Юлия Зябрева - Дело о золотом песке
— Держись.
Что ещё могла сказать Лена? Ей, правда, было очень жалко Скрипку, и в то же время еле удавалось сдерживать злорадное хихиканье: мужчина с «критическими днями»! Кому рассказать — засмеют и не поверят!
— Держусь, — как-то неубедительно заверил её Серёжа.
Помещение, которое предоставило руководство вокзала, оказалось одной из многих безликих комнаток для «внутреннего персонала». Из-за новеньких компьютерных столиков согнали двух девушек. Одна блондинка, вторая брюнетка, с одинаковыми «французскими» косами по бокам головы, в одинаковых блузках, юбках, колготках и даже туфлях… вроде бы раньше сотрудников вокзалов не обязывали носить униформу?
Как же она им сочувствовала. Лена ведь тоже, «выйдя на дело», оделась по официальному дресс-коду, и теперь изнывала в классическом костюме (хорошо хоть с коротким рукавом!) и колготках.
А Скрипка, бедный Скрипка! Духота после ночного дождя, плюс сломанный кондиционер, плюс рубашка с длинным рукавом, плюс пиджак, да ещё и галстук… Лене казалось, когда она жалеет Серёжу, ей самой становится легче.
Сергей и Максим заняли места друг напротив друга. Их разделял стол. Со стороны могло показаться, что они готовятся к армрестлингу, но передёргивания плеч Скрипки свидетельствовали о желании вытряхнуть из мозга лишние «шумы».
Сергей молчал.
Марченко молчала.
Сабанеев попеременно краснел и бледнел, обильно потел и, естественно, тоже молчал.
— Приступим, — решилась, наконец, нарушить тишину Лена. — Мы хотим помочь вам вспомнить, Максим Прохорович, о том, что происходило девятого августа этого года утром, когда к вам пришёл… или пришла, клиент или клиентка, чтобы сдать в багаж чемодан с двадцатью килограммами золота.
При слове «золото» Максим содрогнулся всем телом.
Сергей наморщил нос:
— Вы не могли бы… реагировать вслух? Пожалуйста. Так мне будет проще выделять вас на фоне окружающих.
Лицо Сабанеева и так было красным, но стало вообще багрово-свекольным:
— Н-но я… э… я не… это… э…
Скрипка устало закрыл глаза:
— Вы реагируете нецензурно, я знаю, но, пожалуйста, попробуйте проговаривать свои мысли вслух. И… не бойтесь так. Ни я, ни Елена Валерьевна не кусаемся.
Максим, похоже, не поверил, но Сергей продолжал всё тем же ровным тоном:
— Я, конечно, не поощряю нецензурную брань, но, если она поможет вам снять нервный зажим, пожалуйста, материтесь вслух.
Лена недовольно поджала губы.
Ишь, нашёлся великий психотерапевт, зажимы нервные снимать надумал! Лучше бы себя как-то подлечил, ведь того и гляди свалится. «Его день» у него, понимаете ли.
— Итак, — изменившимся голосом, медленно и глухо проговорил Сергей. — Девятое августа. Утро. Вы… пришли на работу?
— Пришёл на работу, — покорно повторил Максим.
— Вы…
— Я…
— Вы… — Сергей душевно так хрустнул пальцами.
Сабанеев ещё раз вздрогнул. Да, Лена уже привыкла к фирменному «кххрыканью», но на человека неподготовленного оно обычно так и действовало. Максиму тоже показалось, как и многим до него, что под ним разваливается стул или над ним начинает осыпаться потолок.
— Скажите, пожалуйста, вы пришли ко времени или опоздали?
— Я пришёл ко времени.
— И вы…
— И я…
Скрипка с грохотом поставил локти на стол, с громким стуком уронил голову между ними и с хрустом сцепил пальцы над затылком.
Простонал:
— Ле… Елена Валерьевна, я не могу! Все они!.. Они все!.. не мо-гу!
Максим оцепенел и побледнел.
Лена прищурилась.
Похоже, он решил, что обещанные экстрасенсы-консультанты на самом деле шизофреники-маньяки и вот прямо сейчас начнут его пытать и расчленять.
Сергей расшифровал нервные содрогания Максима точно так же и проникновенно попросил, отклеивая лоб от столешницы:
— Пожалуйста, не бойтесь меня. Я нормальный. Просто я сегодня слишком… чуткий. Я слышу… вот сейчас чётче всего вашего начальника, он очень недоволен тем, что вы вляпались в эту дурацкую историю. Понимаете, это всё может оказаться очень неприятным, очень громким делом, которое может очень негативно повлиять на имидж вокзала — а прежде всего начальника, и долго ли он ещё проходит в начальниках, неизвестно. И даже ваши… кхм… мозговые камасутры менее ярки по сравнению с его дикими страхами. А ещё я слышу одновременно всех, тут так… ярко и громко!.. И…
Он побарабанил пальцами по столешнице.
— И не могли бы вы мне дать листок и ручку? Я, пожалуй, всё же напишу той, что здесь сидела перед нашим приходом.
— Что напишете? — еле слышно прошелестел Максим.
— Я напишу для неё, но не для вас! — окрепшим голосом решительно отрезал Сергей. — Елена Валерьевна, предлагаю перенести беседу в штаб-квартиру нашего отдела.
Мысленно Лена закатила глаза. Сделать это наяву не позволила гордость.
Сегодня Скрипка был особенно невыносим. Интересно, всех экстрасенсов так плющит в «их» дни?
Украдкой Марченко всё же заглянула в записку Сергея. «Он дал неправильные телефоны вам обеим», — гласило послание. Похоже, вместо того, чтобы считывать воспоминания Сабанеева, Скрипка увидел и в меру возможностей решил проблему местных девочек.
12 сентября 2012 года, 12:45, Москва, Шереметьево.Валуйский расплатился за такси, подхватил все три объёмистые сумки и бодрым шагом направился в сторону центрального входа Шереметьево-2.
— Ай, молодой, не гони, не гони! — остановил его лениво-насмешливый голос Али Сочиной. «Цыганка» сладко потягивалась, щурясь на солнце. Река пешеходов каким-то непостижимым образом обтекала её со всех сторон. — Всё равно не улетишь раньше самолёта!
Игорь поудобнее перехватил ремни сумок. Одна гигантская, на колёсиках, две помельче, но потяжелее, на длинных ремнях. Все три принадлежали Але. Лёгонький рюкзак Валуйского болтался у неё за спиной. Игорь взял с собой только самое необходимое: ноутбук, пару флешек и пару сменных комплектов белья. Его искренне интересовало, что ж такого понабрала Сочина?
— Много будешь знать, плохо будешь спать! — прищур Али стал ехидным и предназначался уже не солнышку, а Игорю.
— Пошли лучше билеты брать! — поторопил Валуйский.
— Да говорю ж тебе, всё равно раньше самолёта не улетишь. А самолёт будет только вечером.
Игорь пробормотал какое-то не слишком изощрённое ругательство и добавил:
— Я говорил, надо в Домодедово ехать!
— А я говорила — в Шереметьево. Вот увидишь, тут ещё вечером билет будет, а в Домодедово уже только в ночь.
— Ну так пошли же брать!
— Не спеши, не спеши, друг, а то вот так поспешишь — и успеешь…
