Джим Батчер - Отступник
— Я не видел тут никакого Мускула, — я задумался, оглядываясь вокруг.
— Вы меня слышите? — сказала она жестким рычащим голосом. — Убирайтесь. Вон.
Я почесал подбородок.
— Может быть, он на столе вашего секретаря. Хотите, чтобы я его для вас принес?
Ее щеки пошли пятнами. Она потянулась к телефону на столе.
Я показал на него пальцем, послал небольшое волевое усилие и прошипел:
— Hexus.
Вывести из строя электронику для чародея очень просто. Но не с хирургической точностью. Искры посыпались из телефона, ее компьютера, лампочек на потолке, и из кармана ее пиджака, сопровождаемые несколькими резкими хлопками.
Миссис Дерек тихо взвизгнула и попыталась дернуться в трех направлениях сразу. Ее кресло откатилось назад, и она неловко сползла на пол позади своего покрытого стеклом стола очень неловким образом. Ее изящные очки свисали с одного уха, а ее глубокие зеленые глаза расширились, она вся побелела.
Чисто для эффекта, я сделал несколько шагов ближе и взглянул вниз в молчании. В комнате не было ни звука, а без ламп сильно потемнело.
Я говорил очень-очень тихо.
— Две закрытых двери между вами и остальными кабинетами, в которых в основном никого нет. У вас тут отличные ковры, цельные дубовые панели, и булькающая водяная штука в прихожей. — Я слегка ухмыльнулся. — Никто не слышал, что случилось. Или они уже бегут сюда.
Она сглотнула и осталась неподвижной.
— Я хочу, чтобы вы сказали мне, кто поручил вам нанять детектива следить за мной.
Она сделала видимое усилие, чтобы собраться с духом.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
Я встряхнул головой, поднял руки, сделал рукой жест к бару, пробормотав:
— Forzare, — и послал легкое волевое усилие.
Дверь кабинета размашисто открылась. Я присмотрел бутылку, в которой, как мне показалось, был бурбон, и повторил жест, отправивший бутылку в полет из открытого бара через комнату в мою руку. Я отвинтил крышку и сделал большой глоток. Вкус, мягкий и жгучий, порадовал мою глотку.
Эвелин Дерек смотрела на меня в чистом шоке, ее рот открылся, лицо побелело как деревня в штате Мэн.
Я твердо взглянул на нее:
— Вы уверены?
— О, Господи, — прошептала она.
— Эвелин, — сказал я ворчливым голосом. — Сосредоточьтесь. Вы наняли Винса Гравера следить за мной повсюду и отчитываться о моих перемещениях. Кто-то сказал вам это сделать. Кто это был?
— М-мои клиенты, — заикаясь, сказала она. — Конфиденциальность…
Я почувствовал себя злодеем, пугая бедную женщину. Ее реакция на использование магии была типичной для обывателя, который никогда не сталкивался со сверхъестественным ранее. А это означало, что она, по всей видимости, не знала о природе того, кто ее защищает. Она была в ужасе. Я имею в виду, я знал, что не хочу причинять ей вред.
Но я был единственным в комнате, кто мог это сделать.
Смысл блефа в том, чтобы блефовать до конца, даже если это становится неудобно.
— Я действительно не хочу, чтобы это было неприятно, — сказал я с грустью в голосе.
Я шагнул ближе и поставил бутылку на стол. Затем медленно, драматично, поднял свою левую руку. Она была сильно сожжена несколько лет назад, и хотя мои способности к восстановлению были гораздо выше, чем у большинства людей, по крайней мере, в долгосрочной перспективе, моя рука все еще оставалась малопривлекательной. Это были уже не совсем спецэффекты из фильма ужасов, но шрамы от ожогов покрывали мои пальцы, запястье и большая часть ладони по-прежнему были пугающими и отталкивающими, если вы не видели их раньше.
— Нет, подождите, — пискнула Эвелин. Она попятилась, находясь на полу, пока не уперлась спиной в стену, и подняла руки. — Не надо.
— Вы помогли своему клиенту попытаться убить людей, Эвелин, — сказал я ровным голосом. — Скажите мне, кто он..
Ее глаза расширились еще больше.
— Что? Нет. Нет, я не знала, что кто-то может пострадать..
Я подошел ближе и прорычал:
— Говори!
— Хорошо, хорошо! — она запнулась. — Это…
Женщина внезапно замолчала, будто ее начал кто-то душить.
Я ослабил угрозу в голосе.
— Скажи мне, — проговорил я гораздо спокойнее.
Эвелин Дерек дернула головой в мою сторону, страх и замешательство, которые она испытывала мгновениями раньше, исчезли. Она затряслась. Я видел, как она несколько раз пыталась что-то сказать, но издала лишь несколько придушенных звуков. Ее взгляд утратил фокус и начал метаться из стороны в сторону, как у животного, пытающегося выбраться из западни.
Это не было нормальным. Ни на йоту. Кто-то подобный Эвелин Дерек мог быть в панике, мог быть испуган, мог быть загнан в угол — но она никогда не потеряла бы дар речи.
— Ох, — сказал я главным образом себе, — ненавижу это дерьмо!
Я вздохнул и обошел стол, остановившись над съежившимся адвокатом.
— Дьявол, если бы я знал, что кто-то…
Я тряхнул головой. Она явно не слышала меня; и тут она закричала.
Это была одна из тысяч возможных реакций, когда воля кого-то подвергалась психическому вмешательству. Я же создал ситуацию, при которой каждая частичка разума Эвелин хотела сообщить мне имя нанимателя. Но ее чувства противились этому.
Я мог поставить на то, что кто-то копался в ее голове. Кто-то сделал так, чтобы госпожа Дерек не могла рассказать о ее нанимателе. Черт, она даже могла не помнить о том, кто ее нанял, несмотря на то, что она не будет нанимать детектива для слежки за кем-то просто так, без причины.
Все всегда думают, что такие очевидные логические нестыковки не останутся незамеченными, что разум, так или иначе восстановит все связи и залатает прорехи. Но дело в том, что человеческий разум — это не самое логичное и последовательное место. Большинство людей, дай им выбор: узнать ужасающую правду или удобно избежать этого, предпочтет удобство и норму. Это не делает людей сильными или слабыми, хорошими или плохими. Это просто делает их людьми.
Такова наша природа. Множество всего отвлекает нас от горьких истин наших жизней, если мы хотим этого избежать.
— Эвелин Дерек, — произнес я твердым, повелительным голосом. — Посмотри на меня.
Тряся головой, она дернулась, чтобы укрыться у стены.
Я опустился перед ней на колени, затем взял ее за подбородок и повернул к себе лицом.
— Эвелин Дерек, — сказал я мягким голосом, — посмотри на меня..
Женщина подняла свои темно-зеленые глаза ко мне, и я на мгновение замер, прежде чем заглянул в ее душу.
Если глаза — окна в душу, то чародеи — подглядывающие в душу. Когда чародей смотрит в глаза другого человека, то он узнает что-то о человеке, о его глубокой внутренней сущности. Каждый из нас проходит через это немного по-разному, в зависимости от опыта, но основа одна — глядя в глаза другого человека, вы оказываетесь внутри главной жизненной части характера.
