Проклятие пикси (СИ) - Берестова Елизавета
— Нет, — недоумённо покачала головой чародейка, — я с семи лет в школе магии, потом Академия. Нас там лепкой из чего бы то ни было не угнетали. Разве что смертную куколку из соломы делала. А почему вы спросили?
— Из солёного теста очень легко лепить. Мия могла вылепить ладошки и оставить на зеркале следы, которые потом просто незаметно смахнула тряпкой. Отпечатки босых ножек на муке – тоже её работа, тем паче, она сама эту муку и насыпала. Перепуганная видом следов графиня выбегает из спальни за помощью, а компаньонка тем временем спокойно засыпает следы свежей мукой, и никто их не видит.
На этот раз пришла очередь Вилохэда победно смотреть на чародейку. Но Рика этого не заметила, она увлечённо листала свой блокнот.
— Халат и тапочки! – очки делали её взгляд чуточку беспомощным и милым, — Мия могла обуть домашние туфли госпожи и прогуляться по свежевыпавшему снегу, специально собрав при этом снег полами шёлкового халата графини. А то и проще – просто намочила халат водой. Вот вам следы на снегу и мокрая одежда, в какой леди Элеонор якобы ходила в запретный сад. Получается, Мия Такеру принялась изводить свою хозяйку, пугать ночными голосами пикси, а Сэра застала её за этим малопочтенным занятием в ту самую ночь, когда осталась ночевать в доме.
Вил кивнул.
— Госпожа Рокборн с гордостью рассказала мне, как Мия перенесла её из холла на второй этаж, когда старушка вывихнула лодыжку на лестнице. Получается, компаньонка графини Сакэда – сильная и выносливая. Она вполне могла перетащить труп Сэры Монси в сад и привязать верёвку для имитации самоубийства. Этим она убивает сразу двух зайцев: маскирует убийство и ещё раз привлекает внимание бедной леди Элеонор к клановой иве, на которой повесился её муж. Мне не понятно лишь одно, — Рика сняла очки, — зачем компаньонке изводить свою госпожу, которая к ней прекрасно относится?
— Выясним, — пообещал коррехидор, — непременно выясним.
Рика потянулась было за ореховым сердечком, но желудок ясно дал ей понять, что ни единого кусочка в него больше не влезет, и девушка ограничилась ледяной водой.
— Постарайтесь вспомнить, что ещё рассказывала о Мие госпожа Рокборн, — попросил коррехидор, — почти наверняка в потоке восторгов промелькнуло что-нибудь важное. Вот вы посчитали историю с неизвестным отцом выдумкой. Возможно. Иногда люди так и поступают, особенно, если росли в приюте, или желают скрыть неблаговидные факты о своём происхождении.
— Например, отец девушки был всемирно известным преступником, убийцей, насильником, закончившим свой жизненный путь в обществе королевского палача! – воскликнула чародейка, — это серьёзный повод придумать учёбу за границей и знатного неизвестного родителя. Но, к сожалению, если компаньонка носит фамилию матери, мы никогда об этом не узнаем.
— Узнать есть способ, — склонил голову Вил, — я могу послать запрос в Королевский архив. Если брак заключали в столице, мы узнаем фамилию и имя отца Мии Такеру. Но ведь история с незаконнорождённым ребёнком тоже со счетов сбрасывать не стоит. Вы знали, что глава клана имеет власть признать любого бастарда законнорождённым, если сочтёт, что это пойдёт на пользу клана?
Чародейка отрицательно покачала головой. Система наследования и признания законным рождения ребёнка в древесных кланах была ей абсолютно неизвестна. Да об этом особо и не распространялись.
— Поэтому, — продолжал коррехидор, — отнюдь не редкость, когда знатные мужчины содержат своих незаконнорождённых отпрысков, дают им образование, иногда даже признают. А когда и не признают официально, помогают устроиться в жизни или обеспечивают небольшим капиталом. Если отбросить романтические бредни о безумии на почве несчастной любви и учёбе на континенте, богатый отец – тоже вполне приемлемый вариант.
Эрика пошуршала записной книжкой.
— Рума. Госпожа Рокборн называла мать Мии Румой, Румой Такеру.
