Ярослава Осокина - Истории Джека
— Давай на сегодня прекратим? — неуверенно предложила она. — Что-то у меня голова кружится.
Джек пожал плечами.
— Тогда на обед уже поедем, чего сидеть.
Уже на улице, когда они вынырнули из тихой прохлады коридоров флигеля в солнечный зной, Джек вспомнил:
— Насчет вчерашнего. Я там с ребятами поговорил, тоже, знаешь, фигня какая-то выходит. Кто-то глушил и мобильники и нас самих, скрывая от поисков.
— Для такого рода действий нужно или рядом стоять все время, или накладывать плетение лично за день-два. Дольше не продержится, — покопавшись в памяти, сказала Энца.
Что-что, а с теоретической стороной дела знакома она была хорошо.
— Эли дозвонилась, — напомнил Джек, а потом сам себя хлопнул по лбу и застонал.
— Чего? — испугалась Энца.
— Забыл ей с утра позвонить, теперь напридумывает себе невесть чего. Эх, голова моя, голова… а все ты виновата. Зачем натравила Донно? Моя тонкая душевная организация таких шуточек не терпит, все утро наперекосяк.
— Да я-то чего, — забормотала Энца. — Он сам не дал мне позвонить…и вообще…
Потом поторопилась перевести тему:
— Если Эли дозвонилась, то, значит, глушили не сразу. Либо поставили триггер на какое-то событие, либо маг приехал сам и начал… хм… начал действовать. Как-то глупо выходит.
— Ну да, — хмыкнул Джек. — Зачем? Самый главный вопрос в этом всем — зачем? Кто-то решил пошутить таким образом?
Энца дернула плечом.
— То, что мы не знаем, зачем, не значит, что причины нет. Мы, кстати, могли случайно под чужую раздачу попасть. Или кому-то было все равно, кто будет в яме. В историческом и геомагнитном плане все с этим пустырем в порядке, а значит, то столпотворение сущностей по ночам — не просто так. Наведенное кем-то или побочный продукт чьих-то действий.
— До этого я и сам додумался, — махнул рукой Джек. — Вопросов все равно меньше не стало. Тебе надо внимательнее пошуршать в архиве. Вдруг ты что проглядела.
— А как это связано с Альбером?
— Никак, — удивился Джек. — Причем тут он?
Энца озадаченно замолчала.
— Слишком все нелогично. В голове одна вата, — недовольно сказал Джек, когда они устроились за столиком в кафе. — Доставай свою бумагу. Надо по-другому все обдумать.
Они сделали заказ, и Джек вернулся к теме разговора.
— Согласись, — сказал он, — что мы занимаемся умозрительной фигней. Особого смысла доказывать, кто там есть по сути некий Альбер, нет. Однако же и тебя это зацепило, я видел, и меня эта мысль не оставляет. Почему?
— Почему вообще эта мысль возникла, да? — ответила вопросом Энца. — До того, как ты не сказал про него, я о нем думала только, что он странный. А потом вдруг ты сказал, и это легло так естественно и логично, будто бы я знала это всегда. Но тут ты прав, это всего лишь умозрительная фигня. Из нее тоже вопросов куча вырастает… Отчего он умер? Почему в этом случае молчат наши коллеги? И эта странная штука с базой данных. У меня в бумажке два раза уже написано, что база сбоит, а я этого не помню.
— С этим все просто. Кто-то поставил блок на чтение, который снимает фокус внимания и отменяет кратковременную память. Если бы ты не записала, мы бы и не знали, что пытались два раза в базу влезть. И подозреваемый прям под рукой, с нужной квалификацией…
— Тебе не кажется, что мы… ну, заигрались, что ли… в детектив? То есть на пустом месте разводим панику?
— А тебе не кажется, что вчерашнее падение в яму — это уже слишком для совпадений? Черт с ним, с Альбером. Ты помнишь, как упала с крыши? Или чуть не свалилась по лестнице в подвал?
— Со мной бы не случилось ничего, — пожала плечами Энца. — Я могу использовать воздушные потоки для планирования…
— Какая разница, — отмахнулся Джек. — Раньше-то ты не падала на пустом месте.
— Ты осматривал крышу, ничего там не было.
— Я осматривал с помощью артефактов, а они дают большую погрешность. Уж наверняка маг обнаружил бы что-нибудь…
Энца нахмурившись, поковыряла в тарелке мясной пирог, который принес официант. Это да. Ограниченность их восприятия по сравнению с другими магами огорчала ее. Та теоретическая база знаний, которой она так гордилась, по сути была мертвым грузом. Чтобы полностью использовать ее, необходимо было иметь гораздо больший, чем у них двоих, спектр чувств.
С другой стороны, вон люди живут же. Пользуясь только зрением, слухом и прочими органами, присущими физическому телу. И ничего. Не жалуются, полиция и только с артефактами только дела раскрывает.
— Нам надо использовать обычные средства наблюдения, с которыми люди работают, — озвучила она свою мысль. — Камеры наблюдения, например. На стоянке у пустыря есть, я видела.
Джек кивнул, соглашаясь.
— Насчет сотрудников. Если база сбоит, можно посмотреть в делах, которые там хранятся, в закрытых уже. Исполнители там перечислены, и посмотреть, какими делами и когда занимался Альбер, вполне возможно. Я видела стеллажи с закрытыми делами — в подвале.
— Тогда они на тебе, — поспешил откреститься Джек. — Я разберусь с камерами, а еще свяжусь с Яковом, узнаю, что они вчера на пустыре нашли. Все равно мы «невыездные».
— Рука-то болит? — вспомнила Энца.
Джек отсалютовал ей вилкой, которая была зажата в левой руке вместо правой.
— Не то чтобы сильно болит, но плохо двигается.
Энцу как-то нервировало их неожиданное побочное расследование. Хотя вопросов уже накопилось прилично: на некоторые Айниэль отвечать не хотела, от других Артур ловко уклонялся, а теперь и задавать-то их было не с руки…
С выезда на пустырь Артур и Айниэль вернулись усталые и оба одинаково недовольные, что необычно: Артур редко терял присутствие духа. Он небрежно бросил перед Джеком полиэтиленовый пакет с собранными артефактами, но, когда Джек вытряхнул их, обнаружилось, что артефакты не действуют.
Все, что они там записывали ночью, прочесть было нельзя. Артур сказал, что судя по всему, их задело во время вчерашней зачистки.
Джек громко фыркнул, но комментировать иначе не стал. Сгреб артефакты в свою сумку, и снова уставился в монитор.
Айниэль настояла на том, что все необходимые бумаги и справки для закрытия дела, она составит сама, и в архив Энцу не пустила.
Мол, отдыхать им надо, Джеку и Энце. Даже разрешила уйти на час раньше.
До окончания рабочего дня Энца сидела как на иглах, боясь лишний раз поднять глаза на Айниэль и чувствуя, что та, по своему обыкновению, периодически сверлит ее взглядом. Этот отрешенный ледяной взор Энца уже чувствовала своим хребтом, затылком, всей кожей. Правда, ничего угрожающего в этом не было, скорее всего, как многие близорукие люди, Айниэль просто-напросто раздумывая над чем-то, даже не знала, что ее взгляд можно как-то по-другому расценить.
