Нахаловка 2 (СИ) - "lanpirot"

Одного беглого взгляда мне хватило, чтобы узнать собственного убийцу. А Витя с годами весьма изменился: теперь это был не отмороженный молодой ублюдок со стеклянными от наркоты глазами, а вполне себе представительный и холеный мужик, явно привыкший командовать. Что-то типа первого секретаря горкома партии, если мыслить масштабами безвозвратно сгинувших времен СССР.

После того, как я реально осознал, кто сейчас произнес эти слова, мои пальцы сами собой сжались в кулаки, а взгляд заметался по округе в поисках хоть какого-нибудь оружия. Но ближайшим средством убийства мог послужить только столовый нож, да и то, если бы я сумел до него дотянуться — далековато было. Ну, не вилкой же мне его пырять?

Оно, конечно, с одного удара четыре дырки… но дело это насквозь сомнительное и бесперспективное, только, если в глаз ему умудрюсь засадить. Или гортань перебью. Если бы еще я в своем родном теле пребывал, можно было бы попробовать. А в этом, молодом, я еще как следует не освоился, поэтому уповать на его реакцию и меткость, совсем не стоило.

Так что на данный момент я мог лишь с ненавистью пожирать своего убийцу глазами, не пытаясь ничего предпринять. Но я надеялся, что судьба так или иначе предоставит мне удобный момент. Ведь не зря же она нас так быстро вновь свела лицом к лицу.

Витек стоял в окружении вооруженных незнакомыми мне волынами шестерых торпед, которых тоже основательно потрепало временем. Старперы, не иначе, такие же, как гребаный утырок, только в отличие от Бульдозера и еще одного, явно авторитетного урки (я легко прочитал его по перстям на агальцах) выглядевшего немногим хуже Вити — только не таким лощеным.

Пырхаться против вооруженной кодлы было глупо. Я постарался умерить нервную дрожь в руках, которыми мне до безумия хотелось впиться в глотку Бульдозеру и душить его до тех пор, пока он, тварь, не начнет ножками сучить! А затем чуть приотпустить, а после повторить! И еще раз! И еще…

«Стоп! Хватит!» — Мысленно остановил я сам себя. — Ты же не маньяк, Метла! Да и не Метла уже! Просто мне нужно, в конце-то концов, закрыть этот «гештальт», ибо он продолжает занимать место в моем сознании, мешая мне начать новую жизнь. Гештальт с Махмудом был успешно зарыт. Осталось разобраться с Бульдозером…

— Слышь, ты кто такой? — С места выкрикнул основательно перебравший Серега-лесоруб. — И какого хера твои фраера тут стволами размахивают?

— Да это же Витя Бульдозер! — удивленно выдохнула Светлана, узнав бывшего уголовника, а ныне депутата. Её звонкий голос четко разнесся в ночной тишине остановившегося веселья.

— Да насрать: хоть Коля Говновоз! Какого хера он нам праздник испортил?

— Это кто там гавкает? — рявкнул уголовник, видимо, подсознательно подражая Джигарханяну в образе Горбатого Карпа.

И эта фраза пробудила подобные же ассоциации и в хмельном сознании Серого.

— С тобой, свинья, — поддав в голос хрипоты Высоцкого, ответил лесоруб, — не гавкает, а разговаривает капитан Жеглов!

Несмотря на всю серьезность ситуации, деревенская компания, находящаяся в добром подпитии, весело заржала.

— А ну, молчать! — истошно воскликнул Витя, толкнув локтем ближайшего к нему бойца с автоматом.

И тот, недолго думая, эффектно выпустил в темное небо короткую очередь. Женщины завизжали, дети заплакали, смешки за столом стихли, а народ слегка протрезвел и напрягся. Я скосил глаза на единственного вооруженного человека на этой деревенской вечеринке — участкового Сильнягина. Его волына уже больше не висела у него на плече, а была спрятана под стол, накрыта скатертью и, я уверен, изготовлена к стрельбе.

Еще, чисто теоретически, вооруженным мог оказаться и городской мент, который пока еще ничем себя не проявил. Но, думается мне, что сидеть без ответа он долго не будет. Однако, первым после стрельбы подал голос дед.

— По какому праву, Бульдозер, ты ворвался в мой дом? — сурово произнес он, бесстрашно поднимаясь на ноги. — Беспедельщик…

— Потому что я так хочу, старикан! И плевать мне…– в первый момент не признав Махмуда, непочтительно отозвался Тихорецкий. — Погоди-ка… — Он пригляделся к Махмуду, а после выдернул из кармана пиджака чехол с очками. Нацепив их на нос, он вновь пристально взглянул на старика. — Обзовись, бабай престарелый!

