. Или я слишком все преувеличиваю? В конце концов, Нетти регулярно снились кошмары, и они не обязательно были знаком. И разве я не смогла бы остановиться сама? Мы с Вином и раньше бывали почти так же близки, и я всегда могла обозначить границы без вмешательства свыше.
Кожа зудела от халата. Сначала я пыталась не обращать внимания, но потом зуд стал невыносимым, и я расчесала кожу до крови.
Раздался негромкий стук в дверь: это был Вин, который принес мне аккуратно сложенную пижаму. Все-таки он был джентльменом; например, Гейбл бросил бы мне скомканные вещи.
Чтобы не будить Нетти, я вышла в коридор:
— Спасибо тебе. И прости меня.
Он покачал головой.
— Нет, я должна попросить прощения. Я не хотела делать этого. Я хотела…
Неловко было говорить это вслух.
— По правде говоря, мое тело и мой ум не всегда согласны между собой в том, чего они хотят.
Он поцеловал меня в щеку.
— Ну, при обычных обстоятельствах эта ситуация очень раздражала бы, но к счастью для тебя, я схожу по тебе с ума.
«Сейчас», — подумала я.
— Что? Ты хмуришь бровки. О чем ты подумала?
— Сейчас. Ты сходишь по мне с ума сейчас.
— И буду всегда, — настаивал он. — Я в самом деле так думаю.
Вин был самым лучшим парнем из всех, кого я знала, и говорил чудесные слова. Хотя я ему и не верила, я знала, что сам он себе верил, и не хотела ранить его чувства, так что попыталась не показать своих сомнений на лице.
