Вид Печьяк - Дэн Шусс побеждает
Чифи поднял руку и поймал ядовитый взгляд начальника команды Эдельштейна.
— Читателей «Фейерверка» интересует, зачем вы делаете геодезическую съемку трассы?
Лабуджинцы переглянулись, и Шусс заговорил:
— При помощи этих данных я контролирую езду. Этого требует мой стиль, который не только чувственно-моторный, а прежде всего рациональный.
— Мне еще не приходилось слышать, чтобы гонщики пользовались цифровыми данными о трассе, — недоверчиво заметил Чифи.
— Ничего удивительного, ведь ни у кого больше нет такого стиля! Почему я у всех выигрываю? Благодаря своему стилю. Если бы им обладали другие, то не было бы одного-единственного Дэна Шусса.
Слушатели бурно зааплодировали.
— Этот стиль меня настолько изматывает, что сразу же после гонки я еду в отель отдыхать, точнее, медитировать.
— Вы занимаетесь йогой? — спросила блондинка.
— Да, специальным комплексом упражнений для снятия нервного напряжения. Гонщику вообще очень важно уметь расслабиться, без этого я не смог бы завоевывать призов. Моим гуру был известный монах У Ле из Катманду.
Чифи ушел с пресс-конференции в раздражении. Противник опять ускользал. Вернувшись в свой номер, он заказал разговор с «Фейерверком». Меньше чем через минуту раздался звонок.
— Редакция «Фейерверка», — ответили в трубке.
— Это Чифи. Немедленно соедините с Главным! — Через секунду он продолжил: — Я иду по следу крупной гоночной аферы. Уверен, что настоящий победитель — другой человек. Вы не могли бы выяснить все, что возможно, о Дэне Шуссе? Несколько лет назад он участвовал в балканских ралли. Посмотрите газеты за этот период. Мне нужны любые данные.
Чифи решил еще раз испытать счастья с подслушивающей аппаратурой. Он надел наушники и затаил дыхание. Послышался слабый голос:
— Я жалею, что взял тебя с собой. Твоя любовь к виски и бабам ставит под угрозу успех всего дела.
Чифи показалось, что этот голос инженера Нендла.
— Извини, — услышал он ответ и готов был присяггуть, что голос принадлежит Дэну Шуссу. — Однако ты должен признать, что на пресс-конференции я держался хорошо. Он не смог мне ответить и тут же заткнулся.
Послышался звук открываемых дверей, потом воцарилась тишина. Чифи понял, что его соседи вышли из номера.
Ночью Чифи разбудил телефонный звонок.
— На вашем месте я бы не стал совать нос в дела «Лабуджини», — услышал он низкий мужской голос.
Сна как не бывало.
— Угрожаешь? — спросил Чифи.
— Угрожаю, — подтвердил голос. — Это мое первое и последнее предупреждение.
Утром Чифи нашел Штерна и попросил посмотреть видеокассету с записью последней гонки. Большую часть пленок Штерн уже отправил в Си-Би-Ти, но одна осталась. В телевизионном автобусе они посмотрели запись на мониторе. На пленке был один эпизод, в котором Шусс на большой скорости вписывался в самый опасный поворот. При повторном просмотре казалось, что он касается барьера.
— Расстояние до барьера не больше пяти миллиметров, — заключил Чифи. — Живой человек на это не способен!
Чифи поинтересовался также, с какой скоростью Шусс преодолевал наиболее опасные участки трассы. Автоматические датчики показали 152 км и 20 метров в секунду, 182 км и 40 метров, 192 км и 12 метров и 202 км и 853 метра. В техническом секретариате ему дали справку, что оптимальные скорости с учетом погоды, состояния трассы и возможностей на такой машине, какой была «девяносто третья» модель «Лабуджини», могли быть 150, 182, 192 и 203 км в час. Если бы гонщик чуть-чуть увеличил скорость, машина бы слетела с трассы.
Вечером из редакции «Фейерверка» пришла справка: «Десять лет назад Дэн Шусс выступал в балканских ралли. В Софии он был девятым из десяти, В Салониках — четвертым из шести, на острове Фаб — седьмым из восьми. Критики его охарактеризовали как неуверенного, импульсивного, непредсказуемого гонщика. Дважды имел аварии, один раз на совершенно ровном участке трассы».
Следующий этап соревнований состоялся только спустя два месяца в Нюрнберге. Чифи остановился в гостинице «Альпы», где забронировала для себя места и команда «Лабуджини». К сожалению, номер рядом с ними ему получить не удалось.
Когда красно-желтая машина «Лабуджини» выехала из бокса, на старте царила суета и толкотня, и Чифи, пользуясь этим, наклонился к гонщику.
— Привет, Дэнни! — завопил он. — Если ты сейчас на минутку снимешь шлем, обещаю, что навсегда отстану от твоей команды.
Гонщик делал вид, что ничего не слышит. Сквозь пласстмассовое забрало шлема нельзя было разглядеть ничего, кроме глаз и черной ниточки усов.
— Послушай, Шусс! Я знаю, что в балканских ралли ты занимал последние места.
Гонщик не шелохнулся. Чифи почувствовал руку на плече. Обернувшись, он увидел Плешивого и Обезьяну.
— На старте запрещается волновать гонщика, — резко сказал Плешивый. — Немедленно убирайтесь отсюда или я позову полицию!
Чифи не осталось ничего другого, как побыстрей унести ноги. На трибуне он встретил Штерна.
— Дэн Шусс в балканских ралли занимал последние места, — сказал репортер Штерну. — А в «Формуле-1» он побеждает. Скажи, разве это возможно?
— А, ты еще не забыл Шусса? — засмеялся Штерн. — Забудь, что мы с тобой видели в Акапулько. Дэн Шусс теперь главный герой телеэкрана.
На пресс-конференции команды «Лабуджини» в салоне отеля «Альпы» Чифи опять поднял руку.
— Чемпион все еще не ответил на вопрос, который я ему задал на старте.
— Какой вопрос? — удивился Шусс.
— Как понять, что в балканских ралли десять лет назад чемпион занимал исключительно последние места?
Шусс ненатурально рассмеялся:
— С каждым, кто ездит на плохих машинах, такое может случиться. Плохая машина всегда отказывает в решающий момент. Это еще одна из причин, по которым я никогда не уйду из команды «Лабуджини». Автомобили этой фирмы безотказны.
После пресс-конференции к Чифи подошел Штерн:
— Думаю, тебе не стоит больше цепляться к «Лабуджини». На этом не сделаешь материала для «Фейерверка».
Чифи стал его убеждать, что гонщик, проигрывавший ралли, никак не может побеждать в «Формуле-1». Но Штерн отмахнулся:
— В этом мире все возможно, — сказал он. — Не лучше ли испробовать знаменитого баварского пива?
В пивной, зал которой был похож на внутренность огромной бочки, они просидели почти до полуночи. В гостиницу возвращались пешком через лиственничную рощу.
— Брось ты этих «Лабуджини», — уговаривал Штерн Чифи. — Разве не может «Фейерверк» когда-нибудь кого-нибудь похвалить?
