Игорь Вардунас - Противостояние
– Но чтобы его поймать, нужно подкрепиться, – философски подметил Чак.
– О’кей, возьму парочку, – рассовывая по карманам куртки сигареты, Муни наблюдал сквозь стеклянный витраж за прилавком, как мимо вигвама, мелькая между деревьев, по дороге неторопливо проезжает нагнавший его одинокий велосипедист, явно не желая свернуть в гостеприимное пристанище Чака и передохнуть. Хотя шалаш явно был единственной забегаловкой на несколько миль в обе стороны.
– Ваш магазин первый, что мне встретился по пути. Дальше еще есть?
– С пару миль будет заправка братьев Фарелли, но там только солярка и не очень хорошие манеры, – доверительно сообщил индеец, явно обрадовавшийся, что довелось поболтать с покупателем. Сполоснув руки с замысловатыми татуировками, он ловко разрезал две булки эффектным мачете, извлеченным из ременных ножен, и, достав мякоть, стал умело фаршировать выпечку таинственным густым рубичо (которое извлек из холодильника), прежде чем положить сосиски, которые до последнего томились на огне. – Мое место как раз посередке шоссе, или дороги на Эльдорадо. Так мы ее тут все называем. Только успеешь устать, милости просим! Кормлю вкусно, беру недорого, заправляю. Ничего сверхъестественного, но ребята довольны, да и мне хватает. Нужно довольствоваться нуждами, а не хотениями. Держите, очень острые и горячие!
– Только солярка, – задумчиво повторил Муни, несмотря на беспечную болтовню индейца, не потерявший мысль и снова взглянув на пустынный сельский пейзаж за окном. – Угу. Не часто заглядывают?
– По-разному, – пожал плечами Чак, шелестя купюрами в кассе. – Осенью и зимой в пересменку сезонов сваливаю поближе к городу. А сейчас хорошо – нерест, и приток рыболовов.
– Много?
– Пока не очень. Пожилая пара – туристы. Еще две семьи с дочками, одна постарше, другая помладше, как раз та, которая потерялась. Вы третий. Но будут и другие. Много вас, много денег. Чак доволен.
– Отличная логика, м, – с усмешкой подметил Муни.
– По мне так в самый раз, – показал крепкие зубы индеец.
– Заправлюсь?
– Да сколько влезет. Все равно сегодня с посетителями не густо, так что полная цистерна. Только там у пистолета рычаг западает, старайтесь не отпускать, а то обольетесь.
– Спасибо, Чак. – На пороге шатра Муни обернулся, ему понравился этот парень. – По дороге я обогнал лесовоз, так что не заскучаете.
– Поставлю еще сосисок, – благодарно кивнул хозяин.
– Удачи, – сунув под мышку пакет с покупками, Муни надел темные очки, выходя на солнце. – Двину обратно, заскочу похвастаться уловом!
– Счастливой охоты, Френк! – Индеец поднял руку ладонью вверх, словно благословляя, и совсем тихо добавил: – Мы встретимся намного раньше, чем тебе кажется, друг.
Отойдя от вигвама, Муни задрал голову и посмотрел в глубокое синее небо. Неужели с погодой действительно повезет? Хорошо бы. Вокруг шелестели ветвями сосны, раскачиваемые на теплом ветру. Мужчина шмыгнул носом, словно гончий пес шумно вдыхая воздух. Пахло хвоей и отпуском. Начало наклевывалось лучше некуда. Не сглазить бы. Забравшись в машину, он посмотрел на прямое как стрела дорожное полотно, спускавшееся в лесистую долину. Вдалеке удаляющейся точкой маячил велосипедист. Может, плюнуть да подсобить парню, снова подумал жующий Френк. Нагибается почем зря.
– Рубичо, твою мать, – крякнул он, не заметив, как в один присест проглотил первый бутерброд. – Черт, а вкусно.
Расправившись с легким, но оказавшимся очень сытным перекусом, Муни еще раз обвел ручкой на карте место ловли, указанное Чаком, и посмотрел через лобовое стекло на телефон на столбе.
– Да пошла ты, – наконец пробормотал он, хотя Чак и дал ему на сдачу немного мелочи, которой с лихвой хватило бы позвонить.
Муни включил радио, в котором взревел «Led Zeppelin», и погнал свой родстер вперед. Местность снова стала уединенной, в этих краях природа пока еще уверенно отстаивала свое.
По пути асфальтовое полотно никуда не ответвлялось и не сворачивало, за исключением «бензоколонки» братьев Фарелли, больше напоминавшей облюбованную бомжами помойку. И только добравшись до городка на берегу великолепного, живописного озера, погруженный в навеянные сытостью беззаботные мысли, Муни запоздало сообразил, что больше не встретил на дороге одинокого велосипедиста.
* * *Он тоже любил одиночество. Он лелеял его и боготворил. Одиночество было его главным союзником и компаньоном в собственном мирке, в котором он был сам себе хозяин и господин. Он никого не слушался, кроме внутреннего голоса, который тоже считал своим. Хотя бывали моменты, когда ему казалось, что с ним разговаривает и отдает приказы кто-то потусторонний. Другой. И тогда человек испытывал тоскливый атавистический ужас, ощущая, как он мурашками липко бежит по спине. Другого можно было прогнать или заставить уйти, только принеся ему жертву, что он с методичностью делал, добровольно надевая на себя хламиду жреца. И с каждым новым разом зверь внутри него становился все прожорливее и голоднее. И все труднее становилось с ним совладать. Когда-нибудь тонкая цепочка, державшая зверя на привязи, не выдержит и порвется, и тогда. Что тогда… Может, она уже порвалась, с жалобным звоном рассыпавшись на многочисленные орошенные кровью звенья?
Когда ты одинок, ты автоматически становишься центром вселенной, замыкая все на себя. Толпа убивала личность, человеческую индивидуальность лишая ее тех замечательных и неповторимых оттенков, присущих каждому по отдельности. Словно всевозможные разноцветные краски выдавливали и перемешивали до безликой однородной массы в большом котле. Ему это не нравилось. Это было неправильно.
Яму на этот раз пришлось заготавливать дольше обычного. Грунт в этой части леса состоял в основном из глины с примесью торфа и был изрядно подмочен подземными ручьями, со всех сторон в изобилии питавшими озеро. Так что пока добирался до положенных шести футов, разрыхлив дно и как следует укрепив стенки, пришлось изрядно попотеть и вдобавок вымазаться. А все из-за лопоухого полудурка в хозяйственном магазине, и какого рожна он докопался, какая именно ему нужна лопата. Садовая или для строительных работ? Как будто не знает, для чего они нужны – землю копать, что же еще? Ну, в некоторых случаях и рубить. Острое могучее лезвие с одинаковой легкостью может разрезать как клубни картошки, так кое-что и потверже. Детские кости, например. В результате пришлось спешно менять место охоты, правда, не слишком далеко от насиженных прошлых угодий. Ничего, через пару недель он снова вернется туда, а может, заодно и проучит того недотепу, чтобы в следующий раз не болтал лишнего. Но об этом он подумает потом. Не сейчас. Сейчас у него есть более важное дело. Его дар, его призвание. Его… миссия.
