Юлия Зябрева - Дело о золотом песке
Ярослав кивнул:
— Правильно. С Валуйским полетит Аля, а Марченко возьмёт в помощь Скрипку.
12 сентября 2012 года, 11:20, Москва, Казанский вокзал.Сергей Скрипка неотрывно смотрел под ноги, но всё равно спотыкался едва ли не на каждом шагу. Его словно шатало от эха объявлений.
— Эй, эй, великий экстрасенс, ты же говорил, что сегодня твой день! — подбадривала коллегу Елена Марченко.
— Мой, — мрачно отозвался Сергей. — Поэтому я сейчас… я сейчас всех слышу. Понимаешь? Нет? Твоё счастье.
Лена задумалась, задержала шаг.
Скрипка тоже остановился.
— Ну? — спросила Марченко.
— Что?
— Ну объясняй же, в чём именно моё счастье.
Белый маг (так называл себя сам Сергей) помотал головой:
— Боюсь, не получится.
— Значит, я тебе про свои путешествия рассказываю, а ты мне не хочешь?
— Это не путешествия.
Мрачный тон перерос в бесповоротно похоронный, и Лена решила больше не настаивать. Однако, похоже, она и так уже перегнула палку — Сергей сосредоточенно всматривался в некие заоблачные дали, на лице его резче обозначились скулы, а светлые глаза потемнели — это зрачки расширились, словно Скрипке закапали атропин.
— Сегодня мой день. Сегодня я способен двигать горы… сегодня я могу воскрешать мёртвых… сегодня я слышу, понимаешь, слышу каждого. Тебя, его, её, их… — закрыв глаза, Сергей поворачивал голову, словно указывая на перечисляемых людей. — Ты недовольна тем, что Игоря засылают в Хабаровск, а ты остаёшься здесь, и я это слышу.
Марченко фыркнула. Ну надо же! Можно подумать, это очень сложно — сложно догадаться, что она против разлуки с Игорем!
— Во всех подробностях! — многозначительно добавил Серёжа.
Лена зарделась.
«Подробности», которые, судя по кривизне улыбки, разглядел Скрипка Всесильный, можно было бы назвать эротическими, но с большой натяжкой. А вот без неё — только порнографическими.
— И я не буду их озвучивать, раз ты этого не хочешь, — успокоил Сергей. — Он… — Марченко скосила глаза и увидела яркого брюнета в тёмных джинсах и косухе на голое тело, — он купил новый байк и боится, что любимая не одобрит покупку, она, — Скрипка «смотрел» с закрытыми глазами на блондинку средних лет, — одинока и страдает от одиночества, но ещё не знает, что это ненадолго, там, куда она едет, её ждёт… ах, Лена… — парень глухо застонал. — Я слышу вас всех разом, я вижу, что происходило здесь раньше, я…
Марченко зябко поёжилась.
— Прости, — она погладила Скрипку по плечу, то есть, подплечику, как всегда, гигантскому, потом взяла под локоть и медленно повела в сторону камер хранения. — Прости, я подумать не могла, что это так… ну…
— Так тяжело?
— Ну да.
Сергей кивнул:
— Очень тяжело. А знаешь, что тяжелее всего?
Лена снова остановилась, нахмурила идеально выщипанные бровки:
— Не знаю.
— Тяжелее всего то, что я знаю, что, в принципе, мог бы помочь им всем. Или многим. Но… у меня не хватит ни сил, ни времени. Понимаешь?
— Бррр… — Елену снова передёрнуло.
Она честно попыталась представить себе, что у каждого из тех сотен и тысяч людей, что её окружают, есть какие-то проблемы, которые она в состоянии решить — и что вот прямо сейчас все они выстраиваются в очередь, или даже просто обступают кольцом…
…и внезапно все хором начинают рассказывать о том, что их тревожит, и требовать помощи.
— Бррр! — повторила она.
— А знаешь, — внезапно голос Скрипки из раздражительного стал мягким и тёплым, — знаешь, что хорошо?
— Что?
— Что «моих дней» в году набирается от силы три-четыре. Обычно на смене сезонов.
— Пфф!
— Чего «пыф», ну чего «пыф»! Это как-то напрямую связано с энергетическим полем Земли, я уверен. Когда меняется сезон, меняется наклон земной оси, что-то определённо происходит и с магнитным полем… с информационным полем… я, как малая частица биосферы Земли, в такие дни особенно остро ощущаю волнения ноосферы…
— Серёжа! Серёжа, очнись, я тут! — Лена пощёлкала пальцами перед лицом друга.
— А?
— Бэ! Ты вообще помнишь, куда и зачем мы идём?
Сергей остановился, переменился в лице:
— Лена, где я? Куда ты меня завела?
Марченко не на шутку перепугалась — настолько натурально изумился экстрасенс. Если бы он тут же не улыбнулся и не подмигнул, она бы бросилась звонить Валуйскому, чтоб спасал её от свихнувшегося Скрипки. Какая жалость, что отпала такая шикарная причина для звонка…
— Стой прямо! — скомандовала Лена. — Пригнись!
— Не пригнусь, — обидно расхохотался Сергей. — Чтоб тебе удобней меня бить было? Не дождёшься! И вообще. Вон стоит Максим Сабанеев, мы же к нему шли, так?
Марченко оглянулась.
Невысокий парень в белой рубашке и серых брюках нервно топтался у стойки приёма багажа.
— Здравствуйте, — подошла к нему Лена. — Я следователь по особо важным делам Следственного Комитета Российской Федерации Марченко Елена Валерьевна, это мой консультант, Скрипка Сергей Витальевич. Вы — служащий камеры хранения, Максим Прохорович Сабанеев?
— Д-да, — Максим растерянно переводил взгляд с Елены на Сергея.
— Вас оповестили о том, что мы придём к вам для беседы?
— Д-да… да, оповестили, я, вот, меня даже освободили на… это… на время допроса.
— Это не допрос, — строго поправила Марченко. — Пока ещё не допрос. Вас предупредили, что вести беседу будет консультант-экстрасенс?
— Д-да… — шепнул парень.
— Можем начинать? — Лена оглянулась на Скрипку и ужаснулась бледной зелени его щёк и мутности взгляда.
Тихонько спросила:
— Тебе… совсем нехорошо?
— Ага…
— Может, нам отсюда уйти?
— Не-а…
— Максим Прохорович, пожалуйста, обратитесь к своему начальству, чтобы нам предоставили отдельное помещение для разговора.
Парень опасливо посмотрел на шатающегося экстрасенса и побежал выполнять просьбу. А Лена взяла со стойки листок бумаги и помахала им на Скрипку. Тот благодарно кивнул, слегка розовея.
— Может, пиджак снимешь?
— Ты что…
— Но тебе же нехорошо.
— Это не от жары. Тут такие выбросы эмоций, — виновато развёл он руками. — Тут столько, столько, кошмарно много людей с такими, такими мощными, яркими эмоциями, они так подолгу держатся, так одна на другую наслаиваются… мне, наверное, нельзя ходить на вокзалы в… мои дни.
— Держись.
Что ещё могла сказать Лена? Ей, правда, было очень жалко Скрипку, и в то же время еле удавалось сдерживать злорадное хихиканье: мужчина с «критическими днями»! Кому рассказать — засмеют и не поверят!