— Рума, — задумчиво повторил Вил, — скорее всего, это какое-то сокращение. Может быт она – Сару́ма, Нару́ма, Рума́лия, или ещё боги знают сколько есть в Артании женских имён, которые можно сократить подобным образом. Знаете что? – он прищурился, — давайте-ка завтра вместе махнём к этой вашей разговорчивой старушке. Порасспрашиваем о подозреваемой и её семье. Уверен, что-то интересненькое, да и всплывёт.
С этими словами он выложил на стол несколько купюр и придавил их чашкой. Рика с сожалением посмотрела на кучу недоеденных сладостей, вздохнула и пошла следом.
— Господин граф остались довольны обслуживанием и качеством угощения? — в низком поклоне спросила официантка, приносившая им заказ.
— Целиком и полностью, — ответил Вил, — мы бы высоко оценили, если бы замечательные сладости, что остались, к нашему великому сожалению, не съеденными, были упакованы и доставлены по адресу…, — он вопросительно взглянул на чародейку.
Та опустила от смущения глаза и назвала улицу и номер дома.
— Вилли, — услышала она женский голос, — негодник, где вы пропадаете в последнее время?
— Добрый вечер, госпожа Аке́ри, — чуть наклонил голову коррехидор, останавливаясь у столика, где коротали время две модно одетые дамы в соболях, похожие как родные сёстры, и мужчина, разменявший пятый десяток, — служба Кленовой короне отнимает все мои силы и занимает всё моё время.
— Очень, очень обидно, — в тон первой заметила вторая, с рубиновой шпилькой в высокой причёске, — мой инструмент заскучал без ваших трепетных пальцев, а музыкальные вечера буквально осиротели. Из них словно вынули душу. Клавесин скучает в углу, и даже полная луна без вас не рождает больше в моём сердце прекрасных стихотворных строчек.
— Был бы я лёгким ветром, — грустно улыбнулся Вилохэд, — понёсся свободно, минуя любые преграды. Но человека из плоти долг и честь двигаться побуждают.
Дамы восторженно захлопали в ладоши, а мужчина недовольно скривился.
— В стихосложении вам просто нет равных! – жеманно изрекла обладательница более тёмных волос и золотого гребня с бирюзой, — но, боюсь, не долг удерживает вас, господин Окку, вдали от дома моей драгоценной сестры. Уж не эти большие зелёные глаза новой горничной Дубового клана явились виновниками того, что вот почти уже целый месяц вы потеряны для высшего света Кленфилда?
Рика кусала губы и злилась. Злилась на откровенные двусмысленности, которые сёстры отпускали в адрес четвёртого сына Дубового клана, злилась на его стихотворный экспромт, за насмешки над своим платьем. А ещё больше злилась на саму себя, что не нашла, чем ответить на аристократическое хамство.
— Счастлив представить вам мою коллегу, госпожу Эрику Таками, — церемонно поклонился Вил, — а перед вами, Эрика, господин Акери с супругой Сере́нети, — ответный поклон дамы с рубиновой шпилькой, — и её младшая сестра Ю́кина, — последовал насмешливый взгляд и кивок причёски с гребнем из бирюзы.
— Вы играете на кэнсэне? – поинтересовалась первая, — представляешь, сестра, как было бы чудесно, если бы госпожа Таками присоединилась к нашему ансамблю? Надеюсь, Вилли, вы не намерены прятать от общества свой алмаз негранёный?
— Вообще-то, — со злостью вмешалась в разговор чародейка, — господин Окку не располагает моим свободным временем. Оно принадлежит богу смерти Эрару, которому я ревностно служу с пяти лет. И ещё, — она ослабила магическую завесу, за ней она обычно прятала ауру смерти, ставшую неотъемлемой частью личности некромантки. Аура эта и так пробивалась наружу, стоило Рике сильно испугаться, разозлиться либо расстроиться.
На сидящих за столом навалилось давящее чувство, какое бывает обычно у людей, находящихся в непосредственной близости от покойника. Сердце сжала безысходная тоска, а перед мысленным взором замелькали образы могил, гробов и каменных надгробий.
— Единственный инструмент, на котором я умею играть, — продолжала Рика, уперев недобрый взгляд в лицо младшей сестры, — это ритуальная флейта. Одни её мелодии помогают душам умерших найти путь в загробный мир, а другие используются в волшбе по подъёму зомби. Если интересуетесь, могу показать.
