Илья Некрасов - Град на холме
– Что? – спросил он.
– Ты вызывал меня. Помнишь?
Тот недовольно поджал губы:
– Некогда. Тут демонстрации всевозможных придурков.
– Сразу всех? – я попробовал пошутить, но по взгляду шефа определил, что слова задели его за живое.
– Я даже не знал о существовании таких, – шеф явно говорил о наболевшем. – Сорвались как по команде. Теперь попробуй, найди следы в этой каше, – он вздохнул. – Вот что. Не отвлекай, ладно? Я и так сказал многовато. Занимайся… тем делом.
Он даже забыл фамилию.
– Эрасмуссена?
Голова босса утвердительно качнулась.
– По остальным вопросам тебя… – он уже смотрел куда-то поверх моей головы. – Будешь на подхвате. Оставайся на свя… – шеф оборвал разговор, не договорив слова.
Я мысленно выдохнул. Повезло.
Сейчас у него столько проблем, что мой эпизод с расстрелом араба забудется. Мне приказано заниматься второстепенным делом. Даже свидетель тому есть – Майа. К тому же разговор прошёл по цифровой среде, значит, запись тоже имеется.
– Кофе? – предложила секретарша.
– Да, – согласился я. Почему-то именно у неё напиток получался совсем божественным. Когда нужно расслабиться, он расслаблял, а когда требовалось собраться – разгонял и тело, и разум.
Мы немного поболтали на стандартные темы типа причуд погоды в разных районах и о чём-то ещё. После таких разговоров в голове ничего не остаётся. Только расслабленность и обрывки подзабытых слов, которые потеряли значение.
Интересная женщина. Про таких говорят, что без возраста. Тридцать? Нет. Её взгляд старше. Сорок? Тоже нет. Внешность подсказывает, что она моложе.
Я очнулся, когда окурок обжёг пальцы.
– Проклятье, – я встрепенулся и затушил окурок в пепельнице, стоявшей на подлокотнике дивана.
– Вот-вот, – покачала головой Майа. – Говорила же.
Я встал и поблагодарил её за кофе. Заметил, как та украдкой проглотила таблетку, похожую на ноотрофен.
Вышел из приёмной, намереваясь пройти к себе и вместе с аналитической компьютерной программой подумать над тем, что у нас есть по Эрасмуссену. Но только ступил за порог, как… увидел в стене напротив отражение.
Она. Та, что назвалась моим ангелом.
Я зажмурился, повернулся к стене боком, и даже отступил обратно к Майе.
– Что-то забыл? – будто издалека донёсся её голос. – Тебе плохо?
Майа выглянула в коридор и вопросительно уставилась на меня.
– Нет, – я проглотил комок, застрявший в горле. – Ничего. Всё нормально.
Заставил себя выйти из приёмной и взглянуть в ту стену. Там было пусто.
Вот только мимо меня провели одну женщину в наручниках. Я вновь решился посмотреть на неё только со спины. Двое охранников, судя по нашивкам, тюремщики, из нашего изолятора.
Конвой проследовал дальше по коридору, вглубь офиса. Туда, где расположена корпоративная тюряга. Они остановились у двери, и женщина повернула голову. Я увидел её профиль. Последние сомнения исчезли. То кукольное лицо, чересчур бледное в этом свете. Тонкие губы, и ярко-красная помада. Аккуратный носик. Причёска как у актрис в старом кино. Сумочки нет, отобрали раньше. Чёрный бархатистый жакет с плечиками и юбка в тон. Тот же цокот каблуков.
Вывод напрашивался один. Жанна использовала меня «в тёмную». Но тогда почему курьер оказалась в нашей тюряге, а не в прокурорской?
Я двинулся следом. По крайней мере, у меня было право идти туда. Никто бы не остановил. Так и случилось. Охранник на входе в запретную зону только кивнул.
– Стоять, – донеслось со стороны конвоя.
Пленница подчинилась, и я сбавил ход. Почти остановился.
– Лицом к стене.
Я почти повторил её движения, будто команды относились к нам обоим. И сделал вид, что смотрю в угол. Она мельком посмотрела в мою сторону. Естественно, не узнала. Но легче от этого не стало. Её взгляд показался опустошённым. Такой бывает после долгого пребывания в камере.
В стене открылись бронированные стеклянные двери. Конвоир негромко сообщил охраннику номер заключённой, и тот пропустил их.
Двигаться за ними дальше было небезопасно. На следующем посту необходимо сообщать цель посещения изолятора, и в данный момент в голову ничего вразумительного не приходило.
Я помялся на полпути к посту. Поймал себя на том, что опустил руку в карман, где лежал крестик с распятым ангелом. Затем меня окликнули.
– Думал, ты или нет… Хорошо, что нашёл.
Мы пожали друг другу руки. Офицер досмотровой группы. Эдуард. Тот, что работал на квартире Эрасмуссена. Совсем зелёный, год после корпоративной учебки.
– А в чём дело?
– Вчера ещё искал. Шеф сказал, что все материалу по историку тебе.
– Какой шеф? Твой или мой?
– Уже общий. Он и у нас исполняет обязанности.
– Вот как, – я задумался. – Условно-постоянно… Потихоньку занимает посты, куда может дотянуться.
– Опять эта возня, – согласился офицер. – Есть кое-что по делу и один вопрос.
Я попросил его пройти ко мне, подальше от чужих глаз. Глупо? «Мой» кабинет тоже под наблюдением. Да и нет у нас «своих» кабинетов. Мы использовали незанятый, который ближе всех к закрытой зоне.
Я развалился в кресле, а он на диванчике. Закурили. Я указал рукой на кофеварку, но Эдуард замотал головой – нет. Молчание постепенно затягивалось…
– Ну, что там? – не выдержал я.
– На квартире… повесившегося ничего. Чисто. Никаких контактов, связей. А вот на рабочем месте в музее нашли бумажный билет с бейджиком.
– О! Сюда, – я протянул руку.
Офицер полез во внутренний карман пиджака, достал оттуда квадратный лист пластика – традиционный аксессуар конференций, с именем и должностью участника, а также сам билет. Ловко бросил на стол, прямо к моей руке.
– Никаких пометок? – спросил я, осматривая находки. – Водяных знаков? Микротекста?
– Нет.
– Нужно смотаться туда. Эрасмуссен составлял нечто похожее на научный доклад… Да и не помню, когда сам выбирался в культурное место.
Мы снова выкурили по сигарете, обсуждая, кто куда ходил в последнее время. В основном, говорил он. Вспоминал студенческую жизнь, которая закончилась не так давно.
Я уточнил, было ли найдено на рабочем месте Эрасмуссена что-нибудь ещё. Но парень подтвердил, что там чисто. Чисто сработано… Надо так понимать.
Хороший малый. Только для нашей работы не вполне приспособлен. Врать умеет плохо. Мне показалось, что сейчас он говорил правду. Ту правду, что знал сам.
Было видно, как он напрягается, пытаясь подобрать формулировку своего вопроса. Но я поначалу старательно отвлекал его, заводя разговор в сторону, а потом прямо спросил.
– Так какой вопрос?
– Меня… подключили к той истории с расстрелом демонстрации, – он посмотрел на меня таким взглядом, будто искал поддержки. Его явно зарядили на разговор. Надо полагать, без нашего общего шефа не обошлось.