— Махмуд Али-Баба! — не дрогнув ни единым мускулом, рубанул Ибрагимыч.

— Гребаный Экибастуз! — Присвистнул Тихорецкий, толкнув локтем в бок стоявшего рядом Хорька. — Ну, и кто был прав, Гошан? Знаешь, кто этот гребаный сморщенный урюк? — спросил он. — Познакомься, Хорек, — не дожидаясь ответа, продолжил Бульдозер, — это самый преданный человек Семена Метлы — Али-Баба! Вот, значит, где ты ныкался все это время, Махмудка! — развязно продолжил он, подходя ближе к столу. — Неужели, ты все это время наказ своего пахана-покойничка исполнял? По глазам вижу — так и есть. Похвальная преданность, Махмудка! Похвальная! Только закончилось ваше время. Давно закончилось! Еще тогда, в восемьдесят девятом. Только по какому-то недоразумению тебе соскочить удалось и тридцать лет от меня общак прятать. Где он, Али-Баба? — Наконец-то перешел к самому главному Бульдозер. — Лучше скажи по-хорошему, — словно уговаривая неразумного ребенка, ласково произнес он, — а не то пожалеешь…

— Западло мне с тобой даже лясы точить, Витя, — бесстрастно ответил таджик. — Ты хоть и не опущенный, но после всего, что ты с Метлой сотворил, зачушить[1] бы тебя не помешало! Вот скажи мне, Бульдозер, тебе пахан успел по ушам надавать[2]?

— Заткнись, сука! — взвизгнул Тихорецкий, но старик все прекрасно понял:

— Значит, успел… — Таджик расплылся в довольной улыбке. — А теперь можешь меня кончать, все равно не видать тебе общака, Витюша!

— Ишь, шустрый какой? — Бульдозер, наконец-то, сумел взять себя в руки. — Зажмуриться спокойно захотел? Не-е-е, Махмуд, не угадал! Счала зажмурится кто-то из этих… — Он обвел пальцем притихших гостей. — Раз ты их всех здесь собрал, на такое угощение не поскупился, значит, они тебе чем-то дороги. С кого начнем? — Витя вновь провел пальцем «по гостям», типа, раздумывая, на ком остановиться. — С него? Или с него? Или с неё?

На этот раз Бульдозеру удалось-таки пробить железобетонную невозмутимость старика:

— Не смей, сука…

— Так отдай общак, чепушила! — гаркнул Бульдозер. — Иначе я за себя не отвечаю!

— Хрена тебе лысого, а не общак! — проскрипел старик. — А за свои слова ты никогда не отвечал, апельсин позорный!

— Ну, все! — рассвирепел Тихорецкий, резко протянув руку к Хорьку. — Дай ствол!

— Да завсегда-пожалуйста! — Гоша вложил в требовательно раскрытую ладонь босса пистолет.

— С кого начнем, старый? — Теперь уже стволом пистолета принялся тыкать в собравшихся Бульдозер. — Подсказывай: кто из них тебе менее ценен? С того и начнем! Остальных на сладенькое оставим…

— А ну, прекратить этот балаган! — С места неожиданно поднялся приезжий мент.

— А ты чего за высер такой? — Вальяжно повернулся к нему Витя, не опуская ствола. — Первым хочешь быть? Доброволец нашелся?

— Майор Поликарпов, следователь по особо важным делам! — Засветил служебную корочку Степан Николаевич. — А вам, господин Тихорецкий, я настоятельно советую сложить оружие…

А вот это он зря так определился! Я понял это каким-то внутренним чутьем. И если до этого момента Бульдозер лишь пугал, пытаясь взять на понт всю эту честную компанию, то после заявления мента, сдать назад Витюша уже не сможет. Теперь на кону может оказаться его дальнейшая карьера. Да и вся жизнь легко может покатиться под откос.

— Откуда же ты здесь взялся, мусор? — Заиграл желваками Бульдозер. — Принесла же тебя нелегкая…

— Я предполагаю за тем же, за чем и вы, господин Тихорецкий, — ответил майор Поликарпов, — за драгоценностями. Следствие предполагает, что оставшиеся в так называемом «общаке» раритеты имеют не только номинальную, но и историческую ценность.

— Хрен тебе, а не общак, мусор! — злобно окрысился Бульдозер. — Мне тебя завалить в сто раз дешевле обойдется!