Андрей Бондаренко - Чёрный помидор
— Изменился ландшафт местности, — подсказала Айлу.
— Во-во, однако. Он самый. Изменился…. Да, однако, надо отсюда срочно уходить. Чем быстрей, тем лучше…. Но по какому маршруту, однако? Надо, хорошенько осмотревшись, выбрать самый простой, кратчайший и безопасный…. Я, однако, прав?
— Полностью правы, зайсан, — покладисто согласился Писарев. — Сейчас мысленно разобьём всю прилегающую местность на сектора: будем осматривать, выбирать и совещаться…
— Ба-бах-ххх! — рвануло-загремело сразу со всех сторон.
Так загремело, что путешественники непроизвольно присели на корточки и крепко прижали ладони к ушам.
Через некоторое время Айлу выпрямилась, отняла ладони от ушей и сообщила:
— Ближайший к нам вулкан начал активно извергаться: над куполом поднимается грушевидное тёмно-сизое облако, серой явственно запахло. Пепловый выброс, не иначе…. Ага, что-то ярко-оранжевое показалось на склоне. Это, надо полагать, поток раскалённой вулканической лавы устремился вниз. Так его и растак. Извините, дамы и господа, само вырвалось.
— И другие вулканы извергаются, выпуская лохматые космы тёмного дыма, — принялась растерянно тыкать пальчиком в разные стороны Анна Петровна. — Вон, и вон, и там. Да и оранжевая вулканическая лава везде наблюдается…
— Ба-бах! — бухнуло снова, и над конусом одного из вулканов взлетела густо-малиновая «сигнальная ракета».
— Это так называемая «вулканическая бомбочка», — со знанием дела пояснил Лазаренко. — То бишь, комок или обрывок лавы, выброшенный во время извержения из жерла вулкана. Она во время полёта и застывания на воздухе принимает, как правило, сферическую форму.
Бомбочка, оставив на небосклоне крутую тёмно-розовую дугу-параболу, упала на землю.
— Бух-х-х! — прогремел очередной взрыв, а на месте падения бомбочки тут же образовалось пурпурное дымовое облачко.
— Километрах в трёх-четырёх от нас упала, — неуверенно прокомментировал Лазаренко. — Но следует учитывать, дамы и господа, что по мере усиления извержения и дальность полётов вулканических бомбочек может существенно возрасти…. Плохи наши дела, соратники и соратницы. Откровенно плохи…. Что будем делать? Пробиваться из кратера этого древнего вулкана? А, собственно, куда? Такое впечатление, что почти все вулканы, окружающие нас, извергаются…. Остаться здесь, в центре древнего кратера? Мол, потоки раскалённой вулканической лавы до этого места могут и не доползти? А бомбочки — не долететь? Слабенький и неверный вариант, честно говоря. При серьёзных вулканических извержениях всегда образуется много газов. Ядовитых, в том числе…
— Попробуем отсидеться в Вентордеране, однако, — задумчиво покряхтев, решил Костька. — Говорят, что там безопасно. Однако, всегда. Если нас туда впустят, однако.
— Что, зайсан, вы имеете в виду? — насторожилась Анна Петровна.
— Вентордеран, однако, — указал рукой на средневековый замок с башенками шаман.
— Знакомое-знакомое название…. Кажется, так именовали «странствующий замок» в романах Александра Бушкова? В знаменитом книжном цикле — «Сварог»?
— Всё наоборот, однако. Это Сан Саныч однажды — много лет тому назад — побывал на Катунском хребте. Побывал и, однако, увидел Вентордеран. И всяких здешних баек-историй о нём вдоволь наслушался. Однако, от меня. А потом Бушков, вернувшись на Большую землю, вставил «Вентордеран» в свои романы. Бывает, однако…. Ещё с ним тогда путешествовал один молоденький и шустрый приятель по имени — «Мисти». Так этот парнишка, однако, даже красивый стишок про замок Вентордеран сочинил. Не помню, правда, какой…. Ну, будем искать приюта в этом странном замке, однако? Хотя, это и опасно…
— В чём, зайсан, заключается опасность?
— Ну, как же, однако. Вентордеран, как уже было сказано выше, «странствующий замок». Сейчас он, однако, здесь. А через час, глядишь, уже в иных Мирах…. Так как, однако? Пойдём?
— Разве у нас есть выбор? — криво усмехнулся Писарев. — Сходим, конечно. Полюбопытствуем. Не вопрос…
И тут «вулканическое светопреставление» неожиданно, как и началось, закончилось.
Вспыхнул-опустился полный и нескончаемый мрак, через две-три секунды резко — до боли в глазах — рассеялся, и всё: вокруг — совсем рядом — опять появились прежние покатые сопки и относительно невысокие горные хребты. Да и никаких вулканов больше не наблюдалось — ни поблизости, ни вдали. А чуть в стороне от походного лагеря, лениво отмахиваясь длинными хвостами от редких комариков и слепней, преспокойно паслись — под надзором чёрно-белого Паслея — стреноженные лошадки.
— Вот же, и сиреневый Вентордеран исчез-растворился без следа, — всерьёз расстроилась Анна Петровна. — А я уже, честно говоря, настроилась — посетить этот знаменитый замок. Интересно же…. Ну, Иван Павлович, срочно рассказывайте — как и что. Рассказывайте, рассказывайте. Не томите…
— Ничего сложного, — нервно передёрнул плечами Лазаренко. — Планетарные геомагнитные аномалии закончились, сработал «обратный пробой», и всё — как и всегда — вернулось на круги своя…. Верно я говорю, зайсан?
— Правильно, однако, — невозмутимо подтвердил Ворон. — Вернулось. На круги…. Как вы, однако, путники? Не надумали, случаем, повернуть назад? Может, уже хватит — для ваших городских и изнеженных Душ — всех этих аномальностей, однако? А?
— Не хватит, однако, — совершенно по-мальчишески улыбнулся Писарев. — И не надумали. Даже и не надейтесь. До конца пойдём. До самого…. Правда, Аннушка?
— Правда. До конца…
— Кстати, а я знаю этот стишок про замок Вентордеран, — вмешалась в разговор Айлу. — Совершенно случайно, понятное дело…. Прочесть? Ладно, слушайте:
Хелльстад нас ждёт.
Уже Вентордеран зажёг свои сигнальные огни.
И нет пути назад, открыт — лишь путь вперёд.
Сияют звёзды — в призрачной дали.
Открыт — лишь путь вперёд…
Проснись, мой брат! Уже Доран-ан-Тег
Соскучился — без новых славных битв.
А на висках — как будто — выпал снег,
Отметиной — несбывшихся молитв.
А на висках и, правда, выпал снег…
Ты слышишь — в вышине — тоскливый вой?
То пёс Акбар, на краюшке скалы,
Зовёт давно — лишь только нас с тобой:
— Куда вы запропали, пацаны?
Хелльстадский пёс зовёт — лишь нас тобой…
Оставим пиво здесь? Возьмём с собой?
А Мара — не прогонит с пивом нас?
— Конечно, не прогонит! Бог с тобой!
Она прекрасна — без искусственных прикрас.
Она и с пивом — пустит нас домой…
Пора, мой друг! На краюшке иглы
Мы разрезаем годы и века.
