Джек Вэнс - Дворец любви
– Снимай одежду. Не рассиживайся! – Он подошел и поддел Джерсена носком ботинка. – Ап!
Джерсен вскочил, ухватив ногу Хеланса. Тот повалился назад. Кирт нещадно выкрутил ему ногу так, что мышцы свело от боли. Белоглазый отчаянно заорал, затем упал и замер. Кирт поднял плетку, стегнул его по плечу. Проволоки зашипели, клацнули, Хеланс застонал.
– Если можешь идти, – сказал Джерсен, – просто покажи дорогу.
За его спиной раздались шаги. Джерсен повернулся и увидел высокую фигуру в черном. В мозгу вспыхнули красно-белые огни, и Джерсен потерял сознание.
***
Это были кошмарные полчаса. Джерсен медленно возвращался к жизни. Он лежал голым в саду, возле стены Дворца. Одежда была аккуратно сложена рядом.
«С меня хватит, – подумал Кирт. – Проект провалился. Не полностью, поскольку я еще жив». Он оделся, криво улыбаясь. Его пытались проучить.
Ничего не выйдет. Он уплатил, но боль, как и удовольствие, проходит быстро. Гордость – раздражитель посильнее.
Джерсен прислонился к стене и ждал, когда в голове прояснится. Нервное напряжение еще не спало. На теле не было ни синяков, ни кровоподтеков – только несколько красных рубцов. Живот подвело от голода. Вот она, ирония судьбы: он гость за столом Виоля Фалюша, гуляет по прелестным садам, которые создало воображение врага… Джерсен вновь мрачно улыбнулся. Он и не ждал, что жизненный путь будет усыпан розами.
Смеркалось. Сад никогда не выглядел таким прекрасным. В кустах жасмина дрожали огни, мраморные урны мерцали в темной зелени, словно испуская собственный свет. Стайка девушек из деревушки прошла мимо. Сегодня они были в просторных белых шароварах и несли желтые фонарики. Завидев гостя, девушки закружились возле него, распевая веселую песенку, слов которой Джерсен не понял. Одна приблизилась, поднесла фонарик к его лицу.
– Почему ты такой грустный, незнакомец? Такой мрачный! Развеселись, пойдем с нами!
– Благодарю, – ответил Джерсен, – боюсь, сегодня я мало пригоден для веселья.
– Поцелуй меня, – прошептала девушка. – Разве я не прекрасна? Почему ты так печален? Потому что должен навсегда покинуть Дворец Любви? А мы останемся тут, всегда будем молоды и всегда будем проносить свои фонарики сквозь ночь. Поэтому ты грустишь?
Джерсен улыбнулся.
– Да, я должен возвращаться в дальний мир. И я погружен в свои думы. Не позволяйте мне мешать вашему веселью.
Девушка поцеловала его в щеку.
«Сегодня – твоя последняя ночь, последняя ночь во Дворце Любви. Сегодня ты должен сделать все, чем пренебрегал. Больше не будет времени».
Девушки пошли дальше, Джерсен глядел им вслед.
«Всем ли я пренебрег… Хотелось бы думать, чтобы это было так…».
Он направился к террасе, где ужинали гости. Наварх склонился над блюдом с гуляшом. Джерсен присоединился к нему. Слуга подкатил тележку. Джерсен, который не ел с утра, положил себе приличную порцию.
В конце концов Наварх заговорил:
– Что случилось? Выглядите слегка потрепанным.
– Я провел день с нашим хозяином.
– Да ну! Говорили с ним лицом к лицу?
– Почти.
– И вы узнали, кто он? Марио? Этьен? Танзел?
– Я ни в чем не уверен.
Наварх хмыкнул и вновь склонился над гуляшом.
– Это последняя ночь, – промолвил Джерсен.
– Так мне сказали. Я рад буду уехать. Здесь нет поэзии. Я всегда говорил: радость должна быть свободной, ее нельзя принудить. Глядите!
Огромный дворец с великолепными садами, с ожившими нимфами и полубогами.
Но где мечта, где миф? Только простодушные могут получать здесь удовольствие.
– Вашему другу Виолю Фалюшу будет грустно слышать это.
– Иного я сказать не могу. – Наварх кинул на Джерсена неожиданно острый взгляд. – Вы спрашивали про девушку?
– Да. Но ничего не узнал.
Наварх прикрыл глаза.
– Я стар, не могу действовать. Слушайте, Генри Лукас – или как вас там, – вы не можете ничего сделать?
– Сегодня я устал, – уклончиво ответил Джерсен. – Меня не слишком любезно приняли.
Собеседники надолго умолкли. Затем Джерсен спросил:
– Когда мы уезжаем?
– Я знаю не больше, чем вы.
– Мы сделаем, что можем.
Глава 14
Взобравшись на гребень холма, Мармадьюк отыскивал взглядом высокий кипарис, под которым ютилась хижина символиста. И стоял там кипарис, печальный и одинокий, и хижина подле него. И приветствовал его символист.
– Сотни лиг прошел я, – промолвил Мармадьюк, – чтобы задать тебе лишь один вопрос: есть ли душа у цвета?
– Неужто кто-то утверждает обратное? – вопросил символист и заставил все вокруг сиять оранжевым светом, взмахнув полами тоги, а потом запахнулся в нее с великой ловкостью.
С немалым удовольствием наблюдал за ним Мармадьюк, дивясь мощи старца.
Символист вызвал к жизни зеленый свет, и, присев под ветвями кипариса, спрятал голову в колени, и накрылся тогой, тогда как Мармадьюк лишь руками всплеснул в удивлении.
И пробудил к жизни символист красный свет, и, подойдя к Мармадьюку, играючи, покрыл его тогой.
– О мой друг! – прошептал гость высвобождаясь. – До чего ты искусен.
– Все, что достойно усилий, должно выполнять хорошо, – рек символист. – Теперь внемли моим словам! У каждого цвета двойная природа. Оранжевый есть и веселье цветка, и крик умирающей цапли. Зеленый есть и эманация послемыслей, и печаль северного ветра. Красный, как мы видели, являет собой здоровую простоту.
– А второе значение красного? – спросил Мармадьюк.
– А это тебе предстоит познать – как сказал кот, открывая масленку, – ответствовал символист и сотворил криптический знак.
Озадаченный, откланялся Мармадьюк и уже был на полпути к горам, когда обнаружил пропажу бумажника…
Из «Свитка Девятого Измерения», глава «Ученик Авара».Последняя ночь во Дворце Любви была праздничной. Играла музыка, дымились курильницы, распространяя дурманящие ароматы, водили хороводы девушки из деревень. Те, кого соединяли нежные узы, вели прощальные беседы или же предавались последней вспышке страсти. Остальные всему предпочли созерцание, витая в мечтах. Так прошла ночь. Цветные фонарики мигнули и погасли. Счастливый Народ ускользнул за ограду сада, один за другим гости поднимались в свои спальни, поодиночке или парами.
Все стихло, начала выпадать роса. К каждому гостю подошел слуга: пришло время собираться в дорогу.
На возражения и брюзжание гостей у слуг был лишь один ответ: таков порядок, аэрокар ждет, те, кто не успеет собраться, будут добираться до Кулихи пешком.
